Командовал Западным фронтом, как вы, наверное, уже догадались, Жуков…

Вопреки устоявшимся мифам, Сталинград – опять-таки не жуковский план и не жуковский триумф. Наш герой просто-напросто в очередной раз, воспользовавшись удобным моментом, приписал себе и чужие заслуги, и умелое руководство войсками.

Он-то как раз провалил выступление, носившее название «Марс». Ударные группировки Западного и Калининского фронтов были окружены и с превеликим трудом вырвались из кольца, потеряв полмиллиона человек и примерно 1850 танков.

О причинах подробно писал американский военный историк Д. Глэнц: «Жуков осуществил операцию Марс» в характерной для него манере. Советские атаки были массированными, он не жалел людских и материальных ресурсов, не учитывал неблагоприятные условия местности и погодные условия. Стремясь к победе, он полагался на нажим по всему фронту и простой маневр мощными танковыми и механизированными корпусами… Умело организованная немецкая тактическая оборона относительно небольшими «боевыми группами», максимально использующими преимущества местности, сдерживала атакующие советские мобильные части, не позволяя им прорваться в оперативный тыл немцев…»

Жуков просто-напросто не умел воевать «по-крупному». У него не было опыта. Много лет командовал конным полком и дивизией, посидел неполный год в кресле командующего военным округом, несколько месяцев провел в Генштабе… Негде было набраться опыта. Случилось так, что в его распоряжении оказались огромные силы – и гораздо более образованные и опытные, но не имевшие права ему противоречить командиры, – и человек-волк с синим лицом тупо бросал их в пламя полными пригоршнями, словно надоевших бумажных солдатиков.

А план успешно завершившегося впоследствии наступления под Сталинградом составил генерал-лейтенант Главного оперативного управления Генерального штаба Потапов, при участии Василевского.

Любил Жуков впоследствии прихвастнуть, будто именно он, Бонапартий отечественного розлива, как раз и отдал смелый приказ, благодаря которому было выиграно сражение на Курской дуге.

Напомню ситуацию. Решение и в самом деле следовало принять ответственнейшее. Планировалось нанести по изготовившемуся к наступлению немецкому ударному кулаку сокрушительный артиллерийский удар: короткий, всего на полчаса, но потребовавший бы огромного количества снарядов, как обычных, так и реактивных. Риск был серьезнейший: если начать артподготовку раньше назначенного немцами для атаки срока, то снаряды ударят по пустому месту. Если промедлить – немцы успеют выдвинуться на передний край, и артподготовка опять-таки придется в пустоту. Срок немецкого наступления известен… но не деза ли это?

Тут появляется великий Жуков и отдает приказ: огонь! И, в прямом и в переносном смысле, попадает в яблочко! По крайней мере, так рассказывал сам Жуков…

На самом деле все обстояло чуточку иначе. Как именно, поведал Рокоссовский, отвечая на недоуменные вопросы участников Курской битвы: почему Жуков приписывает себе чужие заслуги?

Итак: «В своих воспоминаниях он (Жуков. – А. Б.) широко описывает проводимую якобы им работу у нас на фронте в подготовительный период и в процессе самой оборонительной операции. Вынужден сообщить с полной ответственностью, и если нужно, с подтверждением живых еще свидетелей, что изложенное Жуковым Г.К. в этой статье не соответствует действительности и им выдумано. Находясь у нас в штабе в ночь перед началом вражеского наступления, когда было получено донесение командующего 13-й армией генерала Пухова о захвате вражеских саперов, сообщавших о предполагаемом начале немецкого наступления, Жуков Г. К. отказался даже санкционировать мое предложение о начале артиллерийской контрподготовки, предоставив решение этого вопроса мне как командующему фронтом. Решиться на это мероприятие необходимо было немедленно, так как нa запрос Ставки не оставалось времени».

Представитель Ставки, заместитель Верховного Главнокомандующего товарищ Жуков попросту не захотел брать на себя нешуточную ответственность. Зато Рокоссовский не испугался – и отдал приказ. А Жуков преспокойно уехал на другой фронт. Курскую битву выиграли Рокоссовский и Ватутин…

1943 год – снова череда провалов. При форсировании Днепра по приказу Жукова (справедливости ради отметим, согласованного с Ватутиным) был выброшен парашютный десант – ночью, для пущей надежности. Однако летчики по неопытности потеряли ориентировку, личный состав двух воздушно-десантных бригад частью приводнился в Днепр, частью оказался на своих же позициях, частью – россыпью! – приземлился в немецких боевых порядках. Последним не повезло больше всего: были уничтожены практически все. «Невежественный» в военных делах Сталин распек Жукова и Ватутина в весьма толковом приказе.

Киев Жуков вообще-то взял – но в ноябре, а до того провалил октябрьское наступление на «матерь городов русских». Есть приказ Сталина с критикой Жукова за обычные грехи: «Недоучет условий местности и плохая организация наступления»…

По тем же абсолютно причинам Жуков не сумел ликвидировать Демянский котел зимой 1942/43 гг. и выпустил из окружения немецкую 1-ю танковую армию весной сорок четвертого.

Да и полное уничтожение окруженной корсунь-шевченковской группировки немцев сорвалось оттого, что координировавший действия двух фронтов Жуков, по своему всегдашнему обыкновению, «не сумел организовать четкого взаимодействия войск» (свидетельствует маршал Захаров).

Осенью сорок четвертого под Варшавой Жуков вновь из-за своего тупого упрямства кладет десятки тысяч человек – совершенно напрасно…

Был там так называемый «Модлинский треугольник» – район, расположенный в низине, которую немцы прекрасно просматривали (и простреливали!) с примыкающих высот. Жуков повелел выбить оттуда противника. Как ни доказывал Рокоссовский, что наступление совершенно ни к чему («если противник уйдет с этого треугольника, то мы все равно занимать его не будем, так как он нас будет расстреливать своим огнем с весьма выгодных позиций»), Жуков твердил свое: он, видите ли, «не может уехать в Москву с сознанием того, что противник удерживает плацдарм». И войска два месяца ходили в бессмысленные атаки.

Под Берлином Жуков, конечно же, не мог не отметиться очередной порцией самодурства и дурацких решений. Для начала он решил ослепить немцев прожекторами, словно зайчиков – светом фар. После артподготовки сотни мощных прожекторов вспыхнули одновременно…

Вот только, как вспоминал маршал артиллерии Казаков, не получилось никакого «ослепления противника»: «Даже очень сильные лучи прожекторов не могли пробить предрассветный туман и плотные облака пыли и дыма, поднятые разрывами многих десятков тысяч снарядов и мин».

Прожекторы, правда, осветили путь пехоте и танкам – тем самым показав цели немецким артиллеристам.

Потом Жуков на три дня увяз в кровопролитных боях на Зееловских высотах. Штурмовать их в лоб опять-таки не имело никакого смысла – войска Конева уже обошли их с юга, и немцы все равно должны были вскоре оттуда отступить. Но в данном случае перед Жуковым стояла весьма даже «стратегическая» задача: он боялся, что в случае, если промедлит, к Берлину раньше, чем его собственный фронт, выйдут войска Конева. А нашему герою страстно хотелось взять Берлин самому и ни с кем не делиться славой. Звоня в Москву Сталину, он измышлял всевозможные поводы, чтобы «придержать» конкурента. Когда в Берлин все же ворвались танковые части Конева, Жуков орал на их командира Рыбалко: «Вы зачем тут?»

Просто очаровательно! Как будто речь идет не о своих же товарищах по оружию, а о некоей вражьей силе, намеренной мешать и противодействовать! «Вы зачем тут?»

В конце концов Коневу, «слишком глубоко» продвинувшемуся по Берлину, из Москвы приказали остановиться – чтобы к Рейхстагу, символу немецкого государства, мог торжественно подъехать на белом танке великий полководец Жуков, единолично взявший на шпагу вражью столицу, без всяких путавшихся под ногами пигмеев…