Вошли муж и жена Лелюковы.

И чего им, придуркам, неймется, мысленно вздохнул Браток. Шикарная баба, ухоженная и холеная. Мужик – не урод. И судя по прикиду бабы и по тому, что о нем говорили разные люди, не жмот. И даже ведь почти не изменяют друг другу.

– Мы к Юрию Ивановичу, – сказал Лелюков.

Лелюкова еле заметно кивнула.

Браток мысленно досчитал до десяти, потом выдавил из себя улыбку и указал на кресла перед столом:

– Это… присаживайтесь.

– Господа, – добавил Браток, подумав.

Лелюков придвинул кресло супруге, подождал, пока она сядет, потом сел и сам, аккуратно поддернув брюки.

Лелюкова заложила ногу за ногу.

Классные ноги, подумал Браток и поспешно отвел взгляд.

– Нас пригласил Юрий Иванович, – сказал Лелюков.

И где ж он так загорал, подумал Браток. В этом, как его, в солярии, наверное.

Браток передвинул по столу лист бумаги.

– Это, – начал Браток. – Я, значит, прапорщик Бортнев. И ваше… э-э… дело, поручено мне.

Браток достал из кармана носовой платок и промокнул лоб. Блин, а ведь он еще и не начал разговор.

– Вы… это… – Браток достал из кармана ручку и помахал ее в воздухе, словно дирижируя. – Прекращайте вы это…

Лелюковы переглянулись.

– Что именно мы должны прекратить? – спросил муж.

Жена просто пожала плечами и достала из сумочки пачку сигарет и зажигалку.

– Тут, это, курить нельзя, – сказал Браток.

Лелюкова снова пожала плечами, на этот раз – брезгливо, и сунула сигарету в рот.

Браток медленно встал из-за стола. Эта сигарета очень пришлась кстати. Сам Браток бросил курить сразу после замечания Гринчука и теперь испытывал к табачному дыму даже некоторое отвращение. Но не это главное. Эта стерва демонстрирует, что ей наплевать на Братка. Я ж тебе, подумал Браток и повторил:

– Тут курить нельзя.

Лелюкова щелкнула зажигалкой.

Она даже не успела толком испугаться, когда Браток вырвал сигарету из ее губ.

– Позвольте! – попыталась вскричать Лелюкова, но Браток отобрал у нее еще и зажигалку.

После чего вернулся на свое место.

– Я вас… – начала заводиться Лелюкова. – Да я…

Ее муж покосился на свою супругу, но в разговор вмешиваться не стал.

– Пасть закрой… – не задумываясь выпалил Браток и торопливо добавил, – … те пожалуйста.

Лелюкова замерла с приоткрытым ртом. Ее глаза округлились.

– Да как вы… ты смеешь!

– А в этом кабинете вопросы задаю я! – вспомнил кстати фразу из фильма Браток и стукнул кулаком по столу. – И от меня зависит, уйдете вы отсюда сами, или вас уведут.

Или унесут, мысленно добавил Браток, в слух, однако столь решительный вариант не озвучив.

– Что значит уведут? – вмешался, наконец, Лелюков.

Вчерашние намеки Гринчука были прозрачны, но не слишком информативны. И касались они, большей частью, профессиональной деятельности Лелюкова. И из них не вытекало, что Лелюкова могут, как выразился этот недоразвитый прапорщик, «увести».

– Значит так, – сказал Браток и припечатал ладонь к столу. – Я сейчас буду говорить, вы будете молчать. Когда я закончу – можете задавать вопросы. А если попытаетесь перебивать…

Браток вспомнил одно из выражений Гринчука, которое показалось уместным именно сейчас, и сказал:

– Я человек простой, могу и в рыло дать.

И добавил, на всякий случай:

– Обоим.

Нельзя сказать, что супруги Лелюковы были покорены красноречием Братка, но внимание их он привлек несомненно.

– Значит так, – сказал Браток. – Нам стало известно, что гражданка Лелюкова вступила в преступный сговор с группой людей с целью нанести своему супругу телесные повреждения.

– Как вы сме… – взвизгнула Лелюкова, но замолчала, увидев выражение лица Братка.

– Пасть, – напомнил Браток.

Лелюкова бросила быстрый взгляд на супруга, снова достала из сумочки сигарету, сунула ее в рот и только тогда вспомнила, что зажигалки нет. Раздавленная сигарета полетела в сторону.

– Телесных повреждений, – повторил Браток. – Возможно – тяжких. Показания у нас есть.

– Спасибо, милая, – сказал Лелюков.

– Это подпадает под статью, – сказал Браток, – мы могли бы, конечно, дождаться, пока… этот… преступный замысел будет исполнен, а потом посадить гражданку Лелюкову. Но…

– Спасибо вам большое, – почти серьезно сказал Лелюков. – Я полагаю, что вы вмешались вовремя.

– Ага, – кивнул Браток. – Но твоя ба… жена не стала бы этим заниматься, если бы ты…

Братку очень хотелось назвать Лелюкова как-нибудь конкретно, но он сдержался.

– Если бы, гражданин Лелюков, не изменял ей, своей супруге.

– Это мое дело, – сказал быстро Лелюков.

– Вот видишь, милый, – сказала его жена. – Ты мелкий, подлый и непорядочный человек.

Браток снова вытер лицо платком.

– Мерзавец! – выкрикнула Лелюкова и попыталась вскочить.

– Сидеть, – приказал Браток и добавил даже с некоторым удовольствием. – Сама налево ходишь!

Зависла пауза. Лелюкова словно поперхнулась, а ее муж медленно обернулся к ней. Его лицо выразило безграничное удивление:

– Ты мне изменяешь? С кем?

Зазвонил телефон на столе.

– Слушаю, – подняв трубку, сказал Браток.

– Это Мила. Я пытаюсь дозвониться до Юрия Ивановича, но у него выключен телефон. Вы не могли бы…

– Хорошо, – быстро сказал Браток, – я передам.

И положил трубку.

– С кем? – повторил вопрос Лелюков.

– А вы ей с кем? – спросил Браток.

– Я? – замялся Лелюков.

– Вот и она с ней, – сказал Браток и облегченно вздохнул.

Самая трудная часть разговора позади. Оба супруга пребывали в одинаковой стадии изумления.

– С Ритой? – одновременно произнесли Лелюковы.

– С ней, – подтвердил Браток и вкратце изложил супругам всю историю.

Жена их приятеля Рита умудрилась одновременно быть любовницей и мужа, и жены, но по отдельности. Обоим Лелюковым она пылко объяснялась в любви, и очень жалела обоих, потому что муж и жена, соответственно, не ценили своих жену и мужа. И обоим Рита подсказывала наиболее простые выходы из сложившейся ситуации.

Мужа, не ценящего такую жену, просто необходимо было наказать физически. Чтобы он ощутил ту боль, которую причиняет своей возвышенной и ранимой супруге. А неблагодарную жену, естественно, нужно было держать в черном теле, чтобы она знала, кто ее хозяин и повелитель.

– Но зачем? – почти простонал Лелюков.

На заплаканном лице его супруги читался тот же вопрос.

– Значит, твоя ненормальная баба нанимает пацанов. Тебя лупцуют. Потом ты узнаешь, что это сделала она, и что? И ты, если тебя правильно накрутить, ее замочишь.

Лелюкова вздрогнула и посмотрела на мужа. Тот взгляд отвел.

– И тебя ловят. Ты уж поверь – Рита ваша любимая тебя бы и сдала. Так? Так, – сказал Браток удовлетворенным тоном. – И что получается?

– А что получается? – спросил Лелюков.

– А получается, что муж Риты остается в вашем общем бизнесе один. Типа – без конкурентов.

– Сука! – в один голос произнесли Лелюковы.

Все, изложенное прапорщиком, было настолько логичным и понятным, что верилось в это сразу.

– Я ее… – сказал Лелюков.

– А вот это уже фиг, – остановил его Браток. – Эта ваша разборка закончится туточки. И если мы узнаем, что с кем-то из всех вас что-то приключится – ой я вам не завидую, ребята. Понятно?

Лелюковы кивнули.

– Тады – свободны, – сказал Браток и указал на дверь.

Лелюковы встали с кресел.

– Я вам так скажу, – Браток удовлетворенно откинулся в кресле. – Трахайте вы кого хотите, хоть бобика, только калечить друг друга не нужно. И, это, запомните, начнете снова фигней заниматься – вас застучат. В смысле – заложут. Как этот раз.

Лелюковы молча вышли из кабинета.

– Ребенка себе заведите! – крикнул им вдогонку Браток. – А то беситесь с жиру.

Дверь кабинета закрылась.

Браток встал с кресла, и вошел в боковую комнату.

– Все слышала, Рита? – спросил Браток.