Вот теперь наш следователь совершенно точно знает, что предъявлять автору «Аграрных отношений…» и какое лыко ставить ему в строку. Самое время выписывать ордерок. И выписывает… А может быть, и нет. Потому что автор «Аграрных отношений…» еще вчера побывал в другом кабинетике в том же здании и выложил всю правдочку касаемо своего теперешнего обвинителя – с помощью той же нехитрой методики. И берут уже не его, а второго, опоздавшего…
Именно так в те годы и обстояло. Товарищи ученые, доценты с кандидатами, не страдая излишней стыдливостью, оставили массу мемуаров, где подробно описывали эти дьявольские забавы: как стучали друг на друга куда следует, и крутилось колесо смертельной лотереи – тут уж кому как повезет… Сколько оборотистого народа таким образом избавилось от оппонентов, чьи взгляды были им не по нутру, уже не сосчитать.
Когда времена настали более вегетарианские, эта система уже не работала. И тут на помощь пришел старый безотказный метод «погружения в забытье». Когда некий еретик высказывает теории, идущие вразрез с устоявшимся мнением «ученого сообщества», а логично и убедительно возразить ему отчего-то не получается, идет в ход другая тактика: забыть о неудобном оппоненте (благо он только что отбыл в мир иной), не переиздавать его работ, не упоминать в научной печати. Пройдет не так уж много лет, и публика забудет, что возмутитель спокойствия существовал вообще…
Я уже писал в одной из своих книг, что чисто случайно, перелистывая энциклопедический словарь времен Александра II, обнаружил вычеркнутого из истории английского ученого Джеймса Грота. Деятель был не из второстепенных: авторитетнейший в свое время историк, почетный доктор Оксфорда и Кембриджа, вице-канцлер Лондонского университета, автор классического десятитомника «История Древней Греции» (1846–1856).
Одно немаловажное уточнение: англичанин занимался как раз тем, что ныне именуется «новой хронологией». В своих трудах он всячески сокращал и «ужимал» классическую древнегреческую историю, что ортодоксальные историки встретили скрежетом зубовным. Мало того, у Грота появились ученики и последователи, которые развивали это «критическое направление» и в том числе, например, отрицали реальность Гомера.
Пока Грот был жив, спорить с ним было решительно невозможно: очень уж крупная фигура, категорически не сочетавшаяся с ярлыками вроде «невежды», «недоучки», «шизофреника». Но после его кончины книги Грота задвинули подальше в пыльные недра библиотек, а последователей, безусловно уступавших учителю в маститости, потихонечку приглушили…
В том же словаре, опять-таки чисто случайно, я наткнулся еще на одну фамилию, на сей раз немецкую – Бартольд Нибур, известнейший и авторитетный в свое время немецкий историк (1776–1831). Учился в Киле, Лондоне и Эдинбурге, читал на двадцати языках, был финансистом, дипломатом, преподавателем истории в новооткрытом Берлинском университете.
Так вот, Нибур считал всю «древнеримскую историю» легендой. И опять-таки основал «критическое направление». Именно его учеником считался наш профессор Каченовский, глава русской «скептической школы». Еще одна иллюстрация несложного тезиса о том, что критика «классической» хронологии и «классической» истории – не результат безответственных упражнений кучки невежд и шизофреников, а практически непрерывный процесс, длившийся столетиями, в котором, какое столетие ни возьми, принимали участие серьезнейшие и крупнейшие историки. Вот только судьба их была одинакова: злобные шепотки за спиной при жизни и забвение после смерти. Повторяю, я чисто случайно наткнулся на совершенно забытые имена Грота и Нибура. А сколько их может оказаться еще, насильственно вычеркнутых из истории?
1887 год. Ученый А. Н. Краснов на востоке Иссык-Кульской котловины, примыкающей к одноименному озеру, обнаруживает множество валунов со сделанными руками древних обитателей этих мест рисунками. На камнях высечены люди, безусловно обитавшие здесь в Средневековье: всадники в халатах, с копьями в руках и саблями на поясе, с луками и стрелами. Всадники окружены всевозможным зверьем: олени, архары, лисы, тигры, кабаны… и какие-то крупные животные с длинными клыками, по мнению Краснова, чрезвычайно похожие на мамонтов.
Вот тут ученые взвились, словно получив укол шилом в известное место… Они ведь договорились считать, что мамонты вымерли в каменном веке, когда человек ни лошади еще не приручил, ни копий с саблями делать не умел. Краснов, к сожалению, не зарисовал свои находки, а оставил только их описание, поэтому с его сообщением разделались просто: что он-де видел изображения всадников с саблями и мамонтов на разных камнях, а потом в голове у него все перепуталось…
С тех пор прошло много лет. Наскальные изображения Иссык-Кульской котловины изучали долго и старательно – вот только о «валунах Краснова» ни слуху ни духу. Их существование не то чтобы отрицают – ими просто не занимаются. Потому что мамонт не может быть современником человека с саблей, не может, не может! Ученые договорились считать, что именно так и обстояло.
А меж тем китайский книжник Сыма Цянь (которого традиционная история относит ко второму веку после Р. X.) писал в одном из своих трудов, что в Сибири обитает и превосходно себя чувствует… тот самый шерстистый носорог, что, по мнению «правильных» ученых, опять-таки вымер в каменном веке. Самое вразумительное объяснение по этому поводу, какое мне доводилось слышать от одного кандидата исторических наук, – это произнесенное сквозь зубы: «Наука этого не может объяснить». И точка. В самом деле, если начнешь искать объяснения, то как быть с кучей диссертаций и трудов корифеев, считающих, что данный носорог начисто вымер в первобытные времена?
Поэтому нет ничего удивительного в том, что двое отечественных ученых, Окладников и Рагожин, еще в 1961 году обнаружили в Сибири, под Горно-Алтайском, множество весьма совершенных каменных орудий труда первобытного человека, но о своем открытии объявили лишь… в 1984 году, двадцать три года спустя. Причина проста: возраст этих орудий составлял полтора-два миллиона лет (что нашло подтверждение в последующие годы, когда другие ученые обнаружили аналогичные изделия и определили их возраст с помощью калий-аргонного и магниевого способов анализа). На момент раскопок Окладникова-Рагожина предположения о столь древнем возрасте «человека умелого» считались жутчайшей ересью – и оба прекрасно понимали, что разгневанное ученое сообщество в два счета сотрет незадачливых исследователей в порошок, чтобы не открывали ничего «неправильного».
Я бы не хотел, чтобы кто-нибудь решил, будто подобные страсти-мордасти могли твориться исключительно в нашем богоспасаемом Отечестве. Увы… Как пелось в известном спектакле, Российская империя – тюрьма, но за границей та же кутерьма…
Достаточно вспомнить, что происходило в «Мекке демократии», сиречь США, в сороковых годах прошлого века, когда ученое сообщество ополчилось против «неправильных» книг известного возмутителя спокойствия Иммануила Великовского.
Еретик был – пробы ставить некуда. Мало того, что он сокращал уютную, привычную, устоявшуюся «длинную» хронологию, он еще и дерзнул, не имея специального образования, выдвигать шальные гипотезы по части астрономии и планетологии…
Свои взгляды он изложил в книге «Миры в столкновении», вышедшей в крупном издательстве «Макмиллан» – на что, как всякий гражданин демократической страны, имел полное право. Реакция ученого мира была специфической…
К владельцам издательства явились представители научного сообщества, крайне респектабельные господа самого приличного вида. Они не выражались матом, не стреляли в потолок, не обещали подкладывать бомбы или отрезать уши. Они просто-напросто с милой улыбкой заявили: если издательство не признает свою ошибку и не откажется от дальнейшего сотрудничества с Великовским, университеты и колледжи перестанут отныне заказывать любую продукцию «Макмиллана».
