Следом арестовали сладкую парочку – певицу Лидию Русланову и ее мужа, генерал-лейтенанта Крюкова. Очень интересная парочка, даже на фоне жуковского окружения!

Крюков служил под началом Жукова еще в Белоруссии, когда тот командовал кавалерийской дивизией. И маршал таскал потом за собой верного человечка, ценившегося исключительно за преданность, потому что никакими военными талантами Крюков, столь же малограмотный кавалерист, как и Жуков, не блистал. В сорок втором, в бою под Сычевкой, командуя 2-м гвардейским кавалерийским корпусом, Крюков его положил почти до последнего человека. Другого за такое могли и расстрелять. Но жуковским фаворитам прощалось все. Сам Крюков вспоминал об этой истории с очаровательным простодушием: «Наказание за это могло быть самым суровым, но Жуков ограничился лишь внушением». Бабы новых нарожают…

За что Жуков ценил эту парочку? Слово самому Крюкову: «Все мы старались перещеголять друг друга, на все лады восхваляя Жукова, называя его новым Суворовым, Кутузовым, – и Жуков принимал это как должное. Но особенно ему нравилось то, что Русланова прилюдно стала его называть Георгием Победоносцем».

В общем-то, ничего нового – еще в средневековье всякий приличный вельможа держал при себе профессиональных льстецов и распевавших о нем баллады трубадуров. Вот только вместо почти ненадкусанной утиной ножки с баронского стола и самую малость ношенных панталон Жуков своих прихлебателей вознаграждал со всем размахом. Захотелось ему порадовать Крюкова – и выбил ему славный полководческий орден Суворова 1-й степени. А там и Звезду Героя устроил. Сугубо штатскую Русланову наградил орденом Отечественной войны 1-й степени. Крюков вывез из Германии четыре роскошных автомобиля, в СССР не без помощи Жукова обзавелся тремя квартирами, парочка дач. А еще, в придачу к золоту и драгоценностям, – 78 оконных шпингалетов, 44 велосипедных насоса…

Вновь попахивает какой-то непонятной нормальному уму патологией: у Минюка девяносто два велосипедных насоса выгребли при обыске вместе с настоящими ценностями, у Крюкова – сорок четыре. Ну куда им столько? Это даже не грабеж, не скопидомство, клиника какая-то: ткани – километрами, кожи – сотнями, мебель – вагонами. В количествах, заведомо превышающих нормальные потребности. Больные люди…

Пусть мне логично и убедительно объяснит защитник «жертв сталинизма»: зачем Крюкову нужно было 140 кусков мыла, 47 банок гуталина, 50 пар шнурков для обуви (при том, что генералы форменную обувь получают от казны)? И что он собирался делать с велосипедными насосами – на толкучке торговать?

Наглость этой троицы – Крюков, Русланова, Телегин – оборачивалась уже какой-то откровенно жуткой стороной. На встрече Нового, 1947 года Русланова, прилюдно показав эффектным жестом на парочку подстреленных тетеревов, которых кто-то привез в подарок маршалу, ляпнула от всей дури: «Я тебе желаю, Георгий Константинович, чтобы твои враги так лежали».

Дома у Крюкова и Руслановой обнаружились 132 ценных полотна: 4 картины Нестерова, 5 – Кустодиева, 7 – Маковского, 5 – Шишкина, 4 – Репина, по 3 – Поленова, Малявина, Сомова и Айвазовского, по 2 – Серова и Врубеля, по 1 – Верещагина, Васнецова, Сурикова, Мясоедова, Тропинина, Юона, Левитана, Крамского, Брюллова… Откуда дровишки? Большую часть картин «приобрел» в блокадном Ленинграде работавший на «сладкую парочку» известный искусствовед Игорь Грабарь: надо полагать, выменивал у падавших от голода за стакан пшена и буханку хлеба…

А как иначе? Не та это была компания, чтобы платить владельцам нормальные деньги. Шакалы, воронье…

Между прочим, мне попадалось в книге одного из яростных защитников Жукова следующее утверждение: вся история с ценностями на даче была всего-навсего бериевской провокацией. Мол, ночью по приказу Берии завезли на дачу несколько грузовиков добра, а утром явились с честными глазами и «нашли». Это, конечно, опять-таки клиника, но полезно знать, что есть у нас и такие заступнички…

Русланова на допросах рассказала немало интересного и о нравах, царивших в маршальском «ближнем круге», и о его светлом моральном облике. Именно благодаря ей для истории сохранился рассказ о том, как на одной из великосветских вечеринок Жукову приглянулась молодая жена некоего генерала. Потанцевал он с красоткой, увел куда-то и, не мешкая, поставил в уголок и полез под юбку. Генерал старательно притворялся, будто и не замечает, что его жена исчезла с маршалом, но вот законная супруга Жукова (была и такая) не стерпела, выскочила в коридор и скандал устроила…

А Крюков тем временем признавался, что в подвластном ему военно-полевом госпитале содержал самый настоящий бордель для обслуживания высоких чинов, сотрудниц которого за высокие трудовые показатели награждал боевыми регалиями; что, рук не покладая, сгребал по всей Германии драгоценные камни, меха и картины старых мастеров.

«Камешки, говорите?» – встрепенулись следователи.

Дело в том, что Русланову поначалу спрашивали исключительно об имуществе: «Материалами следствия вы изобличаетесь в том, что во время пребывания в Германии занимались грабежом и присвоением трофейного имущества в больших масштабах, – говорит следователь майор Гришаев. – Признаете вы это?»

Русланова «резко», как отмечено в протоколе, отвечала, что не признает. На вопрос, откуда в таком случае у нее на даче груды ценностей и имущества, ответ дала бесподобный: «Это имущество принадлежит моему мужу. А ему его прислали из Германии в подарок. По всей вероятности, сослуживцы».

Два с половиной месяца ее на допросы не вызывали. А потом майор Гришаев (вот гад бериевский!) огорошил:

«Дополнительным обыском в квартире вашей бывшей няни Егоровой, проживающей на Петровке, 26, в специальном тайнике под плитой были изъяты принадлежащие вам 208 бриллиантов и, кроме того, изумруды, сапфиры, рубины, жемчуг, платиновые, золотые и серебряные изделия…»

И тот же вопрос: «Откуда?»

Русланова начала лепить, будто покупала камешки на самые что ни на есть трудовые сбережения: мол, во время войны, разъезжая с концертами по фронтам, заработала чертову уйму денег. Точности ради: во время войны концерты на передовой были исключительно «шефскими», то есть бесплатными. Ну, разве что, по русскому обычаю, покормят потом артистов командиры, чем богаты…

Подобные объяснения, как говорится, не канали. И влепили полновесный лагерный срок этой поганой сучке (а как еще прикажете называть существо, за горсть сухарей в блокадном Ленинграде выменивавшее полотна Айвазовского и Брюллова? Так что позвольте уж без церемоний…) И Крюкову влепили. И Телегину.

Генерал Серов, немало обогативший Жукова, однако, отвертелся. Как-то так устроил, что его по этим делам не таскали. Как именно – каждый сам вправе догадываться. Лично я по врожденному цинизму полагаю, что он попросту сунул кому-то наверху самолетик-другой барахла (учитывая, что вывозил он хапаное из Германии именно поездами и самолетами). Потому что есть непроверенная, но заслуживающая доверия информация, что не только генералы пылесосили Германию, но и партийцы в немалых чинах. Если учесть, что материал на Серова к Сталину не попал вообще, тут должен был постараться кто-то весьма высокопоставленный – и не за грошик…

Они все были больные! Генерал Сиднев, подчиненный Серова, сволок к себе в закрома, помимо золотишка и километров полутора тканей, 450 пар женских чулок. А когда следователь у него поинтересовался, на кой черт, собственно, не особенному знатоку искусства Сидневу понадобилось 5 гобеленов фламандских и французских мастеров ХVI и ХVII веков, тот простодушно ответил; «По совести сказать, я даже не задумывался над тем, что ворую. Подвернулись эти гобелены мне под руку, я их и забрал…» Вот именно. А Крюкову подвернулось полсотни велосипедных насосов, он их и забрал… А чего ж они валяются на обочине?

У меня есть ошеломляющая версия: это выбитые показания! Выбитые, и не спорьте! Это все по испорченности своей придумал изверг рода человеческого Берия! Вы говорите, он в те годы не имел никакого отношения к госбезопасности? Все равно, это Берия выдумал, и точка!