1 мая 215-й японский полк переправился через Чиндуин и занял г. Моунъюа. Так как контроль над этим городом позволял японцам подняться по Чиндуину и раньше английской армии достичь Калевы, англичане повернули назад две бригады и танковый полк и попытались отбросить противника. Сделать это не удалось: на следующий день японцы спасли свой полк, который из последних сил держался в Моунъюа, с помощью военной хитрости — английской 13-й бригаде был отправлен по радио открытым текстом якобы от имени Слима приказ оставить позиции у Моунъюа и двигаться на соединение с армией к северу. Бригада немедленно снялась с позиций и поспешила отступить. За ней отступили и остальные части. Таким образом, нижнее течение Чиндуина оказалось в руках у противника. Началась гонка — кто скорее успеет к переправе у Калевы. Английские части спешно стягивались в Шуэбо и двигались к перевалам по узкой дороге, которая пересекала на своем пути множество ручьев — чаунов, пересыхающих в сухой период и превращающихся в непреодолимые потоки во время муссонных ливней. Ливни должны были хлынуть со дня на день, и, если бы они застали армию в пути, выбраться из Бирмы ей бы не удалось — чауны вздуваются в считанные часы. К тому же в колоннах находилось немало повозок и грузовиков с ранеными и больными: Александер не хотел такого поражения, какое потерпел Персиваль в Сингапуре, — его задачей было сохранить личный состав армии.
Вскоре после начала отступления командир китайской 38-й дивизии обратился к Александеру с просьбой разрешить его частям, которые все эти недели сражались бок о бок с английскими войсками и фактически спасли 1-ю бирманскую дивизию от разгрома при Енанджауне, идти вместе с англичанами. Александер на это не согласился. Он мотивировал отказ тем, что 38-я дивизия, которая прикрывает собой две другие китайские дивизии от японцев, может ухудшить их положение. Действительным мотивом отказа были опасения, что присутствие китайских частей вызовет нехватку продовольствия и заторы на дороге к Калеве. Более Александер не поддерживал связи с китайцами и об их дальнейшей судьбе не знал.
Под давлением японских частей 38-я китайская дивизия начала отступать дальше к северу. В ночь с 3 на 4 мая все три китайские дивизии сконцентрировались в районе Шуэбо, где образовалось огромное скопление войск и беженцев. Японские самолеты расстреливали людей из пулеметов, все ближе гремела японская артиллерия, сминая арьергард 38-й дивизии. Единственная железнодорожная ветка, забитая поврежденными вагонами и паровозами, разбомбленная японцами, уже не функционировала. Здесь же, в Шуэбо, находился Стилуэлл, который отказался уходить вместе с Александером на Калеву, полагая, что его долг — оставаться с китайскими войсками. Даже когда в Шуэбо приземлился американский транспортный самолет, посланный, чтобы вывезти генерала, Стилуэлл отправил на нем большую часть штаба, а сам улететь отказался — он еще надеялся, что удастся что-то сделать. Рация Стилуэлла работала плохо — в китайских штабах, если и удавалось кого-то найти, царили уныние и полная неосведомленность. Правда, объявился генерал Ло: он не погиб в крушении на железной дороге и желал встретиться со Стилуэллом. Однако вечером, когда Стилуэлл приехал к китайскому генералу, того на месте уже не оказалось. В ту ночь Стилуэлл направил радиограмму генералу Маршаллу: «Контроль китайцев над своими частями ослаб. Убежден, что стоим на пороге полного крушения».
Наутро Стилуэлл решил пробиваться на автомашинах к Мьичине. Вокруг него собрался отряд численностью более 100 человек, в котором были остатки его штаба, госпиталь Сигрейва с двумя докторами и 19 бирманскими медсестрами, охрана Стилуэлла (16 китайских солдат), несколько отставших от своих частей британских офицеров и чиновников и даже корреспондент. Двое суток этот отряд в окружении отступавших китайских частей пробирался на север, но дальше станции Индо пройти не смог — пришло известие, что Мьичина занята японцами. В любой момент японцы могли ворваться в растянувшееся на много километров скопление китайских войск. «В Индо, — вспоминают очевидцы, — исчезли последние следы порядка. Солдаты грабили и убивали, гражданские лица — умирали... Китайские солдаты, ехавшие на грузовиках, били прикладами по пальцам своих товарищей, которые пытались забраться в кузов. Впоследствии Стилуэлл скажет, что хаос в Индо был самым страшным зрелищем, которое ему пришлось наблюдать на Востоке. Он предупредил свой маленький отряд, что, может быть, придется отбиваться от своих».
Стилуэлл пр'едложил спутникам идти тропами через горы в направлении речки Ую, притока Чиндуина, на ней соорудить плоты и спуститься к Хоумалину, а оттуда пробираться горами в Индию. Стилуэлл знал, что этот путь совершенно неизведан, что переход через перевалы слишком труден, что в любую минуту могут хлынуть муссонные ливни. Однако больше любых трудностей он опасался забитых беженцами дорог, по которым будут бежать китайские солдаты и английские дезертиры. Стилуэлл полагал, что небольшой отряд, в котором много женщин, имеет гораздо больше шансов уцелеть в борьбе с дикой природой, чем с людьми.
На машинах отряд Стилуэлла доехал до гор. Здесь у начала тропы сожгли автомобили и все, что было трудно унести с собой. Затем Стилуэлл отправил в Индию последнюю радиограмму, в которой сообщал свой маршрут и просил встретить его отряд в Хоумалине. Он информировал также, что в ближайшие дни тысячи беженцев и китайских солдат пойдут через северные тропы, где нет пищи, и рекомендовал организовать снабжение — сбрасывать продовольствие с воздуха. Затем рация была разбита, и Стилуэлл обратился к своим товарищам с короткой речью, в которой предупредил их о трудностях многокилометрового пути по диким горам с перевалами высотой в 7 тыс. футов. К концу этого пути, заявил он, «многие из вас меня возненавидят. Чтобы выжить, мы должны проходить 14 миль в день». После этого он пошел впереди отряда с равномерной частотой 105 шагов в минуту и так прошагал две недели, несмотря на то что ему было 60 лет и у него сильно болела спина. Только его железной волей можно объяснить то, что из 114 человек, которые вышли за ним из Индо, не умер ни один, хотя дорога, которой они шли, была одной из самых трудных.
Основная часть английской армии сравнительно быстро достигла берега Чиндуина напротив Калевы. Здесь уже ждали пригнанные с Иравади баржи, которые начали перевозить раненых и солдат к Калеве, откуда шла более или менее укатанная и расширенная индийскими дорожными рабочими дорога до г. Таму. Однако переправа оказалась трудной, так как японцы лишь немного отстали в этой гонке. Несмотря на то что японские катера, двигавшиеся вверх по Чиндуину, обстреливали и бомбили самолеты, присланные из Индии, японцы смогли к вечеру 9 мая высадить десант на восточном берегу реки, где скопились в ожидании переправы сотни машин и повозок, танков, пушек и тысячи солдат и беженцев, не считая трех тысяч больных и раненых, которых армия везла с собой. Японский отряд занял невысокую каменную гряду, которая господствовала над переправой, и начал обстреливать скопление машин и солдат. Попытки выбить японцев с гряды не увенчались успехом, поэтому было решено сжечь все машины, повозки, танки и отступать вверх по реке в надежде переправиться в другом месте. Был вечер, над Чиндуином собрались грозовые облака, и Слим приказал истратить все снаряды, прежде чем взорвать орудия, многие из которых доставили к Калеве на руках. «Началась такая артиллерийская канонада, какой нам еще ни разу не приходилось слышать в Бирме. Наконец пушки замолчали, и через пять минут мы начали отход. Огромные костры поглощали остатки снаряжения нашей армии, боеприпасы, амуницию, танки, грузовики, повозки — это была зловещая картина на фоне темнеющего неба, и горько было терять все на последнем шаге к Индии. Со стороны противника не раздавалось ни звука. Видимо, японцам тоже досталось».
Японцы (а англичане не знали, что их задержала буквально горстка японских солдат) противника не преследовали, и все английские войска, переправившись через Чиндуин, двинулись к перевалу Таму и далее в Индию. Официально кампания в Бирме завершилась. Британская армия потеряла в ее ходе 13463 человека, японцы, по их данным, — около 5 тыс. На самом деле людские потери в Бирме были куда больше, чем в Сингапуре и на всех остальных театрах войны в Юго-Восточной Азии, вместе взятых. Никто не подсчитывал потери китайских войск, которые были куда большими, чем у англичан, никто не считал, сколько же погибло индийских беженцев и сколько — бирманцев, а это тоже сотни тысяч смертей...
