Словно кто-то опустил на него в детстве увесистую руку да так и не убрал – человек явно в возрасте, а все выглядел недомерком, мальчуганом, тонкошеим подростком. Прожитые годы понурили его узкие плечи, пепельно обесцветили волосы и лицо, размыли некогда чистую голубизну глаз, сделали их обладателя ещё тщедушней, серей, незаметней в толпе, но вопреки всему в подпрыгивающей походке этого полустарика-полуребенка сохранилось что-то бодрое, задорно-воробьиное, мальчишеское. Так он шёл, маленький, несуетно-поспешный, таким проник внутрь многоэтажного дома, пёрышком вознёсся в лифте, и звонок, который он тронул у двери, издал деликатный (не потревожил ли?), однако же деловитый (не обессудьте!) звук. Поразительно, как в механической трели звонка проявляется характер человека! Послышались мерные шаги, дверь распахнулась, и посетитель предстал перед хозяином квартиры, всемирно известным писателем-фантастом, чья крупная фигура заслонила собой проем, а массивные очки строго блеснули с высоты почти двухметрового роста.

Мгновение хозяин озадаченно смотрел, кто же перед ним и почему заявился вот так, без всякой предварительной договорённости: одержимый поклонник, официальное лицо, завзятый графоман, просто человек, не туда попавший? А бессознательный, хорошо оттренированный механизм писательского восприятия уже выдал подсказку: что-то не то!

– Прошу извинить, но дело, по которому я пришёл, по телефону выглядело бы глупо. – Слова посетителя опередили вопрос. – Тем более что ни званий, ни заслуг, ни веса не имею, просто Александр Иванович Хвостиков, пенсионер.

– Пенсионер… – Машинальным движением писатель провёл ладонью по жёсткому полукружью усов и мимоходом тронул очки, словно убеждаясь в наличии того и другого на месте. – Пенсионер, то есть едва ли не самый независимый человек в мире… Впрочем, неважно! Чем могу быть полезен?

– Крайне насущным не для меня лично разговором, который займёт минуты три, если, конечно, вы не захотите его продолжить.

– Что ж. – Поколебавшись, писатель сделал приглашающий жест. – Я, правда, вскоре должен уйти…

– Ровно три минуты, – подтвердил посетитель.

Они прошли в тесную, как и вся квартира, комнату, где были книги, книги и где тусклое городское солнце бросало под ноги жёлтые половики света, отсвечивало в стекле полок и, падая на стол, радужно преломлялось в хрустальном шаре, опоясанном надписью: “Фантазия объемлет все. Лауреату Всесоюзной премии…” Уже входя, писатель поспешно огляделся, достаточно ли все вокруг прибрано, не слишком ли затрушен табачным пеплом письменный стол, подосадовал, что впустил неизвестно кого, когда времени нет совершенно (а когда оно есть?), что придётся выслушивать, как правило, известные наперёд слова, отвечать на них так, будто услышал впервые, иначе обидишь гостя, который чаще всего ждёт каких-то поразительных откровений или просто любопытствует, каков ты есть, сверяет тебя с твоими собственными книгами, что всегда неприятно, смотрит, как ты живёшь (надо же, небогато!), и обязательно чего-нибудь хочет: помощи, ободрения или протекции, если это начинающий автор; истины, если это искатель-правдолюб; какой-то особой эманации, если это поклонник, и так далее, и так далее, – тяжело! Зато желанно, ибо интересней человека, любого и каждого, нет ничего, все прочее – звезды, атомы, роботы – слишком просто и чересчур понятно, да и второстепенно, в общем.

– Присаживайтесь.

Хвостиков бочком пристроился на диванчике, писатель опустился в кресло напротив, предварительно смахнув оттуда груду журналов, и снова машинально проделал со своим лицом ту же, что и в дверях, операцию.

– Так я вас слушаю…

Взгляд посетителя, этого Александра Ивановича Хвостикова, пенсионера, оторвался от полок, сплошь уставленных произведениями фантастов, голос прозвучал просительно и, однако же, твёрдо.

Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru