В конце сентября враг продолжал теснить наши войска, вынужденные отойти на очередные оборонительные рубежи. Следуя с ними, мы перебрались на аэродром Ново-Троицкое. Перелет проходил в спешном порядке, и мы потеряли связь со штабом дивизии, что означало полное неведение относительно расстановки сил в районе линии фронта. Чтобы уточнить наземную обстановку, командир полка отправил на воздушную разведку шестерку И-16 во главе с В. Максименко. Минут через сорок летчики принесли малоутешительные данные. По дороге из Каховки на Мелитополь обнаружена большая колонна танков и транспортных машин противника. Наши войска отступают в южном и восточном направлениях. Бои идут на подступах к известной нам Чаплинке и чуть севернее ее. Маркелов, не имея связи с командиром дивизии и командующим ВВС 9-й армии, решил тогда действовать самостоятельно - атаковать колонну противника.

Первой атакой по вражеской колонне наши летчики подожгли две цистерны и девять автомашин врага. Второй вылет совершили в район Чаплинки. Противник уже подступал к населенному пункту с двух сторон. Пришлось и нашим летчикам разделиться на две группы, и штурмовали они вражеские части по двум направлениям. Здесь фашисты тоже понесли ощутимые потери: на шоссе горели автомашины, полегли десятки гитлеровцев.

Ночь на новом аэродроме прошла тревожно. Немцы дважды бомбили Ново-Троицкое, правда, бомбы ложились с перелетом и вреда не причинили.

Утром у нас приземлился связной У-2. Летчик доставил пакет от командира дивизии с предписанием сменить место базирования. Через сутки, не успев толком обосноваться, мы вновь поменяли адрес, перелетев в Ново-Васильевку. Аэродрома, как такового, здесь не было - рыхлое после дождя поле, на котором, судя по всему, еще совсем недавно колосилась рожь. Но выбирать не приходилось.

К тому времени наши войска временно приостановили продвижение врага, укрепившись в днепровских плавнях, к югу от Запорожья и далее - до озера Молочное.

В те дни полк получил отличное пополнение - группу опытных летчиков, прибывших к нам с боевой техникой, на которой они воевали в другой части. Среди них выделялись А. А. Постнов, С. Н. Сливка, П. М. Лазюка и младший лейтенант П. Грачев, временно прикомандированный к полку в период боев под Мелитополем. Летал он на новейшем советском штурмовике Ил-2, и теперь нам довелось увидеть вблизи эту замечательную машину. Производил впечатление длинный фюзеляж с выступающим над ним фонарем кабины, похожим на небольшой горб. За это в среде авиаторов самолет в шутку называли "горбатым". Воины наших сухопутных войск окрестили его "летающим танком", а фашисты - "черной смертью". Одетый в прочную броню, мощно вооруженный, Ил-2 действительно представлял грозную опасность для врага.

Грачев служил в 55-м истребительном полку, командиру которого неизвестно как, но удалось выхлопотать два новых штурмовика. Главной задачей "летающих танков" стало уничтожение танков фашистских - истребителям это было не под силу. О том, с каким ликованием и восторгом приняли в полку эти самолеты, рассказал в документальной повести "Один "миг" из тысячи" Юрий Жуков. На одном Ил-2 начал летать младший лейтенант Валентин Фигичев.

"-Хорош конь! Хорош!.. - говорил Фигичев, хлопая перчаткой по броне. Теперь держись, немец!

И, пересев с "мига" на "ил", он вылетал по восемь, а то и по девять раз, охотясь за гитлеровскими танками, скопившимися на подступах к Бериславу и Каховке".

Второй самолет достался Грачеву. Он только что вернулся в полк из госпиталя, куда попал после ранения в первые дни войны. Но не мог пилот долго лежать на больничной койке и уговорил врачей выписать его раньше срока рвался в бой, к товарищам. И неописуема была радость младшего лейтенанта, когда по возвращении в часть он получил новую машину. К нам же его откомандировали по указанию командира 20-й смешанной авиационной дивизии для временного пополнения после потерь, понесенных в последних ожесточенных боях.

Отличный воздушный боец, Грачев дрался дерзко, виртуозно, с какой-то особой лихостью маневрировал, поливая врага свинцовым огнем. Летчики, вылетавшие с ним на штурмовки, восхищаясь этой отчаянной храбростью, с повышенным вниманием оберегали его от атак вражеских истребителей. Грачев не оставался в долгу перед товарищами. Поднявшись вместе с ними в воздух, он первым делом отыскивал зенитные орудия противника, подстерегавшие наши самолеты, и уничтожал их, а уж потом приступал к выполнению личного задания крушил танки и артиллерийские установки врага. В бою он и впрямь был похож на орла: наметив цель, энергично взмывал вверх метров на триста - четыреста и оттуда камнем бросался вниз, обрушивая на проклятых фашистов смертоносный огонь своего "ила".

Велика же была досада Грачева, когда после очередного боевого вылета в моторе его самолета была обнаружена неисправность. На ремонт потребовалось больше суток. Грачев метался по аэродрому, буквально не находил себе места, нетерпеливо торопя техников, ремонтировавших его машину. А когда наконец ее возвратили в строй, он побежал на командный пункт за разрешением вылететь на боевое задание вместе с шестеркой И-16, возглавляемой В. Князевым.

Командир полка в тот день, помнится, был болен, и его обязанности пришлось выполнять мне. Я поставил Князеву задачу, и он здесь же, на КП, давал указания своим ведомым о порядке взаимодействия. Именно в этот момент и появился в землянке Грачев.

- Товарищ капитан, разрешите и мне лететь на задание под прикрытием группы Князева, - обратился он ко мне. - Мы уже не раз ходили этой группой и знаем, как совместно атаковать цель.

И такая мольба стояла в его взгляде, такое горячее желание участвовать в бою, что я не смог отказать ему, хотя потом горько жалел об этом и до сих пор помню, как все произошло.

Да разве кто-то из нас мог предположить, что этот вылет окажется для мужественного летчика последним?! В бою Грачев был сбит прямым попаданием зенитного снаряда. На этот раз истребители никак не могли уберечь своего любимого "горбатого"...

В конце сентября гитлеровское командование предприняло попытку концентрированными ударами из районов Днепропетровска и Каховки в направлении на Осипенко (ныне Бердянск) окружить войска Южного фронта и уничтожить их в этом кольце. Наши армии с тяжелыми боями отходили к Донецку и Таганрогу. Вражеская авиация преследовала их на дорогах, бомбила аэродромы. 4 октября воздушному налету подвергся наш аэродром в Ново-Ва-сильевке. После полудня из-за свинцовых туч внезапно вырвалась группа "юнкерсов". Вздрогнув, будто приподнялось поле в разрывах бомб. Загорелся один И-16. Еще два самолета получили серьезные повреждения. Осколком был убит техник Н. В. Озеров.

Оставаться в Ново-Васильевке было невозможно. Продвигаясь в южном направлении, за считанные дни мы сменили еще несколько аэродромов. Запомнился переезд в Буденновку, располагавшуюся на полпути между Мариуполем (нынешним Ждановом) и Таганрогом. Для технического состава полка это был не переезд, а переход, поскольку автомашин хватило лишь на перевозку технического имущества. Люди шли пешком ночь и почти весь следующий день.

К тому времени летный состав полка уже обосновался в Буденновке. А прибывшим бойцам наземного эшелона был предоставлен отдых. Они валились с ног от усталости и заснули мертвым сном. Бодрствовали лишь часовые на постах, да командир с нашим штабом обсуждал очередной приказ дивизионного командования. Нам предстояло с рассветом отправить на аэродром подскока - Мариуполь передовую команду с запасом горючего и боеприпасов для обслуживания одной из эскадрилий, которая днем должна была вести боевые действия с полевого аэродрома, а к ночи возвращаться в Буденновку. Решение это диктовалось тем, что полк наш, по мнению командования, оказался расположенным слишком далеко от линии фронта.

Как вскоре выяснилось, такое представление было ошибочным. Разведка не смогла вовремя установить, что мотомеханизированные части противника подступали к Мариуполю, в связи с чем наша эскадрилья, перелетевшая на этот самый аэродром, чуть было не попала в западню. Но все это случилось на другой день.