Елена Михайловна поднялась и перекрестила сына:

– С Богом, Мишенька! Благословляю тебя…

В начале апреля пришла телеграмма от Никиты:

…

Ждем середине июня телеграфируйте Харанор до востребования Никита

Перед отъездом Андрею очень хотелось решить еще одну проблему – примириться с Меллером. Он как бы невзначай попытался отыскать Наума в редакции «Юного коммунара», но оказалось, что тот находится «в творческой командировке».

Встретились они довольно банально – просто столкнулись нос к носу на улице. Меллер боролся с распутицей, задорно прыгая через голубые весенние лужи. Перемахнув через очередную преграду, он поскользнулся и буквально повалился на Андрея.

– Простите великодушно, извиняюсь, – пробормотал Наум из-под съехавшего на глаза заячьего треуха.

– Ну, дружище, привет! – рассмеялся Рябинин, встряхивая Меллера за плечи.

– А-а, это ты… – покраснел Наум, сдвигая шапку на затылок. – Прости, я на тебя налетел…

– Пустяки, – отмахнулся Андрей. – Рассказывай, как живешь. Мы ведь с тобой месяцев шесть уже не виделись.

– Да, как сказать… – замялся Наум. – Живу себе помаленьку…

Андрей широко улыбнулся:

– А ты, наверное, домой идешь? Может, пригласишь на чашечку кофе?

– М-мм… пойдем выпьем чайку, не стоять же тут, обнявшись, на краю лужи, – хмыкнул Меллер.

Кофе у Наума, конечно же, не оказалось, как впрочем, и чая. Нашлись, правда, две бутылки пива и хвост тарани. Андрей поспешил заверить, что рад и этому.

Меллер залпом осушил кружку, крякнул и, утерев губы, многозначительно добавил:

– Да-а… Так вот!

– Хорошее пиво, – отозвался Рябинин. – Хотя и теплое. Ты отчего, Наум, такой мрачный? На дворе – солнце, журчат ручьи. А небо какое – только посмотри! Душа радуется.

– Ну да, весна, определенно, – покосившись за окно, кивнул Меллер и устало добавил: – Прости, я только вчера прибыл из Москвы, уморился.

Рябинин добродушно потрепал его по плечу:

– Не беда, отдохнешь. А я ведь тебя искал!

Наум сделал вид, что крайне удивлен.

– Да-да, искал. Хотел поговорить, объясниться, чтобы ты не держал обиды. Я ведь скоро уезжаю, и, возможно, навсегда.

Меллер растерянно похлопал глазами:

– Как так «навсегда»? – переспросил он. – Тебя переводят?

– Сам уезжаю, хотим с Полиной начать новую жизнь.

– Ах да! – Наум хлопнул себя по лбу. – Забыл! У вас там были неприятности… Мне говорили… Далеко уезжаете?

Рябинин пожал плечами:

– Пока не решили. Страна большая. Потому и хотел тебе сказать, что повздорили мы зря, оба были не правы.

– Верно, – краснея, ответил Меллер. – Совершенно одурели! А все из-за этого чертова Веньки!..

– Парень получил пять лет исправительной колонии! – сухо оборвал его Андрей.

Наум покивал и торопливо протянул руку:

– Ну, так мир?

– Мир, – Рябинин пожал ладонь Меллера и вновь наполнил кружки. – За твое здоровье!

Успокоившись, Наум рассказывал о командировке, о своих личных планах, о переменах жизни в столице.

Андрей слушал, вспоминая все связанное с Меллером. Он не мог объяснить, чем же ему приятен этот несуразный, шумный, так не похожий на него человечек. Рябинин давно уже понял, что рядом с Наумом ему легко и приятно, как будто знал он его долгие годы…

Засиделись они до вечера. Когда Андрей спохватился, за окном уже смеркалось.

Прощаясь у дверей, Рябинин обнял Наума и с нескрываемой грустью сказал:

– Свидимся ли мы? Не знаю… Что бы потом обо мне ни говорили, помни: я был честен с тобой и любил по-братски. Всего тебе доброго.

Проводив Андрея, Меллер долго стоял у окна, стараясь вникнуть в его слова. Он не мог понять приятеля, да, наверное, и не очень пытался. Наум упрекал себя в черствости, сетовал на занятость и житейскую суету. Ему захотелось даже догнать Рябинина, извиниться, но он побоялся не найти нужных слов.

Двадцать второго мая Полина уезжала в Париж.

Вещи уже находились в купе, Даша и отец простились с ней и оставили наедине с Андреем.

Они говорили друг другу положенные при прощании слова и думали, как все это глупо и несуразно. Рябинин решился первым. Он крепко обнял Полину и поцеловал.

– Все образуется, Полюшка, поверь! – горячо прошептал Андрей.

– Образуется? – Полина пытливо искала его глаза. – Нет, правда? Ты что-то уже придумал?

– Потерпи, прошу, – натянуто улыбнулся он и, помолчав, добавил: – И ничему не удивляйся.

Паровоз дал короткий гудок, проводник объявил отправку. Рябинин вновь поцеловал Полину:

– До свидания!

Она кивнула и нехотя пошла в вагон. Стоя в дверях, Полина смотрела на Андрея, будто стараясь запомнить каждую его черточку.

Поезд медленно тронулся. Рябинин широкими шагами догонял вагон, не отпуская глаз Полины.

– Скоро увидимся! – крикнул он.

Полину мучило расставание. Она помахала Андрею рукой и пошла в купе.

«"Все образуется»…Что он имел в виду? Как хочется глупо, по-девчачьи просто верить в чудо!..»