– Да ладно тебе, – отмахнулся Макар. – Мне она нотации станет читать, а тебе что – отдал, и бежать.

– Знаешь, что она сказала? – Лешка догнал Макара уже в школьном дворе. – Она сказала, что, во всяком случае, это твой честный ответ. Насчет профессии. Представляешь, если я начну ей так всегда отвечать: не знаю! А Свичка будет говорить: во всяком случае, это твой самый честный ответ! Молодец!

– А какой у тебя цвет любимый? – вдруг спросил Макар.

И Лешка растерялся. Он смотрел по сторонам, будто искал этот самый любимый цвет. Синее небо? Белый, а скорее, грязный снег? Желтое здание школы? Кислотный цвет перепелкинской куртки?.. Лешка пожал плечами.

– Ну, а что ты написал? – напомнил ему Макар.

– Зеленый написал, – отмахнулся Лешка. – Ну, типа там листья, растительность… Не белый же!

– А чем тебе белый не нравится? – почему-то рассердился Макар. – Чем белый хуже зеленого? Подумай своей башкой: чем этот цвет перед тобой виноват? Если тебе все равно, то зачем же обязательно надо что-то выбирать?

– Да не хуже белый зеленого, – растерянно пробормотал Лешка. – Не нравится просто мне, вот и все. Не люблю чистоту всякую! Да что ты кипятишься, Макарон? Так и крыша у тебя поедет! Думай лучше о чем-нибудь приятном. Вон, весна скоро. Тут и выбирать ничего не надо. Растает снег, вырастет трава… Каникулы начнутся! А ты нервничаешь.

– Я не нервничаю, а пытаюсь понять, как движется мысль по твоим извилинам. Не такой уж, надо сказать, сложный у нее путь… Насчет профессии ты что написал? – не унимался Макар.

Лешка вздохнул и покрутил у виска пальцем:

– Точно сбрендил. Зачем тебе мои мысли? Да какая тебе разница, какая у меня профессия? Ну, скульптор я.

Макар оторопело уставился на друга.

– Что? – спросил он. – Кто ты?!

– Скульптор, – спокойно повторил Лешка.

Ничего не понимал Макар… Какой цвет любимый – Лешке все равно, а насчет профессии – так четко и однозначно высказался! И откуда вдруг такая странная профессия? Тем более уже вполне готовая. Не в будущем, а в настоящем.

– А почему скульптор? – удивился Макар. – Может, у тебя таланта нет! Да у тебя и по рисованию… по-моему, чуть больше двойки.

– Талант развить можно. – Лешка махнул рукой, словно уже начал развивать этот самый талант. – Не проблема! Было бы желание.

– Представляю твои скульптуры, – улыбнулся Макар. – На них будет написано: «Детям до восемнадцати смотреть запрещается».

– Ой-ой-ой! – воскликнул Лешка. – Как остроумно! Если хочешь знать, скульптура – это не фотография какая-нибудь. Точности и похожести не требуется. В скульптуре смелость нужна.

Макар вдруг рассмеялся.

– Ты чего? – обиженно спросил Лешка. – Я тебе как другу все по правде рассказываю, а ты… Ну и не надо!

– Я не над тобой смеюсь, – объяснил Макар. – Вон, смотри, снеговик. Тоже скульптура, между прочим. Подтаявшая, правда… А ну-ка, скульптор, сможешь ты ее обновить?

Лешка хмыкнул и медленно подошел к снеговику. Ребром ладони он подправил его подтаявшие формы, взглядом пошарил вокруг себя, поднял несколько веток, смятую банку из-под кока-колы… Через минуту снеговик превратился в трансформера с загадочным выражением лица.

– Видал? – оглянулся на Макара Лешка. – Пять смелых движений – и скульптура готова. С характером, между прочим.

– Ну, наверное, и я бы так смог, – пожал плечами Макар.

– Ну, давай! – хихикнул Лешка.

Макар взял ветку, потом банку, потом опять ветку… Куда их сунуть, присобачить? Он задумался.

– Понял? – ухмыльнулся Лешка. – В искусстве смелость нужна. Задумался – пропал. Остановился, короче. А я раз, два – и навалял произведение.

Макар хотел возразить, но так же, как и со снеговиком, не сумел составить из своих пестрых мыслей что-нибудь внятное. Получается, Лешка прав?

Они молча шли по переулкам. Наконец Макар спросил:

– Ну, и много ты создал таких скульптур?

– Для моего возраста достаточно. Материала мало, – вздохнул Лешка. – Это мы прикалывались со снеговиком, всякой ерундой пользовались, а для серьезных скульптур смятые банки не подойдут. Каждая деталь должна быть серьезной. – И вдруг Лешка остановился как вкопанный. – Вот!.. – прошептал он. – Вот где материала навалом… Ну, тебе везуха, Макарон! Рядом с домом такую помойку раскопали!

Макар взглянул в ту сторону, куда показывал Лешка.

Вместо Патриаршего пруда зиял карьер, разрытый несколькими экскаваторами. Снег, смешанный с землей, груды бесформенного металла – болтов, труб, арматуры, решеток, балок… Казалось, здесь пронесся смерч.

Еще утром Макар проходил мимо пруда и видел маленькую фигуристку, которая каталась на льду. И вот, через несколько часов… Он растерянно смотрел перед собой, не понимая: неужели так быстро можно устроить разруху?

– Из этих железяк можно такую скульптурку отгрохать! До неба! В назидание потомкам, – восхищенно произнес Лешка.

– Да уж и без твоей скульптуры, – удивленно пробормотал Макар, – хуже не придумаешь… Что же здесь случилось?

Пока он наблюдал за движением бульдозеров и экскаваторов, Лешка успел набить карманы болтами и железными скобами.

– Вот материал для Свичкиного портрета! Такие детальки как раз подходят для ее железного характера.

Макар даже не задумался над тем, шутит Лешка или нет. Ему было не до этого… Его дом – вот, рядом. А возле дома вместо тихого и уютного пруда вдруг появился строительный котлован. Что же можно строить в пруду?

– Вы чего тут пасетесь? – вдруг услышали они грубый голос. – Брысь отсюда!

Из крайнего бульдозера высунулся водитель. На голове у него был летчицкий шлем. Макар видел такие шлемы в старых фильмах про войну с фашистами.

– А чем мы мешаем? – запихивая последний болт в карман, нахально спросил Лешка.

– Брысь, и все! – без всяких пояснений повторил бульдозерист. – А то закопаю!

И он довольно хохотнул, решив, наверное, что удачно пошутил.

– А почему вы в таком шлеме? – спросил Лешка. – Взлететь надеетесь? Или были летчиком в прежней жизни?

– Чего-о? – уставился на них бульдозерист. – В какой еще прежней жизни? Сказал – валите отсюда!

«Странно, – подумал Макар. – На пустом месте возникла такая перебранка. Неужели мы ему так уж мешаем?»

Он дернул Лешку за руку, увлекая его за собой.

– Пошли, ну его, этого летчика!

Они отошли за памятник великому баснописцу Крылову. Рядом располагались маленькие скульптуры героев басен – волка, ягненка, обезьяны, слона, собаки Моськи. У Макара даже веселее стало на душе от этого зрелища.

– Вот это скульптуры! – сказал он Лешке. – Не то что твои болты. Я думаю, Свичка предпочла бы изобразиться даже в виде обезьяны, а не в виде болтов и гаек.

– Прошлый век, – отмахнулся Лешка. – Для мелких детишек скульптурки. Мыслящий человек не обращает на них внимания.

Макар, хоть и считал себя мыслящим, все-таки подошел к волку и потрогал его отполированный до блеска зуб. Наверное, человек тысяча касались этого клыка.

Лешка остался верен себе: в разинутую пасть волка он вставил болт.

– Вот, совсем другой характер! – удовлетворенно хмыкнул он. – Осовременили волчару. Технический прогресс!

Видимо, идея Лешке понравилась, и он решил осовременить таким образом всю аллею крыловских героев. Тем более что материала в его карманах было достаточно. Воровато оглянувшись, чтобы не было поблизости никого из взрослых, он двинулся к ничего не подозревающей обезьяне.

Макар хотел его остановить, но не успел. Он вдруг увидел, что тот самый бульдозерист в шлеме – Летчик, как мысленно назвал его Макар, – почему-то совсем не пользуется своей техникой.

Летчик, как нашкодивший кот, быстро-быстро копал руками землю совсем рядом с ножом бульдозера.

«Неужели так быстрее получается? – усмехнулся про себя Макар. – Или он с ума сошел?»

Но тут он понял, что Летчик не сумасшедший… В его руках появился какой-то предмет – и тут же исчез под спецовкой. Быстро оглядевшись, Летчик юркнул в кабину бульдозера, отъехал в угол стройплощадки и заглушил мотор. Так же воровато оглядываясь, он выскочил из кабины и исчез в строительном вагончике.