22 августа Ба Мо, едва не погибнув на последнем отрезке пути, так как самолет, на котором он летел, попал на глаза американскому истребителю, высадился на Тайване, где узнал, что только что при подобных обстоятельствах погиб С. Ч. Бос. Еще через день Ба Мо был в Японии. Его появление там имело определенный политический смысл в глазах тех военных, которые не смирились с поражением: ведь Ба Мо был единственным главой союзного государства, который смог и захотел прибыть в Японию в ее последний час. Дальнейшие события служат доказательством того, что японская военно-политическая машина продолжала функционировать не только в дни капитуляции, но и многие месяцы спустя. Ба Мо отвезли в небольшую деревушку в префектуре Ниигата, где поселили в деревенском монастыре под видом маньчжурского профессора, потерявшего из-за гибели при бомбежке всей его семьи дар речи и рассудок. При «профессоре» постоянно находились четыре японских офицера, которые снабжали его всем необходимым, держали в курсе событий и поддерживали связь с Токио, где давно уже правили американцы. Лишь к концу декабря 1945 г., когда Ба Мо узнал, что никто из бирманских политиков, сотрудничавших с японцами, не подвергся репрессиям английских властей, он начал настаивать на том, чтобы сдаться союзникам. По его просьбе к нему явился ответственный чиновник министерства иностранных дел Японии, который согласился с тем, чтобы Ба Мо вышел из укрытия. В начале 1946 г. Ба Мо привезли в Токио и поместили в тюрьму для военных преступников, откуда он вышел через несколько месяцев, получив разрешение вернуться в Бирму.
Отзыв Ба Мо о Таиланде и тайцах был явным преувеличением: «пережив бурю», Таиланд не смог выйти из нее невредимым. В годы войны положение Таиланда мало чем отличалось от положения «самостоятельной» Бирмы. Там были и поборы, и мобилизация в трудовые отряды. К тому же английская и американская авиация, особенно в последние месяцы войны, активно бомбила пути сообщения в стране. Были уничтожены крупнейшие железнодорожные мосты, сгорели 22 железнодорожные станции и железнодорожное сообщение практически прекратилось. Посевы риса в стране сократились на четверть, производство ненужного Японии каучука вообще прекратилось, в пять раз упала добыча металлов. Таким образом, Таиланд пришел к концу войны если не разоренным, как Бирма, то с сильно подорванной экономикой.
Пибун Сонграм, как говорилось, ушел в отставку летом 1944 г. Ведущую роль в новом правительстве занимал регент королевства Приди Паномионг, сторонник ориентации на Запад. Американские разведчики, проникавшие в Таиланд в основном из Китая, поддерживали с Приди связь. Они знали о том, что радикальные элементы в Таиланде готовят антияпонское восстание и что Приди делает все возможное, чтобы восстания не произошло. Те круги, что стояли за восстание, по его мысли (совпадавшей с точкой зрения американской разведки), не должны были чрезмерно усилиться — они были слишком левыми. В то же время Приди понимал, что его позиция уязвима. «Мне чрезвычайно трудно, — писал он в июле 1945 г. американскому резиденту, — удержать народ, и я не могу поступать таким образом до бесконечности».
10 августа, сразу же после вступления СССР в войну с Японией, Приди Паномионг направил союзным державам послание, в котором аннулировал объявление войны США и Англии как неконституционное. Через 20 дней после этого, 31 августа, правительство подало в отставку и из США был срочно вызван Сени Прамот, бывший до войны послом Таиланда в Вашингтоне и отказавшийся, когда Пибун объявил войну западным державам, вернуться в Бангкок. Еще через две недели все в Таиланде стало на свои места: у власти было консервативное правительство, во всем случившемся обвинили Пибуна (а в конце года и арестовали по введенному закону о фашистских военных преступниках), фактическую власть осуществлял Приди.
Казалось, и на этот раз все обойдется. Однако, когда таиландская делегация в конце сентября прибыла в Канди на переговоры с союзниками, обнаружилось, что мнения последних разделились. Если США, которые никоим образом не пострадали от того, что Таиланд во время войны был в чужом лагере, были склонны забыть о прошлом, то англичане желали получить с Таиланда контрибуцию — экономическое положение Великобритании было угрожающим и она не намеревалась отказываться от возможности хотя бы частично компенсировать свои расходы. Среди требований, содержавшихся в предъявленном английской делегацией ультиматуме из 21 пункта, были и оккупация Таиланда английскими войсками, и установление английского контроля над вооруженными силами и внешней торговлей, и другие, означавшие, что с опозданием на 100 лет Англия намерена включить Таиланд в свою колониальную империю. Это совершенно не устраивало Соединенные Штаты, и в Канди был послан представитель президента, который должен был добиться компромисса. Почувствовав поддержку со стороны США, таиландские делегаты заявили, что если они выполнят требования Англии, то в стране наступит хаос и к власти придут левые силы. В результате англичанам пришлось отступить и они добились лишь двух важных для себя уступок — разрешения ввести в Таиланд свои войска и выплаты репараций в размере 5 млн. ф. ст. и 1,5 млн. т. риса. При этом Таиланд должен был содержать английские оккупационные войска до тех пор, пока репарации не будут выплачены.
Не удалось Таиланду удержать и земли, занятые во время войны. Захваченные территории Малайи и Бирмы пришлось немедленно отдать обратно. Что касается французских владений в Камбодже и Лаосе, то Таиланд попытался сопротивляться и лишь после трудных и затяжных переговоров с союзниками вынужден был в конце ноября расстаться с ними.
Высадка союзников во Франции и освобождение этой страны резко изменили ситуацию во Французском Индокитае. В августе 1944 г. вишистское правительство перестало существовать и было сформировано Временное правительство Французской республики во главе с де Голлем, враждебное Японии. Правда, в Индокитае по-прежнему функционировала администрация адмирала Деку, однако надеяться на ее лояльность японцам не приходилось.
Французским офицерам и чиновникам в Индокитае было ясно, что Франция, уже освобожденная от фашистской оккупации, будет судить о них по тому, какую позицию они займут. Симпатии многих из них и без того были на стороне правительства де Голля, так что японское командование не без оснований полагало, что в любой момент войска Деку могут восстать. Сам адмирал был готов подчиняться приказам де Голля, однако опасался японских санкций и потому оттягивал момент решения. Главная же причина его колебаний заключалась в том, что национально-освободительные движения Индокитая для него, как и для Временного правительства в Париже, были врагом не меньшим, чем японцы.
Силы Вьетминя к середине 1944 г. были уже значительны, и его влияние распространялось на большую часть территории Северного Вьетнама. На съезде Вьетминя, состоявшемся в июле 1944 г., было принято решение о начале вооруженного восстания. Коммунисты, в том числе Хо Ши Мин, были против этого решения, считая, что в стране еще не сложилась революционная ситуация и позиции как японских, так и французских войск еще прочны. Действительно, восстание, поднятое в октябре 1944 г. в районе Бакшона, было подавлено французскими войсками.
Вьетминь, охарактеризовав выступление как преждевременное, призвал к формированию пропагандистских отрядов, которые должны были наряду с партизанскими действиями вести агитационную работу и готовить население к борьбе. Первый из таких отрядов, организованный в декабре 1944 г., состоял из 34 человек, вооруженных винтовками пяти различных систем. Командиром отряда являлся бывший учитель Во Нгуен Зиап, которому суждено было впоследствии возглавить Вьетнамскую освободительную армию. Кроме ружей отряд имел в своем распоряжении шесть самодельных зажигательных бомб и 500 пиастров денег.
Тактика КПИК оказалась правильной, и к зиме 1944- 1945 гг. вооруженные отряды Вьетминя господствовали в сельской местности и горах Северного Вьетнама. «Войска Вьетминя, — говорилось в донесении французской разведки, находятся под командой руководителей, имеющих серьезные познания в области ведения партизанской войны. Партизаны хорошо подготовлены, дисциплинированны и отважны». Столь быстрый подъем движения сопротивления был неожидан и нежелателен как для японцев, так и для французской администрации.
