- Острой потребности в этом пока нет, да и управление фабрами достаточно сложное занятие, - объяснил Абурхад. - Вполне естественно, что им ведают специально подготовленные сотрудники лаборатории. Никаких оснований для особого беспокойства я здесь не вижу, инспектор Кин. Мы делаем общее дело.

- Отрадно слышать.

- Кажется, я не давал вам повода издеваться, инспектор Кин, - внезапно вспылил командир гарнизона.

Выделив голосом обращение по должности и фамилии, чуть ли не проскандировав его, Абурхад подчеркнул крайнюю меру своего раздражения. Немало огорошенный этой бурной вспышкой, Кин вдруг осознал, что в его пристальном интересе к лабораторному серверу собеседник усматривает лишь мелочные безосновательные придирки, нежелание штабного чинуши подойти к редкостной ситуации с соответствующими мерками. Помимо воли Кин загонял Абурхада в угол мелкими тычками, не имея возможности сказать напрямую о своих детективных выкладках относительно доктора Харагвы. Он скорее всего признал бы вполне резонными доводы Абурхада, если бы во главе лаборатории, а соответственно и всей компьютерной системы гарнизона не оказался вражеский шпион.

Напряженно умолкшие собеседники уперлись глазами друг в друга, первым этого не выдержал Абурхад. Встав с кресла, он бесцельно прошелся по кабинету, ненадолго задержался перед электронной картой, потом опять сел, избегая смотреть на Кина.

- Я вовсе не хотел вас задеть. - Кин решил принять виноватый вид и разрядить атмосферу. - Если мои слова могли быть истолкованы в ироническом ключе, то покорнейше прошу меня извинить.

Судя по выражению лица Абурхада, тот уже успел раскаяться в проявленной несдержанности.

- Все-таки я не отказался бы опрокинуть рюмочку, - меняя тон, произнес он. - Уж очень суматошный выдался день. Составите мне компанию?

В его голосе явственно прозвучала окольная просьба заключить мировую и предать забвению неприятный разговор, поэтому Кин почел за благо не отказываться.

- Пожалуй, вы меня уговорили, - сказал он как ни в чем не бывало.

- Тот хиржумский ректификат кончился, не обессудьте. - Подойдя к стенному шкафу, Абурхад вынул из него непочатую плоскую бутылку темного стекла и уже знакомые Кину серебряные рюмки. - Но эта вот настойка немногим хуже.

Немного повозившись с неподатливой пробкой, он откупорил бутылку, наполнил рюмки и подчеркнуто любезно подал одну Кину.

- Будьте здоровы, - сказал он, садясь в кресло и опрокинул свою порцию одним махом.

Кин последовал его примеру. Крепкий душистый напиток действительно оказался выше всяких похвал.

- Ваш сегодняшний визит в отдел контрразведки как-то связан с пропажей диверсионных мин со склада? - спросил Абурхад, вертя в пальцах пустую рюмку.

- Нет, я беседовал со следователем Тарпицем, который ведет следствие по делу Гронски, - ответил Кин. - Обнаружилось одно обстоятельство, которое, на мой взгляд, исключает версию самоубийства.

- Вот как? - настороженно выпрямился в кресле Абурхад.

- На обойме в икстере Гронски совершенно отсутствуют отпечатки чьих-либо пальцев. Этому может быть лишь одна причина, другую найти невозможно. - Он слегка придвинул ближе к Абурхаду свою рюмку, заметив, что тот собрался налить еще по одной.

- Какая? - Наклонявшееся горлышко бутылки дрогнуло и замерло.

- Кто-то застрелил Гронски из своего икстера, - начал объяснять Кин. Затем он взял личное оружие унтера и заметил, что обойма полна. Тогда убийца протер свою обойму, вставил ее в икстер убитого, а затем оттиснул пальцы мертвеца на рукояти. Достаточно распространенная уловка, рассчитанная на ленивых следователей.

Командир гарнизона закончил разливать настойку, заметил, что ненароком пролил несколько капель мимо рюмок, и достал из выдвижного ящичка стола пучок бумажных салфеток.

- Не представляю, кому могла понадобиться его смерть, - сказал он, сосредоточенно протирая закапанную столешницу салфеткой.

- Полагаю, тому, кто подложил мину в турбоход.

- Не вижу связи между этими двумя фактами. - Абурхад недоумевающе уставился на него.

- А связь прямая, поскольку приказ выехать на космодром вы отдали именно через Гронски, - объяснил Кин.

Склонив голову набок, командир гарнизона воззрился на собеседника, сминая в кулаке испачканный бумажный комок. Опять все тот же пристальный царапающий взгляд с оттенком недоговоренности, как будто банковский клерк собирается проверять подозрительную купюру, полученную от далеко не самого респектабельного клиента.

- Простите, а вы не слишком ли зациклились на этом случае? - после долгой паузы спросил он.

Время от времени витавшая в воздухе малопонятная подоплека разговора наконец-то получила объяснение. Значит, Абурхад уже видел отснятый в коридоре лазарета видеофайл, преподнесенный с однозначными комментариями, и на всем протяжении беседы то и дело гадал, в своем ли уме пребывает штабной эмиссар. Его чересчур прозрачный намек граничил с прямым оскорблением.

- Как прикажете вас понимать? - выдавил уязвленный до глубины души Кин, тщетно подыскивая подходящий ответ.

- Я имею в виду, что вы вчера пережили довольно сильное потрясение, нимало не смущаясь, ответил Абурхад. - И теперь оно дает о себе знать.

- Иными словами, вы считаете, что разговариваете с помешанным? - негромко спросил Кин.

Командир гарнизона не сразу ответил на его лобовой вопрос, задумчиво меряя Кина взглядом. Тот старался выглядеть как можно невозмутимее, однако у него совершенно некстати задергалось левое нижнее веко, и это, безусловно, не осталось незамеченным.

- Я этого не говорил, - с убийственной мягкостью произнес Абурхад. - Зачем же так сгущать краски? Поверьте, я отлично понимаю, что на вашем месте любой оказался бы... скажем так, выбит из колеи. Это абсолютно естественно.

С горечью Кин понял, что ему бесполезно спорить, кипятиться, отстаивать свою правоту. Любые аргументы заведомо попадут мимо цели, став лишним доказательством прискорбного упорства в заблуждениях и патологического отсутствия самокритичности. Его пронзило обессиливающе четкое ощущение того, что он угодил в безвыходную ловушку, где одинаково гибельно и возражать, и соглашаться. Не спеша командир гарнизона встал, подошел к своему рабочему столу, отправил скомканные салфетки в корзину для бумаг и снова уселся в кресло напротив Кина.