И вот теперь двое из них тихо передвигались по темному, усыпанному камнями и остатками костей проходу пещеры. Шли на ощупь, попытки присмотреться во тьме так ни к чему и не привели, уж слишком глухим был проход, и, скорее всего, даже днем солнечные лучи не могли пробиться сюда. Сделав еще несколько осторожных шагов, путники остановились и решили пойти на крайние меры.

Идущий впереди Гаврий что-то тихо прошептал Профессору, а затем достал из полы плаща маленький флакон. Открыв пробку, капнул немного пахучей вязкой жидкости себе на палец и аккуратно протер слизистую оболочку глаз. Резкая боль заставила его сморщиться и конвульсивно затрясти рукой. Ядовитая жижа проникла в глаза и сжигала их изнутри, по щекам побежали потоки слез. Щурясь и пытаясь дышать медленно, Гаврий ждал, превозмогая боль, пока резь ослабнет, а потом совсем уйдет. Когда этот долгожданный момент все-таки наступил, глаза постепенно открылись.

Теперь он видел, видел в абсолютной тьме. Экстрактная мазь, регулярно получаемая спецслужбой от магов, сделала свое дело. Взяв за руку Профи, он, как собака-поводырь, осторожно вел его вниз по наклонному проходу.

Если бы зелье приняли оба, то пошли бы гораздо быстрее, однако могли бы оказаться совершенно беспомощными перед внезапно появившимся врагом. Дело в том, что загадочная жидкость перестраивала на краткое время сетчатку глаза, неожиданный выход в более освещенное помещение или встреча с врагом, держащим в руках факел, привели бы к временной слепоте, длящейся всего несколько секунд, которых порой вполне достаточно, чтобы лишиться жизни.

Коридор вдруг перестал спускаться, стал немного шире, и под ногами больше не было щебенки, перемешанной с полураскрошенными костями. Каменный монолит совершенно неожиданно уступил место хорошо сохранившейся кирпичной кладке. Теперь это был не скальный проход, а ровно выложенный кирпичом и брусчаткой тоннель, ведущий куда-то в глубь скалы.

Они прошли еще немного, осторожно переступая с пятки на носок по каменному полу, пока Гаврий не застыл на месте и не начал судорожно тереть глаза, вновь причинявшие ему адскую боль.

– В чем дело, действие заканчивается? Так вроде бы рано…

– Свет, свет впереди!

– Но я не вижу…

– Ничего, скоро заметишь…

Глаза под действием мази чрезвычайно чутко реагировали на появление света. Пройдя еще немного, они увидели отблески факела, находившегося где-то там, впереди, за поворотом коридора. Гаврий остановился и усиленно заморгал, заново привыкая к свету.

– А все-таки ты был прав, маркиз действительно здесь, – прошептал он своему напарнику.

– Здесь, а где же ему еще быть, не в болотах же с василисками да кикиморами отсиживаться. Я в храме давно был, но помню, там, в принципе, ничего, обосноваться можно, даже камин во второй зале имеется.

– А в первой?

– Статуи да могильники. Те, что храм строили, а происходило это еще о ту пору, когда Кодвуса в помине не было, странные привычки имели, своих покойников прямо тута и хоронили.

Закончив обсуждение ритуальных причуд древнего народа, солдаты двинулись дальше и вскоре оказались посреди огромной залы, в которой было не менее тридцати каменных саркофагов, расположенных тремя правильными рядами. Свод залы подпирался шестью массивными колоннами. Помещение сильно напоминало большой собор, за исключением того, что окон, конечно же, не было. Какие могут быть окна, если потолок залы находился под землей на глубине эдак тридцати метров?

Осторожно прокравшись между могильниками, путники увидели впереди три узких прохода, ведущих в неизвестном направлении.

– Профи, куда дальше-то? По какому идти?

– А без разницы, они все в одно место ведут, в залу с камином.

– Ну, так пошли, только как, их же три, а нас только двое, вдруг Норик через третий прошмыгнет?

– Не по себе мне что-то, давай пойдем по одному, а если маркиз ускользнет, так всяко услышим. Пошли, Гаврий!

Стараясь не шуметь и низко пригибаясь к полу, чтобы висевшие по стенам факелы не отбрасывали теней, солдаты осторожно двигались вперед, пока не увидели в конце коридора яркие отблески горевшего в камине огня и не услышали треск сухих поленьев.

Зала была в три раза меньше первой, но намного уютнее. На стенах висели большие, выцветшие от времени гобелены, саркофагов не было, их место занимали два ряда высоких лампад, которыми, видимо, пользовались еще совсем недавно. В противоположном от входа конце помещения пылал огромный древний камин, освещающий добрую половину залы, там же стояли широкая кровать и длинный дубовый стол с кучей грязной посуды на нем. Перед камином красовалось старинное кресло изящной работы из красного дерева, в котором и сидел маркиз, укутавшись в теплый плед и увлеченно читая лежавшую на руках большую книгу в ярко-синем кожаном переплете.

Маркиз был мужчиной в самом расцвете сил, лет сорока – сорока пяти, не более. Красивое волевое лицо несло на себе отпечаток галантности и развитого интеллекта, удачное сочетание которых позволяло Норику не только слыть грозой придворных дам, но и быть опаснейшим политиком. Седина, едва пробивающаяся в его черных как смоль волосах, свидетельствовала о бурно проведенной юности маркиза. Несмотря на прошедшие годы, стиль его жизни, судя по последним событиям, видимо, так и не изменился.

Они подобрались уже достаточно близко, почти совсем вплотную, как вдруг маркиз повернулся в их сторону, и его лицо озарила приветливая улыбка, обнажившая ровные белоснежные зубы.

– Приветствую вас, господа! Спецслужба Кодвуса, не так ли?

Прятаться больше не было смысла, тем более что Норик грациозным движением руки откинул плед, легко встал с кресла и плавной походкой аристократа сам пошел им навстречу. Расшитый золотом и изумрудами черный придворный костюм изящно сидел на его высокой, мускулистой фигуре.

– А хоть бы и так? – ответил Гаврий, вставая в полный рост и подавая знак Профессору быть начеку.

– Мы, конечно же, можем разрешить наши разногласия, господа, прямо здесь и сейчас, но, как вы видите, я безоружен, так что было бы все-таки предпочтительнее поговорить, тем более что, убив меня, письма вам не найти, к тому же…

– Мы не торгуемся… никогда, – сухо прервал изысканные речи придворного франта Гаврий.

– А зря, господин Сорано, зря… – загадочно улыбнувшись, продолжил маркиз, получая истинное наслаждение от удивленного выражения лица бывшего пирата, – в процессе переговоров мы могли бы узнать много нового, интересного для нас обоих.

– Как ты узнал…

– Твое имя? Ну, право, это же сущие пустяки. Не только «бригада» следит за шпионами, но и мы за ней. Я знаю гораздо больше, чем можете предположить вы или даже ваш прозорливый хозяин Рональд.

– Можешь засунуть эти знания себе в… – встрял в разговор Профессор, но сразу же осекся под жестким взглядом Норика.

– Господа… – холодным, как сталь, голосом продолжил маркиз, – я знал о вашем «визите» еще полчаса назад, когда вы только блуждали у входа. Как? Не спрашивайте, у каждого уважающего себя агента свои секреты, и с вами я ими делиться не собираюсь. Но дело не в этом. Не кажется ли вам странным, что, заблаговременно зная о вашем приходе, я не пытался бежать или хотя бы вооружиться?

Маркиз демонстративно развел руки, оружия действительно не было.

– Вместо этого я остался, чтобы спокойно поговорить с вами, как профессионал с профессионалами. Так давайте приступим к делу, без угроз и взаимных оскорблений!

– Что тебе… вам нужно? – поправился Гаврий, встретившись глазами с суровым взглядом маркиза.

– В сущности, ничего особенного – жизнь. – Маркиз опять галантно улыбнулся и изящно развел руками. – Видите ли, открою вам маленький секрет, господа. Единственный недостаток этого убежища в том, что выход только один. Я бы, конечно, мог попытаться бежать, но шансы убить вас или погибнуть самому приблизительно одинаковы, а рисковать что-то не хочется, тем более что у меня опять начался приступ мигрени и чувствую я себя преотвратно, ну да бог с ним. Предлагаю вам получить бумаги в обмен на такую мелочь, как моя жизнь. Что скажете?