А Володя уже жил с Викой почти постоянно, и они собирались пожениться. В общем, всем было ясно, что скоро Миша покинет квартиру профессора. Да и Юля говорила, что вряд ли уживётся под одной крышей с музыкантом и певицей. Юля грустно шутила по этому поводу, но перемены надвигались.

И где-то в это время Мише пришла идея начать заниматься дорожными знаками. Поступил заказ на изготовление вывески для придорожного кафе и магазина. Заказчики хотели, чтобы вывеска была сделана в стилистике дорожных знаков, и Миша впервые работал с материалами, из которых эти знаки изготавливают. Ему эти материалы очень понравились.

Раньше он думал, что дорожные знаки покрыты отражающей свет плёнкой. Он видел, что знаки очень ярко видны в свете фар ночью. Но оказалось, что знаки свет не отражают. Знаки, оказывается, свет возвращают. Ему мужик, который продавал материалы, из которых и делаются дорожные знаки, объяснил подробности.

– Знак свет не отражает, старик, – говорил Мише тот человек. – Если бы знак свет отражал, то водитель в машине этот знак бы не видел, а видел бы его кто-то другой: заяц в поле или волк в лесу. Угол падения равен углу отражения, понимаешь? А знак свет возвращает. Откуда свет пришёл, то есть от фар автомобиля, туда и вернулся, то есть в глаза водителю. Но нужно, чтобы он вернулся не очень ярко, чтобы не слепил глаза. Это очень интересное и сложное дело…

Миша тогда это запомнил. Он понял, что даже никогда не думал о том, откуда берутся вдоль дороги дорожные знаки, кто их ставит, кто их делает, и уж тем более не думал, кто за эти знаки платит. Но он понял, что знаки ему нравятся. И что если их делать, то никакие идиоты не смогут сказать ему, какой формы или цвета они хотят получить знак.

Миша быстро узнал всё про производство знаков и про то, как, кто и кому эти знаки заказывает. Первый свой знак он сделал чуть ли не вручную и очень кустарным способом.

Юля и эту идею Мишину поддержала. Посмеивалась над ним, но поддерживала, даже не вдаваясь в подробности, а потом неожиданно познакомила Мишу с одним из своих бесчисленных знакомых. Тот знакомый был знакомым знакомых, но Юля как-то помогла то ли ему самому, то ли кому-то из его родственников или детей. Не важно. Юля всем только и делала, что помогала. Короче, тот знакомый, пожилой мужик, всю свою жизнь строил мосты по всей стране. Он про дорожные знаки ничего не знал, но знал всех людей в стране, кто делал дороги, тоннели и тому подобное. Для Миши это было бесценное знакомство. В общем, вскоре он получил свой первый заказ и, можно сказать, вступил в клуб создателей условий дорожного движения. Об этом Миша никогда не пожалел.

«А всё Юля! Кем бы я был без Юли?!» – всегда в моменты ощущения успеха думал Миша.

Миша едва справился с желанием немедленно позвонить Володе и сказать, что если он будет цепляться к его работникам с вопросами о Юлином наследстве, особенно пока Юля даже не похоронена, то… «А чего «то»? Что я ему скажу?» – подумал Миша и твёрдо решил Володе пока не звонить. А если Володя сам заведёт этот разговор, Миша поклялся сам себе, резко не реагировать и с Володей не ссориться, по крайней мере пока Юлю не похоронили.

Горечь во рту и тошнота стали почти невыносимыми, надо было пусть через силу, но чего-нибудь съесть. Да и рюмку чего-нибудь выпить было бы небесполезно.

Миша читал меню и пытался решить, что он может съесть. Но в кафе были только разнообразные пирожные, мороженое, и, кроме сладкого, можно было заказать сэндвич. Всего этого Миша в себя затолкать сейчас не мог. Телефон зазвонил в очередной раз. Точнее, он не зазвонил, а завибрировал. Звук Миша отключил давно. Звонил Стёпа. Миша ответил.

– Мишенька, дорогой! Ну хорошо, что ты ответил, – быстро заговорил Стёпа. – А то я тебе звоню, звоню. Тебе ещё моя помощь нужна? Как ты вообще?

– Стёпа, дорогой, прости, пожалуйста! Я тут замотался, на телефоне звук выключил и не слышал звонков. Наверное, помощь никакая не нужна. Это я вчера запаниковал и к тебе обратился. Всё уже решается. Так что спасибо и не беспокойся.

– Да ну что ты, дружище! Какие могут быть извинения! Такая беда! Ты-то как сам?

– Хреново, брат! Очень хреново! Деда я хоронил, бабушек тоже. Приятель один хороший разбился на машине, давненько уже. А такого близкого и родного человека, молодого… терять ещё не приходилось. Да и не было у меня в сознательной жизни более близкого человека. Вот я и растерялся. Так что прости ещё раз.

– Миша, дорогой мой друг! Держись, – очень искренне сказал Стёпа, – я тебе очень сочувствую и очень хочу помочь чем могу. Только ты не стесняйся, пожалуйста.

– Сёпа, не волнуйся…

– А хочешь, я приеду к тебе? Ты где сейчас? – обезоруживающе спросил Стёпа.

– Я на Пятницкой… – Миша подумал пару секунд и справился с желанием сказать: «Приезжай скорее». – Нет, Сёпа, не беспокойся. У меня ещё дела. Позвони попозже.

– Как скажешь, Мишенька. Как скажешь. А то я недалеко, могу подъехать, – Стёпа подождал чуть-чуть, но Миша молчал. – И прости за вопрос, что случилось всё-таки? Я не понял вчера. Это твоя родственница? Ты прости, я просто хочу лучше понять…

– Больше чем родственница, Сёпа! Не важно… Очень хороший человек. А что случилось. Я и сам не пойму. Факт в том, что умерла… Умер очень хороший и самый близкий мне в этом городе человек. Такие пироги.

– Ладно, когда захочешь и сможешь… И если тебе от этого станет легче, тогда и расскажешь. Держись! А я тебе ближе к вечеру позвоню. Или ты звони, не стесняйся. Ты же знаешь, я всё брошу и постараюсь помочь… Пока, дружище!

Миша долго относился к Стёпе довольно пренебрежительно и свысока. Он казался Мише суетливым и поверхностным весельчаком, весьма ленивым, любящим поныть и побрюзжать. Но всё же Стёпа был беззлобный и компанейский человек. Стёпина компания была Мише приятна. К тому же Стёпа давал много поводов над ним пошутить. Они довольно часто общались. Но после одного разговора Миша если и не изменил своего отношения к Стёпе, то по крайней мере узнал, что Стёпа совсем не так прост, как ему казалось. После того разговора он стал внимательнее Стёпу слушать, ценить его мнение и уважительнее к нему относиться.

Однажды Миша здорово на Стёпу обиделся и даже отчитал его, как мальчишку, а Стёпа и выслушал Мишу, как мальчишка, виновато моргая.

Стёпа тогда позвал Мишу с женой Аней вместе поужинать по какому-то важному для него поводу. Выбрал Стёпа для этого приличный ресторан. Аня обрадовалась. Ей Стёпа нравился, Стёпа любил и умел нравиться. Была пятница, вечер. Миша с Аней пришли чуть раньше, а вскоре явился и Стёпа с совсем юной и совершенно новой девицей лет семнадцати– девятнадцати. Аня, да и Миша уже запутались в Стёпиных барышнях. Вот Ане и показалось, что новая Стёпина подруга совсем даже не новая, а уже ей знакомая. Хотя справедливости ради надо отметить, что Стёпины девушки были одного типа.

– Полина, милая, здравствуй, – доброжелательно сказала Аня.

– Здравствуйте. Но меня зовут Марина, и мы с вами не знакомы, – сказала Стёпина спутница низким недобрым голосом. – Стёпа, а кто у нас Полина?

В общем, вечер был испорчен. Марина уходила, Стёпа её догонял. Та возвращалась, сидела, надутая, в основном молчала, от еды отказывалась и пила только воду, потом говорила язвительные глупости, уходила, Стёпа бежал за ней. Аня чувствовала себя виноватой, а Миша медленно закипал.

В конце концов Миша не выдержал всей этой ситуации, извинился и попросил Стёпу прогуляться с ним в сторонку.

– Сёпа, дорогой, – не сдерживая гнева, сказал Миша Стёпе в коридорчике возле туалета, – в следующий раз, когда будешь нас куда-нибудь приглашать, сообщи заранее, с кем ты будешь в этот раз, чтобы мы могли решить, хотим мы общаться с очередной твоей воспитанницей или нет.

– Прости, Мишенька, – растерялся Стёпа, услышав даже не то, что сказал Миша, а то, как он это сказал, – мне кажется, я взрослый человек и имею полное право… И к тому же мы друзья.