Черногоров открыл глаза и ощутил неприятную дрожь и неуверенность внутри. Он всегда с честью выдерживал удары судьбы, умел контролировать свои эмоции. Кирилл Петрович вспомнил горячность Полины, и ему стало грустно. Впервые дочь показалась ему жестокой и чужой. «Дурочка она, – отгоняя неприятные мысли, подумал Черногоров. – Перебесится, повзрослеет и поймет. Побегает под ледяным дождем, охолонет… Хорошо еще, есть куда спрятаться, поплакать в жилетку… Ну, Рябинин-то – парень неглупый: и ее приголубит, и меня не осудит».
Кирилл Петрович удивленно прислушивался к тишине в квартире и вдруг с ужасом вспомнил о двойном стуке двери.
– Настя! – сорвавшись с места, прокричал он. – Да что ж вы со мной делаете, а?!
Кирилл Петрович поискал жену, но обнаружил лишь до смерти испуганную Дашу.
– Где Анастасия? – переведя дух, спросил ее Черногоров.
Даша мелко затряслась и неопределенно махнула рукой:
– Ту-ту-да… во-вослед… за барышней…
– Куда? – с надрывом переспросил Кирилл Петрович. – На улицу?!
– Да-а-а… – сжавшись в комок, заревела домработница. – Д-даже… пальто не накинула-а-а…
Черногоров злобно выругался и выбежал из квартиры.
* * *
Во дворе Полины не было. За воротами – тоже.
– Поля! Полюшка! – отчаянно позвала Анастасия Леонидовна и побежала наугад, к Центральному парку.
Дождь хлестал ей в лицо, войлочные домашние туфли и халатик намокли – она не замечала. Холодный сырой воздух не давал дышать, грудь словно стиснули острыми когтями. «Куда же я? – опомнилась Анастасия Леонидовна. – Поленька наверняка к Андрею побежала. Мне – в другую сторону!»
Она повернула к Губернской. Ноги не слушались, из груди вырывались сиплые хрипы. Анастасия Леонидовна уже видела свет фонаря на углу, когда перед глазами поплыли зеленые круги, она споткнулась и провалилась в темноту.
* * *
В какую именно сторону побежала жена полпреда ГПУ, привратный часовой сказать точно не мог.
Черногоров отчитал солдата и подался направо, к Губернской. На углу он осмотрелся, но Анастасии Леонидовны нигде не приметил. Кирилл Петрович кликнул извозчика, чинившего неподалеку колесо, и справился, не появлялась ли здесь женщина. Вымокший до нитки лихач недовольно огрызнулся, что никого не видал, ворчливо добавив:
– …Не пристало, гражданин, добрым-то людям шататься по таковской погоде во втором часу ночи.
Черногоров повернул обратно, добежал до ограды парка, во весь голос призывая жену и дочь.
Страшная догадка вдруг остановила его. Кирилл Петрович медленно пошел вдоль дороги, пристально вглядываясь в темные придорожные кусты.
Он почти вернулся на Губернскую, когда заметил у края канавы синюю туфлю жены.
– Настя, боже мой! – с мукой вскричал Черногоров.
…Анастасия Леонидовна была без сознания. Кирилл Петрович взял на руки ледяное тело и понес к дому. «Машину – немедленно! Потом – доктора. Ее Чистов живет далековато… Кто тут поблизости?.. Воробьев!.. И ванну, ванну – первым делом».
– Ничего-ничего, Настенька, – упрямо прошептал он. – Выкарабкаемся!