17 июня из штаба 44-й истребительной авиадивизии поступил приказ рассредоточить самолеты на аэродроме и замаскировать их. Командир полка решил провести эту операцию по боевой тревоге, предварительно наметив вокруг аэродрома места четырех стоянок для самолетов (по числу эскадрилий).
Вскоре в лагере завыла сирена. На ходу надевая походное обмундирование, противогазные сумки, прилаживая оружие, весь личный состав полка через несколько минут уже выстроился около боевых машин. И закипела работа: самолеты откатили на стоянки, в соседней роще нарубили веток с густой листвой и тщательно укрыли ими боевую технику. На ночь для охраны стоянок мы выделили дополнительные наряды караула, но на душе было неспокойно...
На аэродроме в эти же дни была построена просторная землянка для командного пункта полка. По всем правилам фортификации - потолок из бревен в два наката, сверху - толстый слой земли.
Штаб полка по запросу штаба дивизии составил отчет об уровне боевой подготовки летного состава. Из 64 боевых экипажей к действиям днем в простых метеоусловиях были подготовлены 32, днем в сложных метеорологических условиях - 19, ночью в простых метеоусловиях - 13 экипажей.
...Мысленно переворачиваю календарь памяти: последний мирный день - 21 июня, суббота. С утра в лагере оживление: летчики двух эскадрилий (тех, чья очередь по расписанию) готовятся к увольнению в город. Чистят френчи, обувь, подшивают свежие подворотнички, освежаются душистым одеколоном. Шутят, предвкушая отдых. И еще не знают, что в увольнение им сегодня и на долгие годы вперед пойти не суждено.
Днем командование полка дважды поднимает в воздух дежурные звенья на перехват немецких разведчиков в районе железнодорожной станции Жмеринка. Сведения о подобных нарушениях поступают в штаб и из других районов. Командир полка принимает решение - отменить массовое увольнение, отпустить лишь 3 - 4 человека от каждой эскадрильи для выполнения срочных поручений товарищей. Я тоже получил разрешение съездить в Винницу.
Вскоре Маркелову позвонил командир 44-й авиадивизии полковник В. М. Забалуев и сообщил, что в течение дня немецкие самолеты проникали в глубь нашей территории на 250 километров почти на всем протяжении границы. Он потребовал усилить бдительность, особенно в воскресенье, а всех воздушных разведчиков принуждать к посадке.
Запомнилась та предвоенная ночь: темнота, поражавшая своей неестественностью - казалось, что даже звезды светят не так ярко, как обычно, и мертвая тишина - настораживающая, рождающая беспокойные мысли...
Боевое крещение
В эту ночь спать пришлось недолго. За окнами едва занимался рассвет, по углам еще прятались сумерки, когда беспокойную тишину и полумрак разорвал резкий телефонный звонок. Точно подброшенный пружиной, я соскочил с койки и схватил телефонную трубку.
- Товарищ капитан! Объявите на зимних квартирах боевую тревогу и немедленно приезжайте в лагерь. Эмку за вами выслал. На моих часах - 4.30... Голос командира полка тревожный, но решительный.
Полковая машина мчала меня в лагерь по пустынному Немировскому шоссе. Миновали железнодорожный переезд. Проскочили центр Винницы. Площади и улицы пустынны, только одинокие дворники выметают пешеходные дорожки. Город досыпал последнюю мирную ночь. А небо над головой светло-голубое, прозрачное в своей обманчивой свежести. Будто встала пораньше заботливая хозяйка и протерла тщательно окна, чтобы в хорошем настроении встретили домашние наступивший воскресный день.
Вот уже и знакомая роща, под зелеными шапками которой палатки нашего полка. Готовлюсь попасть в растревоженный муравейник, однако лагерь словно вымер. На местах только дневальные. Снова в машину - и мчимся на аэродром.
У входа в землянку командного пункта меня встретил Андрей Гаврилович Маркелов. Серьезный, озабоченный, в то же время полный решимости и готовности действовать. Вкратце передал мне разговор с командиром дивизии, его приказ уничтожать самолеты противника. Уже через полчаса после объявления боевой тревоги наш полк был приведен в полную боеготовность: весь личный состав - у самолетов, одна эскадрилья дежурит, звено - в готовности к немедленному вылету по сигналу, остальные - в готовности к взлету через две-три минуты после команды.
Маркелов посмотрел мне в глаза и, коротко вздохнув, добавил:
- Я уже сказал командирам эскадрилий, что сомнений больше нет; враг вероломно напал на нашу страну.
Началась война. Что ж, будем бить этих гадов, защищать нашу землю от нечисти... - Брезгливо поморщившись, Маркелов сбил веткой с голенища сапога налипшую грязь.
И все же еще трудно было поверить, хотя это уже было неумолимой реальностью, что в каких-то трехстах километрах западнее Винницы, на границе, рвутся бомбы и снаряды, гибнут советские солдаты, принявшие первые неравные бои на рубежах Отечества.
В это время внимание находившихся на командном пункте привлек рокот авиационного мотора. Вскоре к аэродрому на бреющем полете приблизился самолет У-2. К нам прилетел полковой комиссар Н. Я. Жунда. На ходу расстегивая шлем, он подошел к Маркелову и передал нашему командиру пакет.
- Здесь - боевой приказ полку. С высоты видел, Андрей Гаврилович, что хорошо замаскированы ваши самолеты - аэродром неузнаваем. Молодцы. Ну что ж, пока будете знакомиться с приказом, я хочу поговорить с руководящим составом, командирами эскадрилий, их заместителями. Вызовите всех на КП.
Через несколько минут все были в сборе, и заместитель командира авиадивизии по политчасти рассказал, что произошло сегодня утром на наших западных границах.
На рассвете германская авиация подвергла бомбардировке несколько городов в западных районах страны. Фашистские стервятники долетели до Киева. Ровно в 4 часа утра шквал артиллерийского огня обрушился на наши погранзаставы.
- Это был сигнал к наступлению, - говорил Жунда. - Гитлеровцы пересекли границу сразу в нескольких местах. Сейчас на всем ее протяжении идут ожесточенные бои. Наша задача - достойно встретить врага и, не щадя жизни, остановить его. Это - приказ Родины...
Занимаясь земными делами, особое внимание пришлось уделить воздуху: от постов ВНОС{2} стали поступать сообщения о появлении в районе Винницы вражеских самолетов. Выделенные нами наблюдатели в первую очередь следили за западной стороной горизонта, и вот как-то именно оттуда мы услышали рокот незнакомого авиационного мотора. Все насторожились. И наверное, каждому подумалось: вот он, незваный гость... Как бы читая эту мысль, командир полка майор Маркелов отрывисто приказал:
- Дайте ракетницу! - Но тут же остановил: - Да ведь это наш "миг"!
После посадки из самолета вылез командир 2-й эскадрильи лейтенант Тивин. Обычно жизнерадостный и улыбающийся, он шел навстречу нам медленно, пошатываясь от усталости, без шлема и парашюта,
- Разрешите доложить? - обратился пилот к полковому комиссару. - Лейтенант Тивин завершил перелет по маршруту Черновицы - Бохоники. - И уже не по уставу добавил: - Едва улетел из-под носа у фашистов, будь они трижды неладны.
Дав лейтенанту немного передохнуть, привести себя в порядок и подзаправиться, мы попросили рассказать подробнее, что же все-таки с ним произошло.
На аэродроме, где был Тивин, находился учебный центр ВВС Киевского Особого военного округа. Здесь летчики осваивали новый истребитель МиГ-3, тот самый, который не сразу опознал в воздухе наш командир. Обстановка становилась все напряженнее, и на 20 июня на курсах назначался экзамен. Сдали его все отлично. К 23 июня собирались вернуться в свои части. Возвращаться предстояло на новых машинах, поэтому к перелету готовились особенно тщательно.
Суббота, 21 июня, прошла в кропотливых сборах. К полуночи новые "миги" были полностью подготовлены, и летчики возвращались на отдых. Однако отдохнуть в ту ночь никому не удалось: пилотов разбудил вскоре тяжелый гул десятков авиационных моторов. Это шли на аэродром гитлеровские бомбардировщики в сопровождении истребителей. По очертаниям их Тивин узнал Хе-111, Ме-109 и поднял тревогу...
