«По крайней мере это позволит мне выиграть время и разобраться с тем, кто же, Шилол их всех разнеси, затеял весь этот бардак!»

Эгин встал на тумбочку и откинул дощатую крышку люка. Он изготовился было уже подтянуться вверх, как вдруг его взгляд упал на кожаную сумку, ту самую, в которой лежал Белый Цветок.

Сумка по-прежнему лежала на подушке.

«Одно можно сказать со всей уверенностью: эта братия не имеет никакого отношения к гнорру-лилипуту. Что, впрочем, не означает, что я вправе оставить его здесь!»

Эгин бросил тревожный взгляд на дверь.

Она, оказавшись гораздо прочнее пола, все еще не поддавалась. Хотя сотрясалась она теперь так, будто в нее колотили карманным тараном.

Эгин схватил сумку, повесил ее на шею и, уцепившись за край люка, подтянулся вверх.

Он очутился в жилой комнате третьего этажа. В целом она была копией той, где ему пришлось ночевать. С одним приятным исключением: комната имела балкон, с которого, как помнил Эгин, можно попасть на крышу.

Не тратя времени на то, чтобы отдышаться, он рывком распахнул ставни и выпрыгнул на балкон.

Его нехитрый расчет сводился к одному: нужно действовать настолько стремительно, насколько возможно. Эгин чувствовал: на то, чтобы войти в Раздавленное Время, ему сейчас попросту не хватит сил.

Лучник – тот самый, что несколькими минутами раньше выпустил в него две стрелы из холодной темноты двора, сориентировался не сразу. Эгин был уже на крыше, когда еще три коротких стрелы, цокнув наконечниками о серый греоверд, отскочили от тигрообразных морд поддерживающих балкон мужчин. «Промазал!» – с удовлетворением резюмировал Эгин, прячась за трубу дымохода.

Прогрохотав по черепичному скату в направлении, противоположном тому, откуда стреляли, Эгин оказался у края крыши.

Его взору открылся пустырь (который впоследствии при ближайшем рассмотрении оказался огородом – пугала, подпорки для тыкв и фасоли). За пустырем-огородом виднелся перелесок, а за перелеском – старая Туимигская крепость. Заброшенная и жутко историческая.

Первого же взгляда на нее Эгину хватило на то, чтобы понять: бежать нужно туда.

Он глянул вниз – под стеной дома раскорячилась поломанная телега с каким-то хламом – одно колесо лежало рядом, второе криво оттопыривалось. Неряшливой шеренгой стояли бочки для квашения овощей. Поодаль красовался сваленный кучами навоз из конюшни, заботливо заготовляемый хозяевами для удобрения надела… словом, вся та «сельская простота», которой еще вечером умилялся Эгин.

Он вздохнул полной грудью и, примерившись к самой большой куче, прыгнул.

Лишь приземлившись в прохладную и почти лишенную запаха кучу, Эгин обнаружил, что совершенно бос. Сапоги его так и остались стоять возле кровати – рядом с поклажей. Впрочем, на его планах это никак не сказалось.

«Придется закаляться», – процедил Эгин и, споро соскочив с удобрений, понесся через пустырь с той быстротой, на которую только был способен.

Через четыре коротких варанских колокола, до крови исколов подошвы своих ног о сухой бурьян, которым был богат пустырь, Эгин наконец достиг перелеска.

В двухстах шагах от него луна серебрила влажную кладку старой Туимигской крепости.

Вопреки замогильным историям, которыми чествовали эту достопримечательность местные болтуны, от нее веяло чем-то величественным и успокоительным. Поддавшись этому настроению, Эгин решил, что самое время сделать передышку.

Он осторожно подполз к опушке и сосредоточил все свое внимание на странном доме с двумя башенками.

С отдаления дом выглядел совершенно обычным. Никто не кричал, не визжал и не звонил в пожарный колокол. Никто не бродил вокруг с факелами в поисках беглеца или его следов. Не слышно было ни ржания, ни цокота копыт. Дом словно затаился. Даже собаки и те не лаяли! Казалось, нападавшим удавалось каким-то чудом стать невидимками.

«Не слишком ли это круто для итских жемчужников?» – именно такой вопрос не давал покоя Эгину.

Уж больно эта тишина напоминала о каллиграфически правильных параграфах инструкций по нападению в населенных пунктах, коими кормили своих подчиненных наставники в школах Свода. «Свод? Не может быть! Откуда?!»

Прячась в тени деревьев и стен, он пробрался внутрь разрушенной крепости.

Отыскав самый уютный лаз, Эгин устроился на куче сухих листьев. О костре нечего было и думать. По его подсчетам, до рассвета оставалось что-то около двух часов. Правда, здесь, на Севере, светает довольно поздно. Здесь встают и отправляются по своим делам еще затемно. Значит, до того момента, когда на дороге и в окрестностях дома с башенками появится первый прохожий люд, ждать не два часа. Но все равно по меньшей мере полтора часа ему придется провести в стылой темноте подземелья!

Эгин сидел, прислонившись к стене и обхватив колени руками.

Его подбородок лежал на коленях. Глаза его были полузакрыты, а ум занят поддержанием правильного ритма дыхания – все эти ухищрения были направлены на то, чтобы сохранить драгоценное тепло.

Вокруг было тихо. Сумка с лотосом лежала на расстоянии вытянутой руки.

Сидеть вот так и дышать было скучно и даже тоскливо.

Вдруг в голову Эгина пришла шальная мысль – почему бы не развлечь себя коротким разговором с Лагхой? Самым что ни на есть коротким! Может быть, он даст ему дельный совет? Идея насчет совета была очевидно глупой. Но Эгину было неловко признаться себе в том, что на самом деле все, что ему сейчас нужно, – это две-три ободрительные шутки.

– Снова ввязались в историю, любезный Эгин! – беспечно расхохотался гнорр, когда Эгин, то и дело вслушиваясь в тишину, окончил повествование о событиях этой ночи. – Вы правы, все это весьма похоже на проделки наших с вами бывших коллег. Ясно же, что ночные гости намеревались взять вас живьем.

– Из чего, интересно, это явствует? – шепотом спросил Эгин, которому очень не нравилось быть дичью, что собираются изловить живьем для княжеского зверинца.

– Это следует из того, что никто из троих, даже если предположить, что их было трое, не стал стрелять вам в спину. А также из того, что гости в масках предпочли лишить вас сознания шелковым шнуром вместо того, чтобы просто отрубить вам голову одним ударом меча. Да и вообще, для того чтобы убить вас, не нужно было дожидаться ночи. Можно было выпустить стрелу из ближайшей рощи…

– И все-таки кто это?

– Думаю, это – проделки нового загадочного гнорра Свода. Если мое предположение верно, значит, люди, которые за вами охотятся, не кто иной, как офицеры Харренского отряда нашей Иноземной Разведки. А именно либо плеяда «Вечерняя дымка», на их жаргоне – «дымки», либо «Змей-Колесо». И «дымки», и «колеса» – люди для специальных поручений. Это они любят – всякие шелковые маски, шнурки, переодевания. Сначала в Своде вычислили ваш След. Потом дождались вашего возвращения из Ита. А теперь имеем то, что имеем. Впрочем… это только моя версия. Ни о чем нельзя судить наверняка, пребывая внутри лотоса.

– Я никогда не сталкивался с Иноземной Разведкой. Как им следует противостоять?

– Думаю, что в вашем положении противостоять им не получится. Уверен, их в Туимиге больше, чем трое. Уверен также, у них есть с собой по меньшей мере одно животное-семь. Иначе как бы они так скоро вышли на вас? Вам, а вместе с вами и мне, остается только ждать дальнейших событий. Думаю, сопротивляться бесполезно. По крайней мере пока.

– То есть мне, как кролику, попавшему в силки, надеяться не на что? Нужно сложить оружие и приготовиться к худшему? Сдаться без сопротивления?

– Сопротивление? Приберегите силы для более подходящего случая. В этот раз за вас взялись серьезные люди.

– Что же делать?

– Ничего не делать, Эгин. Ничего.

Они оба смолкли. Вместо утешения Эгин получил нечто обратное. На выходе из лаза плотоядно завывал ветер. Где-то совсем близко залаяла собака.

– А впрочем, – вдруг воспрянул Лагха, – у вас есть один шанс. Совсем небольшой, но есть.

– Что вы имеете в виду?