Впереди забрезжил электрический свет, и я невольно вытянул шею. Дым от сигареты попал мне в глаз, заставив хорошенько проморгаться. Наконец по пологому пандусу мы въехали в то, что можно назвать гаражом, – огромное помещение, заставленное всевозможной техникой, как нашей, в смысле человеческой, так и чужой. Некоторых штуковин я раньше не видел, наверное, моя сонная фантазия теперь чем попало забивала пространство. Больше всего поразил металлический паук размером с овчарку, с легким плазмоганом на спине. Человеку там уместиться было не легче, чем в рейдере. Чужое железо я впервые видел так близко.

Водитель приткнул «Хаммер» на свободное место, и мы выбрались из машины. Лейтенант что-то по-английски сказал сержанту, тот козырнул и вскоре скрылся среди техники. Я отбросил окурок.

– А нам в другую сторону. – Хеберсон улыбнулся и пригласил меня вслед за собой.

Пройдя через гараж, мы вскоре оказались перед решетчатыми дверями лифта. Они раздвинулись в стороны, мы шагнули внутрь, и лейтенант нажал одну единственную красную кнопку. Лифт дрогнул, поползли вниз бетонные перекрытия. Мы поднялись на шесть или пять уровней, когда американец сказал:

– А теперь я вынужден вас покинуть. Дальше сами.

Лифт остановился, двери поползли в стороны.

– Подождите! Я тут заблужусь!

– Не беспокойтесь. Вас встретят прямо у лифта.

Что-то меня напрягло в его словах и в том, как он их произнес. Нехорошее предчувствие возникло. Как ни странно, меня не успокоило даже то, что это всего лишь сон. Хеберсон махнул на прощание и скрылся за углом, двери стали на место, и лифт снова тронулся. Звуки были гулкими, эхо звонким и до нереальности отчетливым.

Я заметил, что постепенно, уровень за уровнем, становится все темнее. Это не прибавило мне положительных эмоций. Подчиняясь бредовой логике сна, я достал пистолет и перевел его на автоматический огонь. В темноте лучше бить очередью, больше шансов задеть цель хоть одной пулей. Говорят, что были в истории стрелки на звук, но мне их видеть что-то не приходилось. Из дробовика я бы и сам на звук пальнул не задумываясь, чего там – куча картечи. А вот пулей более чем сомнительно.

Наступила полная темнота, механизмы лифта продолжали гудеть, пол подрагивал под ногами. Вдруг громкий щелчок и остановка. Я услышал, как открываются двери. Приглядевшись, заметил, что темнота не полная – далеко впереди мерцает крохотная звездочка света. Но не успел я в нее вглядеться, как мне в глаза ударил тугой луч голубоватого света. Пришлось зажмуриться изо всех сил.

– Выходи, дорогой, – раздался чуть насмешливый голос, усиленный громкоговорителями. – Два шага вперед, не бойся.

Даже с пониманием, что это все сон, мне нелегко было шагнуть вперед. Представлялась бездна с металлическими зазубренными кольями внизу. Навязчиво представлялась.

– Это сон! – громко произнес я, направляясь в сторону источника света.

– Да, сон, сон. Только не кричи так.

Голос показался мне знакомым. Свет между тем начал тускнеть, и вскоре я уже смог поднять веки. Теперь я увидел собеседника, точнее, его силуэт – черную фигуру в кресле на фоне круглого светового пятна. Все, кроме этого пятна, находилось во мраке – ни стен, ни потолков.

– Александр Фролов… – голос сделался еще более насмешливым. – Уверен, что ты не имеешь ни малейшего представления, зачем тебя сюда привезли.

– Даже смутно не догадываюсь, – признался я. – Но это точно сон или вы копаетесь у меня в голове какими-то волнами или лучами?

– Сон. Несколько необычный, как ты можешь заметить, но именно сон. Кстати, с пистолетом поосторожней.

– Если это сон, то я могу спокойно пальнуть себе в голову и проснуться.

– Не совсем так.

– Ой, не надо, – я сунул пистолет в кобуру. – Я здесь уже умирал.

– Не здесь, а на тренажере, – поправил собеседник. – Есть существенная разница.

– Заметил. Тут солнце светит. А там везде дождь.

– Это, конечно, не Солнце.

– Я в общем смысле. А… Погодите, если не Солнце, то что? Другая планета?

– Замечательно! Триумф дедуктивного метода.

«Этот гад надо мной издевается», – зло подумал я.

– Да, другая планета. Нормально? – сказал он.

– Пока да. Вообще-то я заинтригован. И действительно не понимаю, в чем смысл происходящего.

– Все просто. Я хочу нанять тебя на работу.

От неожиданности я замер с отвисшей челюстью. Если собеседник меня видел, это наверняка доставило ему удовольствие.

– Нет уж, спасибо! Я еще во сне не работал! – мне оставалось лишь превратить это в шутку, пряча за смехом растерянность. – Раньше я днем лодырничал, тогда бы и нанимали. А теперь мне днем придется спать, а ночью работать, я уже устроился в хорошее место. Кажется, на полную ставку.

– Ты не понял… – Собеседник щелкнул пальцами, и свет за его спиной начал меркнуть.

Вместе с тем тьма в помещении стала разжижаться, я разглядел черные стены, черное кресло и человека, затянутого в черную кожу. Это был Кирилл.

– О! Все. Я просыпаюсь! – теперь я рассмеялся оттого, что мне действительно стало весело, а не для прикрытия растерянности. – Это бред на почве сегодняшних сумбурных событий. Ты меня один раз уже нанял. Заплатил денег…

– То был аванс, – спокойно ответил Кирилл, поправляя очки на носу.

– Это уж фиг! Я его отработал. Мне, черт побери, губы помадой мазали. Все! Все свободны!

Я хотел проснуться, но не знал, как это сделать. Разве что действительно пальнуть себе в лоб. Но рука не слушалась, не тянулась к пистолету. Нет, меня не заблокировали, просто я допустил на мгновение, что Кирилл не врет. Ни в чем. Даже в том, что здесь все иначе, чем в тренажере. Понять, какой вред может нанести мне попадание пули во сне, я представить не мог, но решил не экспериментировать. И это был самый страшный момент из всех моих снов. Страшнее, чем когда в клочья разорвало Искорку.

– Не спеши, – мой наниматель расплылся в улыбке. – Будильник зазвонит, тогда и закончим разговор. А пока давай без взбрыков. Ты хороший боец, Саша, а у нас тут война. Насколько я знаю, ты сетовал на то, что пришлось уйти со службы. В охранную фирму хотел устроиться. Так?

– Было дело, – сдался я. – Но что тебе от моих заслуг, если мы во сне?

Я подчеркнул обращение на «ты», чего в реальности сегодня позволить себе не мог, хотя мы с Кириллом были ровесниками. Он вновь усмехнулся. Так усмехнулся, что я понял – отсутствие разницы в возрасте между нами не имеет значения. Мне все равно придется называть его на «вы», пока он сам не захочет иначе. С этим было трудно смириться – и вовсе не из-за того, что я ощущал несправедливость в его превосходстве. Как раз напротив. Просто меня в который уж раз ткнули носом в то, что боевой опыт в мирной жизни ничего не значит. И неважно, что это сон! Тот, реальный Кирилл имел надо мной такое же превосходство. Он не ел тушенку в окопе, не сидел под дождем в засаде со снайперкой, не делал ничего из того, чем я гордился, возвратившись к гражданской жизни. Но он оказался, что называется, круче меня. А все дело в том, что у него здесь тоже была война, и он, в отличие от меня, сумел в ней стать победителем. Я получил осколки в живот, а он «Мерседес» и студию для съемок. О чем тут говорить? На войне командира можно назначить, но остается им в поле тот, кто реально умеет побеждать и за кем идут люди. Я, может, и был неплохим офицером, но, пока я там скакал под пулями, Кирилл отвоевал право нанять меня на работу. Какими бы способами он этого ни достиг, я вынужден был признать их честными. Потому что уж где-где, а на войне победителей точно не судят. Но хорошенько все обдумав, я решил-таки называть Кирилла на «ты». По крайней мере во сне.

– Какая разница, во сне мы или нет? – Кирилл перестал усмехаться. – Я хочу нанять тебя на работу за вполне реальные деньги.

– Что значит «за реальные»? – Он все же сумел меня заинтриговать.

– Очень просто. Работать будешь здесь, а деньги получать там. Более чем реальные.

– Там? Не во сне?