– И ты думал дать земле имя, – Патар медленно покачал головой. – Объединить, собрать всех вместе и назвать землю вновь. Своим именем…
Широкоплечий кивнул:
– Когда об таком мечтает простой альбир – это смешно. Но я стал Светлым… Разве это не мое право, не мой долг?..
– И когда ты понял, что такое тебе не по силам? – Патар нехотя поднял руку и щелкнул пальцами. Тень на краю поляны дернулась и неслышно сгинула во тьме, унося в своей темной душе ужас – еще более беспросветный, чем тот, что все годы внушала сама. Светлый взглянул ей вслед и усмехнулся:
– Вот так бы их всех, правда, Ждан? Наши чаклуны умерли бы от зависти… Понял я недавно – лет пять тому. Вначале было горько, а потом я успокоился. Не мне спорить с богами. Равновесие! Его не изменить – мы и огры, лес и степь, пастух и пахарь. Я не могу собрать войско, достаточное, чтобы одолеть огров. Пришлось бы задушить народ податями, что вызовет мятеж уже через полгода. У нас ведь тоже равновесие – сполоты сильны, но никогда не смогут подчинить всех – и волотичей, и улебов, и харпов. И огры тоже не всесильны… Поэтому я помирился с хэйканом. Ты ведь знаешь, он болеет. У него нет сыновей, а младший брат, говорят, хочет войны…
– В любом случае первые годы будет править не он, а Тай-Тэнгри, – темный капюшон вновь качнулся. – Не волнуйся пока об ограх… Да, ты прав – равновесие. Это установлено не нами, и пока оно существует, земля не получит имени. Каждый, кто торит путь от реки Итль вдоль Змеиного моря, будет звать ее, как хочет… Ты ответил на мой вопрос, Светлый. А теперь я скажу, почему попросил о встрече. Вот… Узнаешь?
Худая узкая рука протянула к свету что-то небольшое, плоское, похожее на неровную каменную табличку. Бесстрастные языки пламени осветили два ряда странных знаков.
– Да… – в голосе Светлого мелькнуло искреннее удивление. – Конечно! Я прислал тебе эту безделицу полгода назад. Ты ведь любишь подобные загадки… Ну как, сумел прочитать?
– Сумел… – табличка тут же исчезла под темным плащом, – Но сначала расскажи мне где и как ты ее нашел.
Голос Патара звучал строго и повелительно. Тот, кого звали Светлым, уже много лет ни от кого не получал приказов, но на этот раз и не подумал спорить.
– Эту вещь, – медленно начал он, собираясь с мыслями, – точнее, каменную табличку размером с ладонь взрослого человека и приблизительно такой же толщины…
Его собеседник одобрительно хмыкнул – видимо, в таком подробном описании крылась шутка, понятная лишь им обоим.
– …Покрытую двумя рядами знаков, несколько напоминающих древнее письмо лелегов, однако более сложных… Ее переслал мне мой сын, Кей Рацимир, месяцев семь назад. Он нашел ее в городе Стрежне, точнее в той его части, которая называется Старый Детинец…
– Знаю! – нетерпеливо прервал его собеседник. – Там что-то строили…
– Но ты же просил подробнее! – похоже, Светлый заметно повеселел. – Строили новую вежу, каменную, причем строительством ведал Хальг Лодыжка, которого я специально вызвал из земли улебов, где он…
– Там была яма, – вновь перебил его Патар, – в ней трупы…
– Истлевшие. Очень давно, века два тому назад. Две женщины и ребенок. Явно убиты, причем с вполне понятной целью. Еще недавно такое проделывали у нас в Савмате, пока мой дед не запретил…
– Табличка была под трупами?
– Как и полагается. Рядом – осколки кувшина, знаешь, такого, как делают румы – с двумя ручками и длинной ножкой. В общем, похоже на жертву Косматому… Или кому-либо похуже, не будем поминать ночью… Ждан, да чего ты разволновался? Кости мы похоронили, Рацимир даже принес заупокойные жертвы…
– Я не о них, я об этом…
На узкой ладони Патара вновь появилась каменная табличка.
– Вначале я и сам не придал значения, Светлый. Просто таких знаков я еще не встречал, они похожи на лелегские, и я попытался прочитать. Трудновато, но у меня есть очень способный ученик…
– Как ты когда-то, – не преминул ввернуть его собеседник.
– Нет, – Патар явно не принял шутки. – Способнее! Куда способнее того молодого болвана, которого ты помнишь. В общем, он прочитал…
– Ну и?.. – похоже, рассказ пока лишь забавлял Светлого.
Патар помолчал, а затем медленно, нараспев произнес:
Пусть эта кровь сохранит сокровенное в тайне:
Лунное зеркало. Дверь. Ключ от нее. Акелон.
Слова отзвучали, и на поляне настала тишина. Вдалеке вновь ухал осмелевший филин, в кустах шумели какие-то юркие зверьки, но у костра повисло молчание. Молчали люди, и по-прежнему беззвучен был костер, странный костер, в который никто не думал подкидывать дрова.
– Нет, ничего не понял, – наконец произнес Светлый. – Акелон, – я такого и в сказках не встречал…
– Зато ты слышал о Двери и о Зеркале, – негромко напомнил Патар, и Светлый, умолк, убежденный если не словами, то тоном своего спутника.
– Вспомни, Светлый, предание о Сдвиг-Земле…
Послышалось недоуменное хмыканье, широкая ладонь нерешительно поднялась над бревном, крепкие пальцы щелкнули.
– Ага! Ты же мне рассказывал! Точно, мы были у сиверов…
– Вспомни! – твердо и властно повторил Патар.
– Ладно… – Светлый вздохнул и начал старательно, словно ученик перед учителем, подбирать непослушные слова:
– Ну… Считают, что мир сотворен Золотым Соколом. Его еще называют Предком. Он создал мир из морской тины, сначала землю, потом растения, зверей, птиц… Ну и людей… Правильно?
– Дальше, – бесстрастно произнес Патар.
– Люди вначале были другие, не такие как мы. Их сейчас называют Первыми. Они были очень сильные, каждый их альбир мог драться двуручником, как кинжалом…
– Светлый! – голос того, кто носил капюшон, прозвучал укоризненно, словно он и вправду разговаривал с учеником. – Про двуручник я тебе ничего не рассказывал!
– Ну, это я для убедительности… В общем, они были гордые, боги, естественно, обиделись и обратились к Соколу. Тот подумал и… А, вспомнил! Он посмотрел в какое-то Зеркало и открыл Дверь! И тогда земля стала, как вода, каменные волны обрушились на Первых, и они сгинули в пучине. Затем земля стала застывать, трескаться, и одна из трещин позже стала руслом Денора. Потом те немногие, что уцелели, назвали это Сдвигом… Я ничего не спутал?
– Кое-что. Но в основном верно. Это старое предание, Светлый, сейчас его почти не помнят. Так вот, я слыхал, что Сдвиг вызвали не боги, не Золотой Сокол. Его вызвали сами Первые…
– Тогда… Тогда они сами должны были быть богами! – недоуменно откликнулся Светлый. – Да о чем ты? Это же сказка!
– Не сказка, Светлый! И Первые не были богами. Они были сильнее, чем боги. У них была Дверь и было Зеркало.
– И… Ты думаешь, кто-то знает, где Дверь? – теперь в голосе широкоплечего звучала растерянность. – И можно до этой Двери добраться? Нет, нет! О чем-ты? Если бы кто-то знал, хотя бы хэйкан…
– Хэйкан не знает, – Патар вздохнул. – Не знаешь ты, не знаю я… Но кто-то знал и написал на табличке. Теперь понял? Две строки – цена равновесия. Если кто-то найдет Дверь и Зеркало…
– Так…
Светлый обхватил крепкими руками плечи и застыл, о чем-то напряженно размышляя. Его спутник не мешал, он даже отвернулся, глядя в темную стену подступавшего к поляне леса.
– Понял… – наконец, проговорил тот, кого называли Светлым. – Конечно, это может быть сказкой, но… Ведь такую табличку мог найти и хэйкан, а чаклунов и у него достаточно! Тай-Тэнгри может прочитать надпись?
– Может, – эхом откликнулся Патар.
– А ты знаешь, где Акелон?
– Знаю, – вновь ответило эхо.
– А-а… А как выглядит Дверь? И Зеркало?
– Этого не знаем ни я, ни он…
На поляне вновь наступило молчание, даже лес притих, словно не желая мешать двум странным путникам, решившим провести ночь на древнем капище.
– Если хэйкан найдет дверь, каменные волны могут обрушиться на Савмат, – наконец, заговорил Светлый. – Если найду я… Но найти может и кто-то третий… Слушай, Патар, а может все-таки сказка? Или тот, кто спрятал табличку, ошибался?
