– Ну вот, пресса вам всю жизнь переменила, а вы с ней даже общаться не желали, – надула губка Василиса.

– Не до прессы мне сейчас, жену у меня убили. А вы в душу, в сапогах…

– Дались вам эти сапоги! Мы, между прочим, в туфлях! – вздернулась Люся и тут же спрятала под халат потрепанную обувь. – Мы, к слову сказать, и пришли поговорить с вами о жене. Ну, сами понимаете, чтобы о ней что-то светлое написать. А то по телевизору передают – жена, мол, известного художника, а у нее же и собственное имя было, своя жизнь.

Остап Исаевич на минуту задумался, как бы решая, стоит или нет рассказывать неожиданно появившимся дамам о супруге, и отважился. И вот что рассказал.

Познакомились они давно, жили в одном дворе. Поженились. Остап работал на птицефабрике, мастером. «Курощупом», как ласково называла его Арина. Может, вся его жизнь так бы и протекала бы среди несушек, если бы братец Андрей не ударился в криминал. Сильно в его дела Остап не вмешивался, как-никак тот сам не дите, но стал замечать, что деньги у родственничка зашевелились. Однажды Андрей ввалился к брату поздно вечером и просидел до утра, расписывая, какой Остап дурак и как здорово он мог бы жить. Короче, надо было провернуть какую-то бумажную волокиту ни фабрике, дабы отмыть деньги братков. Остап долго капризничал, пока к братьям не вышла Арина и не ударила кулаком по столу. Сделка состоялась. Пришли деньги. Ну а потом уже Остап не стал кривляться, брался за сомнительные операции с охотой и быстренько сделался богатеньким буратиной. Расцвела и Арина, хотя стала своевольной и капризной. Она вертела Остапом, как хотела. Позже Львов переделался в художника и отошел от сомнительного бизнеса. Жить бы да радоваться, но вот случилось такое горе. А без Арины ему вообще ничего, к черту, не надо! И ведь даже неизвестно, за что ее…

– Простите, а когда у вашей жены день рождения? – спросила вдруг Люся.

– День рождения? Двадцать третьего февраля он у нее. И тут Аринкин характерец проявился. Не могла она перенести, чтобы я в этот день один праздновал, даже в истинно мужской праздник умудрилась вклиниться.

Подруги переглянулись.

– А можно не совсем тактичный вопрос? – тут же встряла Василиса.

– Нельзя!

– Спасибо, – благодарно кивнула та. – Ваша жена жила с вами?

– А вы живете со своим мужем или где-то на стороне? – фыркнул Остап Исаевич.

– Я-то как раз на стороне…

– А моя жена была порядочной женщиной и по мужикам не таскалась! – сверкнул глазами Львов, и Люся всерьез испугалась, как бы присмиревшие псы не вздумали выразить хозяину солидарность. – Она жила здесь. И, несмотря на то, что у нас имелись деньги, ни у нее, ни у меня никогда не было квартиры на стороне! Знаете, сейчас каждый имущий считает своим долгом завести еще пару-тройку хат, для, так сказать, тайных утех. У нас такого не было!

Василиса обиженно изогнула спину и забросила выбившуюся прядь волос за ухо.

– Что же вы так нервничаете? Мы обязаны были задать этот вопрос! И именно потому, что сейчас все такие хаты, как вы говорите, заводят. А теперь мы напишем, что ваша супруга как раз-таки была редким исключением.

– Вот я знаю, она крепко дружила с Аллой Титовной Едякиной… – начала Люся.

– Слушайте, вы такие же, как все! – вскочил Львов. – Чего не знаете – придумываете! Зачем вы приплетаете сюда какую-то Едякину? У Арины никогда не было такой знакомой! Сейчас вы напишете черте что, а потом окажется, что Едякина – преступница со стажем, и моя жена будет опорочена!

Люсе опять захотелось домой. Что он так кричит, этот недоделанный художник?

– Вполне вероятно, что мы ошибаемся, – принялась сглаживать ситуацию Василиса. – Только вы не беспокойтесь, мы не напечатаем материал, не показав его вам. А кто же из подруг был у вашей жены?

– Да никого не было! На фига ей подруги? От них одна морока! – вскинулся Львов, и было заметно, что он даже огорчен, что гости оказались хорошими людьми и его собачки не могут кинуться на журналисток, как на дерзких хулиганов.

Больше нервировать хозяина дома подруги не осмелились. Нет, они, конечно, могли бы задать ему еще пару вопросиков, но было похоже на то, что их присутствие достало даже собак. Пришлось откланяться и посеменить к выходу.

– Халат! – напомнил Львов.

– Ах да! Отвернитесь, – скомандовала Люся.

– Ох, я вас умоляю! – невежливо хрюкнул художник.

Подруги не стали скандалить. Выбравшись из лабиринта комнат, они с облегчением вздохнули. Конечно, беседа получилась хоть и утомительной, но весьма продуктивной.

На дороге их терпеливо ожидал водитель.

– Ну как, пообщались? – улыбнулся он, засовывая сигарету в зубы.

– Ага, давайте домой.

Дома Василиса никак не могла уложить все мысли у себя в голове.

– Люся, и что же у нас получается? Погибает Едякина, мы находим через соседей Калерию Степановну, единственную женщину, кто может хоть что-то о ней сказать. Та тоже ничего не знает…

– Ну это понятно, она же просто продала потерпевшей квартиру. Кстати, с продажей никаких закавык нет. Потом Калерия дает нам номер телефона Львовой…

– Правильно. Мы позвонили… Слушай, а как же мы дозвонились? Если учесть, что Арина Львова жила с этим очумелым художником в коттедже, откуда у нее квартира, где я была? Даже если предположить, что она тайно ее купила, то не могла же она сидеть там и ждать нашего звонка.

– Это-то как раз несложно, – махнула рукой Люся и призадумалась. – Да, несложно, сейчас же у всех мобильники – мы ей звякнули, она и приехала в ту квартиру. Но вот откуда у Остапа такая уверенность, что Арина не знала Едякину? Интересно было бы узнать, что связывало жену Львова и Аллу Титовну. Только вот как это сделать?

Подруги задумались, потом на лице Людмилы Ефимовны расцвела радостная улыбка.

– Вася! Я придумала! – Люся вдруг вскочила и захлопала в ладоши. – Васенька, мы с тобой нарядимся Томом и Джерри! Я буду Джерри и стану все время от тебя убегать и хвостать тебя по морде. И после каждого раза ты – ну вроде как прозрев – будешь петь частушки. Вася… чего ты так смотришь? Это я про Олину свадьбу.

Василиса длинно шмыгнула носом и, уронив голову себе на плечо, проговорила:

– Люся у тебя мысли, точно осы, никогда не знаешь, куда тюкнут.

Весь следующий день подруги мыслили. Василиса морщила лоб и пыталась собрать логическую цепочку из того, что им известно, и рассказа Львова. За что убили его жену? В чьей квартире принимала Василису Арина Николаевна? И почему она так бессовестно пригласила Василису на день рождения в воскресенье, если родилась поздней зимой? Да еще и обещала устроить встречу с усопшей Едякиной? Как ни крути, а у обеих появились смутные подозрения, что убийство несчастной Львовой как-то связано с ними, двумя самодеятельными сыщицами.

– Вася! Оглохла, что ли?! – дернула подругу Люся. Мысли ее опять перескочили на другие. – Я считаю, что вот здесь как-то не смешно получается. Ну к чему тебе переодеваться в аиста, да еще и садиться на руки к родственникам Вовчика? Тебя все равно никто не удержит. И, знаешь, я вот что придумала: мы в качестве свадебных сувениров будем раздавать всем гостям те ремни, которые ты домой приперла…

– Люся! Ты не о том думаешь! – вредничала Василиса. – Нам надо найти убийцу! Неужели ты сможешь спокойно веселиться, зная, что преступник ходит ненаказанный?

– А то мало этих преступников ненаказанными ходят. Что ж теперь, и свадьбы запретить? Моя дочь, между прочим, и так до тридцати лет не расписывалась, все ждала, когда в стране преступность искоренят! А я считаю… – все больше переходила на крик Люся, – что в пику преступности мы должны встречаться, жениться и назло врагам плодиться и размножаться!

Неизвестно, до чего дошли бы буйные дебаты подруг, если бы в дверь не позвонили.

– Девочки, это опять я, – появилась на пороге Машенька. – Вася, выручай, мы ведь к тебе. Совсем не знаю, как мальчишке в голову хоть кусок географии затолкать!