Быстрым шагом они прошли по коридору и спустились на пятый уровень бункера, где располагался кабинет рейхсканцлера. Это мрачное помещение напоминало зал для траурных церемоний. Гиммлер был сыном приходского священника и, должно быть, поэтому имел особый вкус к священным предметам, символам и ритуалам. Стены зала были сплошь завешаны черными знаменами, несколько старинных двуручных мечей, вогнанных в плашки, составляли угловатые германские руны, из которых складывалось имя Зигфрида, героя эпоса о Нибелунгах. «Верить! Повиноваться! Сражаться!» – висел на стене девиз СС.

Но хаос уже проник и сюда, в святая святых Ордена. Под потолком, вместо легендарной люстры из человеческих черепов, потрескивала простая голая лампа. На полу толстым слоем лежали документы из рассыпанных папок, и сапоги ступали по ним, как по кочкам зыбкого болота.

Рейхсканцлер предложил Хорсту сесть в глубокое кресло и после долгой, наводящей на размышления паузы, заговорил:

– Я знаю о вашем назначении в Новую Швабию. Хорошо, если у вас будет подруга среди льдов и вечного холода, – Гиммлер ухмыльнулся в рыжеватые усы. – Кстати, вы в курсе? Наш гениальный Йозеф Менгеле провел удачные опыты по замораживанию! Его подопечные, мужчины и женщины, подолгу оставались голыми в ледяных камерах: те, кто занимались любовью, держались втрое дольше тех, кто боролся с холодом в одиночку.

– Это очень воодушевляет, – пробормотал Хорст.

– Белые держались дольше желтых, евреев и цыган. Но выявление достоинства одной расы перед другой не может осуществляться односторонне, – продолжил Гиммлер. – Утвержденная нами концепция сверхчеловека должна доказать и продемонстрировать уникальные духовные, физические и интеллектуальные возможности истинных арийцев. А это уже подразумевает проведение аналогичных исследований над представителями высшей расы. Как в любой селекции, экспериментам должны подвергаться самые лучшие, отборные экземпляры. Вы – идеальный герой, Вайстор. Вы и будете новым Адамом Четвертого Рейха. Вы проверите практикой наши безумные и смелые мечты. Я завидую вам!

Гиммлер говорил спокойно, с выверенной декламацией, точно долго репетировал, но бегающие за стеклами очков карие глаза и подрагивающие кончики желтых прокуренных пальцев выдавали его спешку.

– Надеюсь, что вы помните рекомендации наших вождей, – закончил свое напутствие Гиммлер. – Для членов внутреннего круга СС рекомендовано совокупление на древних могилах. От этого союза может родиться новое существо! Но есть одно маленькое «но»: на кладбище не должно быть расово неполноценных останков. Итак, кто она, ваша избранница?

– Элиза Сандивогиус, – не очень уверенно произнес Вайстор, словно заранее угадав реакцию Гиммлера.

– Элиза Сандивогиус? – быстро переспросил Гиммлер. – Странное имя, но оно мне определенно знакомо.

За стеклами его очков внезапно обнаружились бесцветные медузы, студенистые и жгучие одновременно. Гиммлер снял трубку черного настенного телефона, набрал код архивного отделения и надиктовал приказ:

– Да, да, Эльза Сандивогиус. Срочно доставить все, что есть!

Через несколько минут в кабинет рейхсфюрера вошел сухощавый обер-лейтенант, начальник эвакуированного архива Имперской канцелярии, и на стол Гиммлера легло пухлое досье с эмблемой Аненербе. На обложке зловеще чернела руна «Одал» в венке из дубовых листьев. В углу формуляра стояло число 33 и рунический знак «СС».

Прочитав несколько страниц и наскоро пролистнув остальные, Гиммлер аккуратно закрыл папку, завязал шелковые тесемочки на ее обложке и медленно снял роговые очки. По обрюзгшим щекам катились желтоватые капли. Казалось, что лицо его плавится и растекается на отдельные части и под этой рыхлой маской вот-вот обнаружится что-то странное, потустороннее, нечеловеческое..

– В бункере русская! – едва скрепив расползающееся лицо, обреченно прошептал Гиммлер. – Ты знаешь, кто эта девчонка?

– Она дочь мастера Сандивогиуса, – неуверенно ответил Хорст, – хотя откуда у древней развалины такой цветочек?

Он окончательно растерялся.

– Это русская! Русская!!! – почти взвизгнул Гиммлер. – Как эти олухи могли проспать такое дело! Я знаю, это все штучки Рузеля. Расстрелять бы мерзавца! Всю войну это дело валялось на полке рядом с разной бредятиной!

Гиммлер хлопнул по папке, выбив из нее пыль, и, немного успокоившись, заговорил:

– В начале войны эту девку вывезли из-под Новгорода. В этом месте на наших картах значилось что-то вроде белого пятна. Пленка всегда оказывалась засвеченной. Именно там исчезло несколько наших разведгрупп. В лесу попадалась обгорелая форма и оружие Вермахта, а на передовые разъезды нападали волчьи стаи. Если волков удавалось застрелить, то вместо зверей находили голые трупы немецких солдат. Чтобы не поднимать шуму, разведчики были вынуждены отступать. Нашим солдатам ценой больших потерь удалось загнать на высоту и уничтожить «русскую ведьму». Эту соплячку поймали там же, на берегу озера. Девчонка, и деревья, и даже камни были доставлены в одно из отделений «Аненербе», в замок Альтайн. Не туда ли вы летали сегодня утром, любезнейший?

– Мой рейхсфюрер, я ничего не знал, – омертвелыми губами произнес Вайстор.

– И немудрено… Все материалы по этому делу и показания очевидцев были сейчас же засекречены, и кто-то очень постарался, чтобы о них забыли напрочь!

– И что же… Какова участь этой русской? – спросил Вайстор.

– Девку надо расстрелять и лучше, если это сделаете вы сами.

В кабинете установилась тишина. Сцепив челюсти, Вайстор смотрел на черную руну на обложке папки.

«Эти умники из рейхсканцелярии всегда решали за всех и довели Германию до краха…» – мелькнуло в его голове, и Гиммлер успел прочесть его мысли:

– Отныне, Хорст, у вас нет частной жизни и иной цели, кроме долга перед Рейхом, – сказал он. – Не забывайте, что вам, именно вам, предстоит Посвящение. Вы сегодня же доставите Копье на остров Рюген, в замок Пилигримов.

– Хайль Гитлер! – Вайстор вскинул вперед правую руку, твердо зная, что выполнит приказ, но перед этим он сделает то, что хочет этот взбесившийся «зверь».