Литмир - Электронная Библиотека

Андрей Троицкий

Прыжок в темноту

Глава 1

Пригород Краснодара. 2 августа

Вспыхнули красные стоп-сигналы автозака «ЗИЛ», машина остановилась у семафора перед железнодорожными путями и опущенным шлагбаумом. Майор внешней разведки Валерий Колчин, сидевший на заднем сидении «Волги», следовавшей за грузовиком, вытащил из внутреннего кармана носовой платок и промокнул влажный лоб. Двенадцатый час ночи, а изнуряющий зной, висевший над городом, кажется, не пошел на убыль. Впереди такая же жаркая бессонная ночь, которую предстоит провести в поезде «Краснодар – Москва».

В купе номер пять компанию Колчину составят два вооруженных оперативника из центрального аппарата ФСБ и закованный в наручники мужчина, называющий себя Николаем Николаевичем Марковым, предпринимателем, бездетным неженатым мужчиной тридцати восьми лет от роду. В четвертом и шестом купе пассажиров не окажется, их двери будут заперты проводником. Еще два опера станут посменно дежурить за дверью, наблюдать за пассажирами, сообщая старшему группы о подозрительных типах, снующих по коридору. Меры безопасности нужны, чтобы господин Марков добрался до столицы живым.

В Москве, когда поток пассажиров схлынет, и опустевший поезд подадут на запасные пути, подгонят фургон с конвоем, который и доставит Маркова в Лефортовский следственный изолятор. А Колчин отправится в свою квартиру на Симановской набережной, примет душ и отоспится. Нет, пожалуй, сначала он глотнет холодного пива, а уж все остальное потом. Путь от краснодарского СИЗО до Лефортово не такой уж далекий, за годы службы в разведке Колчину выпадали куда более дальние маршруты, но эта поездка казалась бесконечно долгой и утомительной. Наверное, виной всему проклятая жара, застоявшийся воздух и чувство близкой опасности. Это чувство словно соткалось из мрака южной ночи, намертво прилепилось к сердцу и больше не отпускало.

На заднем сидение «Волги» рядом с Колчиным устроился лейтенант Олег Чекалов, молодой оперативник из местного управления ФСБ. Худой белобрысый малый, одетый в недорогой костюм и клетчатую рубашку, он производит впечатление институтского аспиранта, любимца кафедры, выбравшего для кандидатской диссертации какую-нибудь захватывающую тему. Например, «Роль дождевых червей в процессах теплообмена верхнего слоя почвы». Чекалов часто смаргивал веками, высовывал изо рта кончик языка и слизывал с верхней губы капельки пота, коленями он сжимал ствольную коробку укороченного автомата Калашникова, стоявшего между ног. Барабанил пальцами по костяным коленкам, выбивая глухой неприятный звук. Кажется, стучат молотком по крышке гроба.

Колчин подумал, что Чекалов слишком напряжен, его страхи, как дурная болезнь, передаются окружающим людям. Водитель «Волги», немолодой дядька, заскрипев креслом, вытащил сигареты и, приоткрыв дверцу, выдул из себя густую струю табачного дыма. Где-то справа засвистел, приближаясь к переезду, локомотив, уходивший от станции. Через пару минут по стыкам рельс застучали колеса товарняка. Чтобы отвлечься, Колчин принялся считать вагоны, но быстро сбился со счета. Состав оказался длинным, следом за вагонами пошли цистерны с топливом, за ними платформы с гравием и песком.

– Долго до вокзала? – спросил Колчин.

– Это как поедем. Быстро или медленно. Центральную улицу перерыли. Поэтому тащимся по окраине. И еще этот переезд… Тут всегда торчишь подолгу.

– Если не будет встречных поездов, скоро поедем, – вступил в разговор Чекалов. Он говорил высоким петушиным голосом, продолжая терзать автоматный ремень. – Тут часто так бывает. Пойдет товарняк, навстречу электричка, следом за товарняком второй…

Колчин не слушал. Словоохотливость Чекалова выдавала беспокойство. И чего ему тревожиться? Проехаться на казенной машине просто удовольствие. Но сам Чекалов, попавший на оперативную работу в ФСБ всего несколько месяцев назад, наверняка считал эту прогулку важным боевым заданием. И, облажайся он хотя бы в мелочи, завтра перед строем с него сорвут погоны лейтенанта, сунут в руки полосатый жезл и отправят постовым на самый вонючий городской перекресток, где он, станет махать палкой, регулируя уличное движение.

– Волнуешься? – спросил Колчин.

– Немного есть. Этот Марков, как он себя называет, еще тот фрукт. Не случайно же им заинтересовалась разведка. Следователь прокуратуры провел с Марковым шесть допросов. Я читал протоколы. Сплошное вранье. Наше начальство приказало обращаться с Марковым вежливо. Но в Москве вы развяжете ему язык?

– Постараемся, если ты на этом настаиваешь, – усмехнулся Колчин. – И прекрати играться с автоматом. Оружие иногда стреляет.

Чекалов скрестил на груди беспокойные руки.

– Тебе не о чем беспокойся. Скоро сдашь автомат дежурному по оружейной комнате, вернешься домой, к жене.

– Я не женат.

– Не важно. А мне еще ждать, когда состав подадут на перрон, когда поезд забьется пассажирами…

Колчин не успел закончить мысль. У будки стрелочника загудел зуммер, старик в черной железнодорожной фуражке выскочил из двери, в след ушедшего состава сделал отмашку красным флажком и снова побежал к будке. Шлагбаум начал подниматься. Автозак, раскачиваясь, тронулся с места. Водитель «Волги» выплюнув окурок, захлопнул дверцу, машина перекатила железнодорожные пути и поехала следом.

«ЗИЛ» в прежние времена использовали для перевозки хлеба или колбасы, но не граждан, чьи интересы вошли в противоречие с законом. Впоследствии колымагу приспособили для своих нужд сотрудники следственного изолятора. Фургон обшили листовым железом, покрасили свежей светло зеленой краской, застеклили единственное оконце. Внутреннее помещение надвое разгородили решеткой. Возле задней двери установили мягкое сидение для двух конвоиров. По другую сторону решетки привинтили к полу деревянную скамью без спинки. Сейчас в этой раскаленной консервной банке на колесах Марков, закованный в наручники, чувствует себя не лучше, чем в пыточной камере.

* * *

В поле зрение Внешней разведки этот человек попал случайно. Месяц назад в Краснодаре объявился некто Рамзан Вахаев, объявленный в российский и международный розыск, по сведениям из агентурных источников, причастный к террористическим актам в сопредельных с Чечней республиках. Он остановился в частном доме двоюродной тетки, престарелой бабы, инвалида второй группы по зрению. В местном управлении ФСБ решили пока Вахаева не трогать. За домом установили наблюдение, поставили на прослушку домашний телефон тетки. Но первую неделю Вахаев сидел тихо, телефоном не пользовался, гостей не встречал. Оперативники, выбравшие для наблюдения за объектом скобяную лавку на углу улицы, видели лишь железные ворота и кирпичный забор. Днем и ночью из-за забора слышался лай спущенных с цепи овчарок.

Вахаев выбрался из своего лежбища на девятый день. Поймав частную машину, назвал водителю адрес Центральной гостиницы. В одиннадцать вечера устроился за столиком ночного ресторана на втором этаже, сделал заказ и внимательно выслушал песню про печальную луну, которую с эстрады мурлыкала немолодая певица, облаченная в откровенный купальник бикини, который был маловат женщине на пару размеров. Операм, занявшим три столика в разных концах зала, удалось сделать несколько качественных фотографий. Коротко подстриженные усики, напомаженные до блеска волосы, сшитый на заказ костюм с «искоркой», яркий шелковый галстук с и ботинки с серебряными пряжками. Похож на старшего менеджера галантерейной лавки.

В первом часу ночи за столик Вахаев подсел скромно одетый мужчина славянской наружности, лет сорока, спортивного сложения. Он заказал лангет и большую кружку пива. Разговаривал с Вахаевым минут десять, не дольше. Затем проглотил мясо, выпил пива и отчалил. После ухода незнакомца, чеченец тоже засобирался домой, хотя с часу ночи в кабаке начиналось шоу со стриптизом.

Знакомым Вахаева оказался некто Николай Николаевич Марков, проживавший в дешевой гостинице у вокзала. За ним установили наблюдение, выяснили личность. Но тут чекистов ждало разочарование: выходило, что этот тип чист, как уши новорожденного поросенка. Прописан в подмосковных Мытищах, разведен, не судим, в картотеках учета милиции и ФСБ не зарегистрирован. Фотографии Маркова, пальцы, снятые с пивной кружки, и рапорт о его контакте с Вахаевым ушли в центральный аппарат ФСБ. Московские опера выяснили, что по указанному в паспорте адресу в Мытищах действительно проживает Николай Николаевич Марков, дважды разведенный опустившийся на самое дно жизни ханыга тридцати восьми лет. Бездетный, безработный, страдающий несварением желудка и популярной венерической болезнью. Свой паспорт пропил около года назад у шашлычной «Звездный дождь». Ориентировки на человека, выдающего себя за Николая Маркова, ФСБ направила ближайшим «соседям», Службе внешней разведки.

1
{"b":"35391","o":1}