– А у женщин голова и так место слабое, вот и получилось… – развел руками Акакий.

– Ой, это, наверное, Лопатин! У нее был такой прощелыга, чуть Ирина денег ему не даст на выпивку, так он и давай руками махать.

– Точно, у Ирочки только одни прощелыги и держатся, – поддакнул Акакий.

Клавдия Сидоровна зажала рот мужа полотенцем и продолжала слушать.

– В результате у Ирины стали появляться какие-то странности в поведении. Причем сама она никак это не объясняет, хотя, впрочем, и не отрицает их, – печально вещал гость. – Вот я и хотел с родственниками посоветоваться. Вообще-то, хотел с вашим сыном побеседовать…

– Его сейчас нет, – быстро проговорила Клавдия. – Можно и со мной поговорить. Мы ей тоже не чужие.

– Я поэтому и пришел. Может, у нее какая наследственность была или раньше такое случалось? Ну ведь ни с того, ни с сего начинается блажь, а что к чему…

– А что за блажь-то? – все больше удивлялась Клавдия.

– Вот вчера, к примеру… Вечером уже дело было. Сидим дома, обстановка спокойная, уже спать собирались, и вдруг она встает и начинает все стулья переворачивать. Ну что к чему? Я ей – мол, ты чего баррикады на ночь глядя громоздишь? А она – не спорь, я знаю, что делаю. И все! И никаких объяснений! А недавно прибежала, сама вся сияет, глазами играет и эдак лукаво мне говорит – у нас, мол, кто-то всю дверь кровью исписал. Что-то там про сволочь…

– Ага, ага! И нам то же говорила!

– Мне чуть плохо не сделалось, думаю – что за идиотизм?

– Ага! И я тоже в обморок собиралась! Вы не упали, нет?

– Да нет. Я потом соседку с пятого этажа встретил, она с колясочкой гулять выходила. Я ей помог коляску спустить, а она меня вежливо спрашивает – кто я такой, в какой квартире живу. Я объясняю – мол, переехал в семнадцатую. А она обрадовалась так: «Это к Ирине? Значит, соседями будем. А я вчера видела ее, она как раз вашу дверь кетчупом мазала, надписи делала. А писать на дверях – это сейчас модно, что ли? Если да, то, может, мне и свою дверь – тоже кетчупом». Ну вот вы мне и скажите, это что? Я уж и не знаю, что подумать, вот к вам пришел… Ирина ни в какую секту не попадала, вы не в курсе?

Акакий Игоревич с зажатым супругой ртом замахал руками и ногами – по-видимому, начал задыхаться. Вырвавшись из ослабевшей хватки жены, он отскочил к окну и вскричал:

– Вот! Я давно говорил! Ирине нужна помощь! Мне надо было взять ее под свое крыло! Она куда-то влипла!

– Акакий! Сидеть! Крыльями он тут размахался! – рявкнула на него Клавдия и уставилась на Ивана. – Я вам про секту ничего сказать не могу, но из-за надписи она и к нам приходила, точно. Говорила, что это Даня, сын наш, ей ворота испоганил. А теперь что же получается… она сама и малевала? А зачем тогда на Даню валила?

– Я же вам и говорю – сплошные заскоки!

– А он у нас очень приличный господин, – продолжала Клавдия, – пачкать двери не привык. Очень порядочный мальчик. Вы знаете, я его так воспитала…

– Мы! Мы воспитали! – снова встрял Акакий.

– Ах, господи, вы кого и воспитали, так только кота Тимку, – повернулась к супругу Клавдия Сидоровна. – И то от вашего воспитания он по ночам со стола сахарницу скидывает и над моими рыбками эксперименты ставит, душегуб. Данечку я воспитала. Как, кстати, и Анечку. Вы знаете, Иван Павлович, какое это счастье, дети… Только откуда же вам знать, у вас же нет своих детей, вы и замужем-то не были!

– Замужем не был, а вот женат был, до сих пор не разведен, – поправил Иван Павлович. – И сын у меня имеется. Большой уже мужик. А с чего вы взяли, что у меня детей нет?

Клавдия прикусила язык. Выходит, и в самом деле у Ирины что-то не в порядке с головой – не будет же мужик сам на себя наговаривать.

– Так ведь… Ирина сказала, что вы не алиментщик, – все же уточнила она.

– Ну правильно. А что же я сына-то до сорока лет содержать буду? Я и без того ему никогда в денежной помощи не отказываю.

– Надо же, а я уж предположил… – вздохнул Акакий Игоревич и горестно плеснул коньячку себе в стопку. – Я уж грешным делом подумал, что у тебя не все в порядке с детьми-то… Ну мало ли – отморозил или само отвалилось…

– Кака! – покраснела Клавдия Сидоровна. – Немедленно мыть ноги и в постель!

– Вот какая неуемная бабища, – хитро сощурился муженек. – Стоит мне только про интимности заговорить, как она меня в постель тащит… Клава! Спокойно! Я сам…

И все же хмельного крикуна пришлось ухватить поперек жидкого туловища и упокоить на кровати.

– Так подождите, – через минуту вернулась к гостю Клавдия Сидоровна. – Это что же получается? Вы уже столько с Ириной знакомы, а эти закидоны… я извиняюсь, странности эти у нее только сейчас появились?

– Буквально на днях. А ведь мы собирались заявление подавать в загс. Теперь прямо и не знаю… А ну как она потом и меня вверх ногами переворачивать начнет, как те стулья? Вот и думай тут…

– А и нечего думать! – кинулась Клавдия защищать родственницу. – Это Ирина от счастья свихнулась. А что вы думаете? У нее порядочного-то мужа сроду не было, а тут такое сокровище – без алиментов, в загс собирается. Нет, вы не берите в голову. А с Ириной я сама разберусь, поговорю по-нашему, по-девичьи! – Клавдия Сидоровна сложила веснушчатый кулачок. – Она у меня забудет и про двери, и про стулья… Ступайте домой, не пугайтесь. От радости она гудит. Мы, бабы, хи-хи, порядочному-то мужику, хи-хи, всегда так рады, что прям дурами делаемся!

Иван Павлович, видимо, успел прикипеть к ветреной Ирочке, потому что Клавдии поверил с удовольствием и уже успокоенный принялся прощаться.

Клавдия Сидоровна в прихожей растекалась патокой, а открывая двери, и вовсе превратилась в душку:

– Иван Павлович! Ой, ну вы такой приятный мужчина! Хо-хо-хо, я извиняюсь… Прямо эталон! Идеал! Я извиняюсь сорок раз, а вы не могли бы дать координаты своей бывшей супруги? – ласково заглядывая в глаза мужчине, вдруг спросила она. – Хотелось бы с ней по-женски, так сказать, побеседовать… хо-хо… поинтересоваться, что вы любите, может, борщи какие особенные уважаете или там плюшки?

– И что же, вы лично для меня стряпать собираетесь? Хо-хо! – так же ласково уставился на нее Иван Павлович. – Хитрая вы такая… Конечно, дам адрес, записывайте. Только мы же договорились – полное доверие, к чему эти выкрутасы: что мне нравится, что не нравится… Я понимаю, вы просто обязаны проверить мою информацию, у вас же с родственницей беда. Мало ли, а может, я на нее наговариваю? Или в доверие к вам мечтаю протиснуться?

– А вы что, мечтаете?

Клавдия перекосилась в улыбке, потом опомнилась, быстро сбегала за листком и начертала адрес.

Ночью Клавдия Сидоровна никак не могла заснуть. Сначала она долго думала, кому же верить – малознакомому, но такому милому Ивану Павловичу или легкомысленной Ирине? И ведь не знаешь теперь, как себя с ней вести. И Дане каково? Ох, Даня… Вот приедет, «радость»-то узнает: теща и так-то умом не блистала особенно, а теперь и последнего лишилась. А может, и нет ничего? Ну не хочет мужик официально расписываться, вот и выдумывает черт-те что? Надо бы сходить на дверь-то посмотреть. И с соседкой побеседовать можно, с той, которая с коляской. Обязательно надо.

Клавдия Сидоровна решила подумать над этим завтра, а сегодня голову не загружать – время было уже позднее, хотелось спать. Однако Акакий Игоревич так добросовестно работал горлом, что спать с ним в одной комнате не было никакой возможности.

– Кака! Проснись! Прекрати храпеть!

Акакий в ответ выдал особенно кудрявую руладу.

– Кака! Закрой рот! Перевернись на другой бок, в конце концов!

Сочный лошадиный храп был ответом.

– Господи, прости меня грешную, не дай ему задохнуться, – тяжко вздохнула Клавдия.

Любящая жена лихо уперлась круглым коленом в куриную грудь мужа и накрепко стянула платок под нижней челюстью и на затылке супруга.

– Вот достаются же кому-то такие Иваны Павловичи… А у меня прям хорек какой-то… Может, ему куртку новую купить?