Даже солнце здесь не грело, а только слепило глаза, освещая унылые квадраты домов Диппла. Нейл Ренфо прижался лбом к холодному стеклу окна, пытаясь не думать, не вспоминать, отогнать жгучие волны гнева и ярости, которые в последние несколько дней сжимали ему горло, камнем наваливались на грудь.

Диппл на планете Корвар – последнее убежище, скорее даже тюрьма для беспланетных обломков космической войны. Много лет назад военные действия, принимать участие в которых они не имели ни малейшего желания, выгнали их из родных миров и пригнали сюда. Когда война кончилась, оказалось, что вернуться домой они не могут. Их дома были либо уничтожены, превращены в пепел в результате военных действий, либо по соглашениям, подписанным на конференциях, там теперь имели «исключительные права» другие поселенцы. А те, кто не по своей воле оказался в стенах Диппла, могут гнить здесь до конца своих дней. Выросло целое поколение детей трущоб, знающих только Диппл. Но те, кто помнил…

Нейл закрыл глаза. Тесные кабины, округлые стены, постоянная дрожь от вибрации машин, несущих Свободного Торговца по неотмеченным на картах дорогам космоса, яркое возбуждающее зрелище странных миров, причудливых созданий, новых людей, то чуждых душой и телом, то похожих на мальчиков, застенчиво держащихся в тени, жадное впитывание всех чудес торговых встреч… Это он помнил. Затем суматоха, страх, сжимающий желудок, кислый привкус во рту, когда он лежал в тесной койке спасательной лодки, и держащие его теплые руки, испуг, когда их выбросило с корабля, который был его домом, период дрейфа, во время которого радио передавало сигналы бедствия, приход крейсера, подобравшего их, единственных выживших… А потом Диппл – на много лет, навсегда.

Тогда была надежда, что война скоро кончится, и он, когда вырастет и окрепнет, запишется в Свободные Торговцы, или они получат как-нибудь деньги, оставшиеся в банке на счету Дона Ренфо, и оплатят проезд до родной планеты. Но эти надежды оказались лишь бесплодными мечтами. Долгие унылые годы показали им призрачную несостоятельность их грез. Оставался только Диппл, оставался навечно. Уйти из него нельзя. Так было для него… но не для нее – теперь.

Нейлу хотелось заткнуть уши, как он закрыл глаза. Он мог закрыться от серости Диппла, но не от тяжкой жалобы, полупения-полустона, монотонно исходящего от постели у дальней стены. Нейл отошел от окна и остановился рядом с кроватью, заставил себя посмотреть на лежавшую на ней женщину.

Теперь это был призрак, кожа да кости, то, что осталось от Милани.

Нейл был готов бить кулаками в серые стены и кричать от боли и от злобы. Если бы только он мог взять ее на руки и убежать отсюда, от слишком резкого света, от холодной сырости, которые убивали ее, как убили Дона Ренфо. Ее иссушили уныние и безнадежность Диппла.

Но вместо того, чтобы дать выход бушующей в нем буре, Нейл опустился на колени перед кроватью, взял беспокойные, все время двигающиеся руки в свои и прижал к своим щекам.

– Милани, – тихо окликнул он, надеясь вопреки всему, что она на этот раз ответит, узнает его. Или милосерднее не вытягивать ее из бреда? Из бреда… Нейл задохнулся – это возможность побега для Милани! Если бы он был уверен, совсем уверен, что другого пути нет…

Он бережно опустил ее руки, натянул покрывало на ее плечи. Был уверен… Он резко кивнул, хотя Милани не могла видеть этого жеста внезапного решения, и быстро пошел к двери. Три шага по коридору, и он постучался в другую дверь.

– А, это ты, сынок! – хмурое широкое лицо женщины смягчилось. – Ей хуже?

– Не знаю. Она ничего не ест, и доктор…

Губы женщины изобразили слово, которое она не произнесла вслух.

– Он сказал, что у нее нет шансов?

– Да.

– В данном случае он прав. Она не хочет никакого шанса, ты сам видишь, мальчик.

Он видел это еще на прошлой неделе!

Нейл прижал руки к бокам, словно приглушая резкий ответ на эту жестокую правду.

– Да, – ответил он ровным голосом. – Я хотел бы знать… как долго…

Женщина откинула упавшие на лицо волосы. Глаза ее вдруг прояснились, взгляд стал суровым. Она медленно облизнула губы.

– Ладно, – она плотно закрыла за собой дверь своей комнаты. – Ладно, – повторила она, словно удерживая себя в чем-то. Но, остановившись у постели Милани, она выглядела озабоченной, руки ее стали осторожными, даже напряженными. Она подняла покрывало и обернулась к Нейлу.

– Два дня, может, чуть больше. Если ты хочешь сделать это, откуда возьмешь деньги?

– Достану!

– Она… она не хотела бы этого таким путем, сынок.

– У нее будет это! – Он схватил свою верхнюю тунику. – Ты побудешь здесь, пока я вернусь?

Женщина кивнула.

– Самый лучший – Стовар. Он торгует честно, никогда не обсчитывает.

– Я знаю! – нетерпеливо ответил Нейл, выскочил за дверь и через коридор на улицу.

Время близилось к полудню. Людей на улице было мало. Те, кому повезло найти случайную работу на день, уже давно ушли. Другие были в общественной столовой за полуденной едой. Сейчас на улицах были в основном лишь те, кто имел работу в определенных местах, темную работу.

Корвар, если не считать Диппл, был планетой увеселений. Местное население жило обеспечением роскоши и всевозможных развлечений для знати и богачей с полусотни планетных систем. И вдобавок к этой роскоши и удовольствиям, здесь были модные пороки, запрещенные радости, доставляемые контрабандой и незаконной торговлей. Человек, обладающий достаточным количеством кредитов, мог вступить в Воровскую гильдию и принять участие в подобном обеспечении. Но существовали также группы дельцов, хватающих те крохи, которых Капитаны гильдий не удостаивали внимания. Жизнь этих дельцов была ненадежна, опасна, и набирались они из безнадежно отчаявшихся – из отбросов Диппла.

Некоторые радости можно было купить у таких, как Стовар. Радости – или, для измученной беспомощной женщины, возможность легко умереть.

Нейл остановился перед бледным мальчиком, прислонившимся к непримечательной двери, внимательно поглядел в узкие глаза на крысиной мордочке и сказал только одно слово:

– Стовар.

– Дело, новичок?

– Дело.

Мальчик ткнул пальцем через плечо, указывая, и дважды стукнул в дверь.

Нейл открыл дверь и чуть не закашлялся, попав в плотное облако дыма. Вокруг стола на подушках сидели четыре человека и играли в «Звезды и кометы». Щелканье их счетчиков время от времени прерывалось недовольным ворчанием, когда кто-нибудь из играющих терял комплект своих звезд.

– Какого дьявола? – голова Стовара приподнялась на два дюйма, и он взглянул на Нейла. – Давай, выкладывай, здесь все свои.

Один из игроков хмыкнул. Двое других, видимо, не слышали, их внимание было поглощено столом.

– У тебя есть галюс? Сколько стоит? – сразу перешел к делу Нейл.

– Сколько тебе надо?

Нейл сделал расчет еще по дороге. Если Мара Диза сказала верно – один пакет. Но лучше два, на всякий случай.

– Два пакета.

– Два пакета – двести кредитов, – ответил Стовар. – Товар нерезанный. Я даю полную меру.

Нейл кивнул. Стовар был честен на свой манер, и за эту честность нужно было платить. Двести кредитов. Нейл надеялся, что купит дешевле. Товар, конечно, контрабандный, привезенный из другого мира каким-нибудь членом корабельного экипажа, желавшего иметь лишние деньги, несмотря на риск портовой проверки.

– У меня будут деньги… через час.

Стовар кивнул.

– Приноси, и товар твой… Моя сдача, Грем.

Нейл вышел на улицу и глубоко вздохнул, выгоняя дым из легких. Домой возвращаться не было смысла: за все их нищенские вещи не выручить не то, что двухсот, а и двадцати кредитов. Он давно уже продал все ценное, когда приглашал специалиста – врача из верхнего города. Да, была только одна вещь, за которую можно было получить двести кредитов – он сам. Он пустился бегом, словно должен был сделать это быстро, пока его не оставило мужество. Он добежал до здания, стоявшего так удобно и угрожающе близко к главным воротам Диппла – месту набора рабочей силы для других планет.