Истощенное серое лицо свидетельствовало, как сильно, прямо на глазах, сдал епископ — он выглядел старым и слабым и сам открыл дверь Мальтрейверсу и Тэсс. Попросил зайти их к нему перед отъездом. И теперь широким жестом приглашал в гостиную, где его жена разливала кофе.

Пока епископ говорил, Мальтрейверс водил рукой по мягкой ручке кресла.

— Я ничем не могу облегчить, вашего горя, может быть, лишь тем, что разделяю его с вами. Я хотел вам сказать это до того, как вы покинете нас. Мэтью был измученным и неуравновешенным человеком, но никто из нас не понимал этого. Сознаю, что именно я привел его в этот собор. — Наступило неловкое молчание, которое нарушил сам епископ. — Мне все еще непонятно, как вы догадались, как вы поняли, что это именно он?

Мальтрейверс выпрямился на стуле.

— Произошла одна странная вещь, и этот миг наступил словно озарение. Мне нужно было подытожить все, и больше всего огорчало, что я знал так много, но не смог понять этого раньше. Возможно, если бы я…

— Мистер Мальтрейверс, вы не должны упрекать себя, — перебил его епископ. — Что вы знали?

— Я думаю, все началось с первой встречи. Первое, что я узнал о Мэтью Вебстере, — это то, что он верует слишком рьяно, что он чересчур религиозный. Сейчас понятно, какое впечатление могло произвести на такого человека выступление Дианы. В своей пьесе я хотел представить веру несколько в ином свете, чем принято. Его это оскорбило, а тот факт, что спектакль проходил в здании собора, показался ему очень оскорбительным. И вдруг он видит, как вы, настоятель и другие поздравляют меня и Диану после спектакля и хвалят за то, что он считал богохульством. То же повторяется и на следующий день, на приеме в саду у настоятеля. Снова все поздравляют Диану. Ясно, как Божий день, что случилось это именно в тот вечер. Он вернулся домой, а дом его рядом с домом настоятеля, подозвал Диану к забору из своего собственного сада, когда увидел, что она стоит в одиночестве и большинство людей уже разошлось. Что произошло потом, останется навеки скрытым за кустами и деревьями, но полицейские обнаружили на ее голове рану, которая свидетельствует о том, что ее сначала ударили. — Епископ закрыл глаза как от сильной боли. — До какого-то момента Вебстер мнил себя Божественным орудием мести, — продолжал Мальтрейверс. — Чего стоит одна его фраза о том, что кто-то убил, а остальные должны страдать!.. Мы были первыми, кто должен был страдать, когда он пригвоздил руку Дианы к двери в Пунт-Ярде.

— Но как он сумел сделать это? — возразил епископ. — Не могу понять. Настоятель рассказывал мне, что он, его жена и Вебстер шли в собор и по дороге встретили вас. Целый вечер Мэтью был за органом, и в программе не было перерыва. Вы ушли все вместе.

— Во-первых, здесь его никто не мог видеть, — объяснил Мальтрейверс. — Он смотрел на дирижера в телевизионную камеру. Антракта не было, это правда, но «Распятие» Стейнера исполнялось без музыкального сопровождения. Я слушал его на пластинке отца Майкла, оно длится ровно три минуты. Ясно, именно в это время он оставил орган и вышел через дверь в женскую молельню на южной стороне. Однажды я сам ходил туда: она как раз напротив входной двери дома отца Майкла и Мелиссы. Гвоздь, на котором держалась рука, был прибит некрепко. Это не потому, что Вебстер боялся шуметь, у него просто не было времени, и он стукнул молотком всего один раз. В трансептах и нигде в других местах позади сцены и хора зрителей не было, потому он и не боялся, что его кто-то заметит. Во-вторых, когда мы видели его по пути в собор, он нес музыкальный футляр. Мелисса заметила, что, раз он без нот, должно быть, будет играть по памяти. В футляре была Дианина рука, молоток и гвоздь: внутри полиция обнаружила кровавые следы. Отослать другую руку и волосы не представляло никакой трудности. Нужно было просто проехать на машине полчаса до Южного Лондона.

Несмотря на горе и потрясение, епископ начал проявлять интерес к объяснениям Мальтрейверса.

— Вы сказали, вам известно и другое?

— Единственное, что казалось абсолютно неуместным тогда, а сейчас выглядит значительным, — это наш с ним разговор о Библиях с опечатками. Я пошутил, а он разозлился, потому что относился к Библии уважительно, будто это в самом деле Слово Божье. Тогда я не придал этому значения, но теперь понимаю: разговор тот свидетельствовал об особенностях и ограниченности его ума.

— Вы считаете, это он взял «Милосердие Латимера»?

Мальтрейверс передернул плечами.

— В его доме этой книги нет, но это логический вывод. Ее присутствие в соборе — заметьте, она хранилась рядом с органом, он часто видел ее! — было для него оскорбительным. Приближался фестиваль, и тот факт, что ее увидит даже больше людей, чем видит обычно, подтолкнул его убрать ее как можно скорее. Это и послужило началом всему. Мы с Джексоном не раз обсуждали возможность связи между кражей Библии «Милосердия Латимера» и исчезновением Дианы, но не могли ее обнаружить, как ни старались.

— Вы думаете, он уничтожил ее?

— Не уверен. Видимо, он долго решал для себя этот вопрос. И наверняка пришел к выводу… опечатка полностью искажает содержание Библии. Не думаю, что мы сумеем понять, как работал его мозг, а потому не можем даже предположить, каково было его решение. — Мальтрейверс допил кофе и осторожно поставил чашку с блюдцем на столик. — Тем не менее это не имеет значения. Важно, что однажды он выдал себя с головой, а я этого как-то не заметил.

— Я не заметила тоже… и отец Майкл… — тихо сказала Тэсс. — Но ты был не в том состоянии, чтобы хоть что-нибудь замечать. — Епископ непонимающе переводил взгляд с одного на другого.

— Тэсс говорит о том дне, когда он попытался убить меня и сбросил камень с башни Талбота, — пояснил Мальтрейверс. — В субботу на вершине башни я нашел еще один: он, должно быть, откололся от того, который Вебстер сбросил на меня. Он прекрасно видел нас, когда мы возвращались из парка Хибберта. Увидел, как мы приближаемся, и бросил. А после этого вышел из собора, точно рассчитав, что из-за суеты никто ничего не заметит. И все-таки он решил создать себе алиби: поспешил в магазин, где купил струны. В магазине сказали, что он там был довольно долго и обратили внимание на время. Этот инцидент сослужил хорошую службу: во всяком случае алиби у него появилось, если бы понадобилось. Возвратился он другой дорогой, со стороны Главного проспекта. Думаю, он собирался позвонить отцу Майклу и Мелиссе, сказать, что идет из магазина, но неожиданно встретил по дороге Майкла. Он допустил ошибку, когда тот попросил его посмотреть, откуда упал камень. — Мальтрейверс замолчал на мгновение. — Даже не спросил, где это случилось. А ведь камень мог упасть с любой из трех сторон башни, а откуда он мог знать, с какой именно?

— Судя по вашим словам, он хладнокровный убийца, — заметил епископ. — Я считал его скорее экзальтированным молодым человеком. А получается, он был довольно-таки расчетливым.

— У него была своя цель. Он выполнял, как ему казалось, волю Божью. Но совершенное им мне кажется настолько неразумным, похожим на самообман, что все это в голове не укладывается. Отнюдь не расчетливость, а странная, болезненная хитрость скорее двигала им. Единственное, что было совершенно не в его характере, так это самоубийство, когда он воспользовался башней Талбрта. Хотя мне сейчас пришла в голову мысль: может быть, надстройка не была по-настоящему освящена? Ведь епископ Талбот умер, когда шел совершать эту службу…

Епископ покачал головой.

— Нет. Та служба должна была стать одним из освящений, главное, он шел, чтобы просто принять надстройку. Хотя, может быть, и в самом деле службы там не проводилось. Но это не имеет никакого значения, потому что земля, на которой стоит собор, была освящена, а значит, и надстройка вместе с нею.

— Интересно, понимал ли это Вебстер? — задумчиво спросил Мальтрейверс. — Похоже, он собирался использовать башню и в дальнейшем, чтобы осуществить конечную цель мщения: наказать еще и тех, кто одобрял выступление Дианы. Очевидно, он собирался растянуть канат на флагштоке, чтобы все ужаснулись представшему зрелищу… Человек смешал зло с безумием. — Мальтрейверс хотел еще что-то добавить, но Тэсс стрельнула в него предупредительным взглядом, и он ничего так и не сказал об ужасных делах, которые совершил человек под именем простого плотника и таинственного сына.