Наступление англичан в Бирме и опасения, что японцы узнают о замыслах патриотов, как и угроза того, что горячие головы могут начать восстание преждевременно, заставляли спешить. 1-3 марта прошло последнее совещание руководителей бирманского национально-освободительного движения, на котором присутствовали офицеры армии, представители КПБ и НРП. Аун Сан в своей речи отметил, что революционная ситуация в стране уже сложилась и следует поднять восстание, не дожидаясь подхода англичан. Участники совещания согласились с Аун Саном. Было решено разделить всю страну на 10 военных зон и создать Высший совет АЛНС. Военным руководителем Лиги объявлялся Аун Сан, политическим комиссаром — Такин Со, ответственным за отношения с союзниками — Такин Тан Тун. Был установлен срок восстания: конец марта — первая неделя апреля. Частям НАБ, расквартированным в районе Мандалая, к которому уже подходили английские войска, было приказано перейти на сторону англичан еще раньше, однако сделать это так, чтобы данный факт показался японцам единичным исключением. Было решено, что командир этих частей майор Ба Хту, участвовавший в совещании, будет официально объявлен изменником и бунтарем. Получив такие инструкции, майор отбыл на север. Участники совещания еще не знали, что в Мейтхиле, куда также подходили англичане, уже восстал батальон майора Таун Джи.
4 марта Ба Хту провел совещание с командирами подчиненных ему подразделений, на котором было решено до 7 марта перебросить как можно больше снаряжения и припасов в джунгли и восстать не позднее утра 8 марта. Перед уходом в джунгли Ба Хту сообщил о своем решении англичанам, а также выпустил воззвание, в котором, строго следуя инструкциям, писал, что задача армии «борьба за свободу и независимость родины. Японцы этой независимости нам не дали, а принесли лишь рабство и унижение. Мы долго верили, что марионеточное правительство Ба Мо и Аун Сана защитит народ от мучений, однако оно не дало нам никакой защиты». В течение следующих дней батальоны Ба Хту оборонялись в джунглях и холмах неподалеку от Мандалая от снятых с фронта японских частей. К 24 марта связь с англичанами уже была налажена настолько, что бирманцы приняли участие во взятии Мандалая. Затем они сосредоточились в долине Чаусхе и в самом конце марта по приказу английского командования двинулись на восток, в Шанские княжества, очищая их от японских тыловых гарнизонов. Значение этого рейда было не столько военным, сколько психологическим: тот факт, что южные шанские княжества были освобождены именно бирманцами, сыграл важную роль в дальнейших событиях. Ба Хту первым из бирманских командиров получил благодарность от генерала Слима за «бесценный вклад в победу союзников». Его части были плохо вооружены, военнослужащие почти поголовно переболели малярией, а сам Ба Хту — один из наиболее выдающихся офицеров бирманской армии — не дожил до победы, скончавшись от малярии в начале июня.
Тем временем в Рангуне продолжалась подготовка к всеобщему восстанию. 9 марта была определена его точная дата — 25 марта, через несколько дней ее изменили на 2 апреля. Как ни странно, японцы не только поверили Аун Сану, что части Ба Хту взбунтовались без его ведома, но и согласились, хотя и не без колебаний, с его предложением направить на фронт основные силы бирманской армии.
17 марта на склонах холма священной пагоды Шуэдагон состоялся парад по случаю отправки на фронт частей Национальной армии Бирмы. На проводы прибыл весь японский генералитет. Над марширующими колоннами летели японские самолеты, то ли приветствуя союзников, то ли напоминая им, кому еще принадлежит власть в стране. Аун Сан выступил с речью, призывая громить врага, Ба Мо догадывался, кого имеет виду лидер АЛНС, знал он и о готовящемся восстании, однако ничего не сообщил японцам. Понимая, что дни их владычества в Бирме сочтены, Ба Мо тем не менее продолжал сотрудничать с ними. Вместе с Ба Мо в Рангуне согласились остаться два члена «внутреннего круга» — Такин Ну и Такин Мья. И было неясно, кто из такинов — те, кто уходил на фронт, или те, кто оставался с японцами, — имели больше шансов выжить в ближайшие недели.
20 марта Аун Сану, находившемуся в военном лагере в Таемьо, стало известно, что японская полиция получила сведения о готовящемся восстании и что до конца месяца во все части будут направлены специальные комиссии, которые должны провести следствие и арестовать зачинщиков. Японский план держался в полном секрете и мог удаться, если бы у Лиги не оказалось своих людей в японской полиции. В любом случае ждать до 2 апреля было слишком опасно, и Аун Сан сообщил англичанам, что начало восстания переносится на 27 марта. В этот день части НАБ заняли ключевые позиции в тылу японской армии и АЛНС выступила с объявлением войны «фашистскому правительству японских варваров». В те же дни начали боевые действия партизанские отряды компартии и НРП.
В первый период восстания бирманские войска, насчитывавшие в тот момент чуть более 10 тыс. человек, включая вспомогательные части, вели партизанские бои, нарушая тыловые коммуникации, захватывая города и деревни в ближнем тылу японцев, атакуя склады и отдельные японские подразделения. Очевидно, следует относиться скептически к отдельным сообщениям современных бирманских авторов, которые склонны преувеличивать задним числом и боевую мощь бирманской армии, и ее роль в разгроме японцев. Далеко не всегда достоверны приводимые в современных бирманских источниках и трудах данные о боях и победах. Это можно проиллюстрировать на примере зоны Бассейна: сообщается, что части НАБ провели там 32 боя, в которых 553 японца были убиты и 201 — ранен, в то время как потери бирманцев составили 18 убитых и 4 раненых. На самом деле, как ясно из самих же бирманских источников, активность НАБ в районе Бассейна была минимальной, японцы были настороже и смогли разгромить дислоцированное здесь подразделение еще до начала восстания. Впрочем, даже если бы этого не случилось, вряд ли бирманцам удалось бы нанести потери опытным японским войскам в пропорции 30:1. В то же время почти полное умолчание о бирманской армии в британских источниках и мемуарах тенденциозно и несправедливо по отношению к бирманцам. Куда больше рассказано о каренских и чинских проводниках и носильщиках на севере Бирмы или в джунглях. Эта тенденциозность объясняется прежде всего тем, что горцы всегда оставались в сознании англичан верными союзниками империи, на бирманцах же лежала печать «неблагодарной нации», которая предпочла получить из рук японцев то, в чем ей отказали англичане.
Есть и объективный фактор, способствовавший отсутствию упоминаний о действиях бирманской армии. Он состоит в том, что подавляющее большинство исторических трудов и мемуаров кончают изложение военных событий взятием Рангуна, после которого судьба кампании в Бирме была решена. Существует множество книг и статей о сражении при Импхале, о рейде на Сикайя (Сагайн) и боях под Мандалаем, об отрядах Уингейта и «мародерах Меррилла», о действиях Стилуэлла и Слима — но о том, что происходило в Бирме летом 1945 г., известно лишь из бирманских источников, в западных же трудах о них в лучшем случае говорится скороговоркой. Однако основные действия бирманской армии падают именно на самые последние месяцы войны, когда она преследовала разрозненные части японцев, освобождала населенные пункты в стороне от основного направления наступления английских войск и куда более успешно и организованно, чем в 1942 г., устанавливала свою власть на местах.
Операции, проводившиеся бирманскими частями после начала антияпонского восстания, хотя и были невелики по масштабам, нередко отличались ожесточением; к тому же в городах, которые еще оставались в руках японцев, свирепствовала «кэмпейтай». Многие сотни подпольщиков, а то и просто «подозрительных» были расстреляны и замучены в последние месяцы войны. Особенно трудные условия были в районе г. Бассейн, представляющем безлесную, густонаселенную равнину. И хотя позиции Лиги были здесь сильны — во всех деревнях действовали ее представители и были сформированы подпольные советы, в военном отношении бирманская армия была здесь представлена лишь 4-м каренским учебным батальоном, который к тому же не получил приказа о переносе срока выступления и ждал 2 апреля, чтобы восстать. 28 марта японцы окружили ничего не подозревавший батальон и разоружили его; вырваться удалось лишь небольшой группе во главе с командиром батальона. Немедленно после разоружения батальона японские власти произвели аресты всех руководителей местных организаций АЛНС. Их не довели до тюрьмы и перекололи штыками. Тех, кого арестовали позже, расстреляли в конце апреля, а их тела сбросили в колодец.
