– У нас с вами времени – полтора часа, – сказал Смирнов доктору. – Успеете изложить суть дела?

– Попробую. – Адамов поднял на собеседника большие темные, какие-то цыганские глаза. – С чего начинать?

– С самого неприятного.

– Я отменил все плановые операции на две недели, – вздохнул хирург. – Сегодня утром я ездил в клинику, написал заявление... решил взять отпуск за свой счет. Персонал от меня шарахается как от чумного. И вообще, хочется бросить все, уехать куда-нибудь в Прибалтику, на Янтарный берег и слушать, как шумят прибой и сосны.

– Так в чем проблема?

– В подписке о невыезде. Как вы думаете, меня посадят? – Он попытался раскурить сигарету, пару раз затянулся, ткнул ее в пепельницу, смял. – Черт!

– Я пока ничего не услышал от вас по поводу убийства, – напомнил Всеслав.

– Да, конечно... – Господин Адамов взял новую сигарету, щелкнул зажигалкой. Над столиком поплыл ароматный дымок. – Моя жизнь летит в тартарары... – прошептал он, глядя на молочно-белый туман за окном. – Все просто валится в пропасть! А ведь я считал себя счастливчиком. Мне везло! Выбрал профессию по душе, попал в классную клинику, женился на девушке, за которой бегал весь курс, пошел в гору. И вдруг... Наверное, неудачники не так переживают поражения, они к ним привыкают. Мой жизненный путь складывался слишком гладко, легко. Интеллигентные, любящие родители; две бабушки, обожающие единственного внука; школа, которую я окончил с золотой медалью; поступление в мединститут, годы учебы... Я был бессменным старостой группы, комсомольским вожаком, основателем студенческого хирургического кружка. Потом сделал научную карьеру, защитил кандидатскую по пластике, докторскую. И все получалось! У нас с женой родилась дочь, именно тогда, когда мы это запланировали: не раньше и не позже. Появились средства, и мы смогли приобрести собственную квартиру. Словом, чего еще желать?

Он замолчал, глядя мимо сыщика, нервно затягиваясь.

– И все-таки...

– Да-да, я знаю, – дернулся Адамов. – Сейчас... Я перейду к главному. Моя жена умерла. Это случилось восемь лет назад. Она... впрочем, неважно. Какое отношение ее смерть имеет к сегодняшним событиям? Я жил один, горевал. Потом женился второй раз, на Кристине, моей ассистентке. Она тоже хирург. Но после вступления в брак я настоял, чтобы она бросила работу. Негоже в клинике разводить семейственность, все эти шуры-муры. Вероятно, я был не прав, но Кристина меня послушалась.

– Ваша жена не работает?

Адамов отрицательно покачал головой.

– Она домохозяйка, если можно так выразиться.

– А сколько лет вашей дочери?

– Асеньке? Четырнадцать. Сложный возраст! Во втором браке у меня детей нет. Не хочу, знаете ли! Хлебнул с Асей: у нее была хроническая пневмония, потом астма в тяжелой форме, еле-еле мы с Леной выходили девочку. Оба врачи, а ребенка чуть не потеряли. У Аси весьма слабенькое здоровье. Я устал жить в страхе! Лечить своих – хуже не придумаешь. Это, пожалуй, являлось единственным осложнением в моей судьбе... до смерти жены. Я решил, что детей больше не будет.

– Лена – ваша первая супруга?

Адамов кивнул.

– Она была педиатром. После ее... после того, как она умерла, вокруг меня начали происходить странные вещи. Как будто исчезло нечто основное, опора какая-то! В сплошном и надежном монолите потихоньку начали появляться трещинки, едва заметные, которые разрастались и расползались, исподволь разрушая фундамент, стены...

– Какие стены? – удивился Смирнов.

– Ну, это я так, образно. Что-то изменилось в худшую сторону. Маленькие, будто бы случайные неприятности, мелкие неудачи, чем дальше, тем больше.

– А конкретно?

Господин Адамов смял в пепельнице очередную сигарету, потянулся за новой.

– Да так прямо и не скажешь, вроде бы все как всегда. Слухи разные начали ходить, сплетни... клиенты иногда бывают недовольны. На меня в этом году поступило несколько жалоб, тогда как за все предыдущее время не было ни одной, только благодарности.

– Жалобы обоснованные? – уточнил Всеслав.

Доктор закурил, выпустил облачко дыма.

– У каждого хирурга – свое кладбище, – угрюмо произнес он. – Пластическая хирургия, слава богу, не столь экстремальна, но всякое бывает. Кто-то недоволен, у кого-то операция спровоцировала непредвиденную реакцию организма, люди есть люди.

Сыщик решил сменить тему.

– Какие отношения у вас были с первой женой?

– Хорошие, – в глазах Адамова мелькнуло смятение. – Лена иногда ревновала меня к другим женщинам, но скандалов не устраивала. Дулась, могла не разговаривать день или два, потом мы мирились.

– А вы давали повод для ревности?

Хирург усмехнулся.

– Женщины обращают на меня внимание, – сказал он. – Особенно благодарные пациентки. Я не ангел и не святой, бывает, допускаю легкий флирт. Но бабником себя не считаю, если вы это имеете в виду. А минутная слабость, внезапный любовный порыв... такое случается с каждым мужчиной. Разве нет?

Смирнов уклончиво развел руками.

– Ваша вторая жена тоже ревнива?

– Кристина? Возможно... хотя она тщательно скрывает это.

– Ясно. А Лейла Садыкова? Она стала жертвой вашей минутной слабости или любовного порыва?

Адамов поперхнулся дымом, закашлялся. Сделал глоток зеленого чая, который успел остыть. Видимо, собирался с мыслями.

– Она очень красивая девушка... была, – с усилием произнес он. – Тонкая, стройная, как кипарис, нежная, с густой длинной косой. Таких воспевал Омар Хайям в своих стихах. Если вы спросите, нравилась ли мне Лялечка, отвечу – да. Но, кроме большой взаимной симпатии, между нами ничего не было.

– В самом деле?

– Я знал, что мне никто не поверит, – вздохнул хирург. – Ни жена, ни коллеги, ни милиция, ни вы. Может быть, со стороны и казалось, будто бы я и Лейла... любовники, а мы просто хорошо относились друг к другу.

– Насколько хорошо?

В бар зашли две молодые женщины и сразу заинтересовались Адамовым. Он выглядел шикарно – элегантный, с благородными чертами лица, с проседью, умудренный опытом мужчина, еще полный сил. Дамы оборачивались, расточали доктору сладчайшие улыбки.

– Видите? – опустив цыганские глаза, сказал хирург. – Я ведь ничего не предпринимаю, совсем ничего! Просто сижу, разговариваю.

– Вернемся к Садыковой, – безжалостно заявил сыщик. – Если вы не были любовниками, то... в будущем могли бы стать ими?

Адамов пожал плечами.

– Какая теперь разница? В любом случае, до этого не дошло. Будь Лейла моей любовницей, зачем же мне ее убивать?

– По тысяче причин! – развеселился Смирнов. – Она вам надоела. Она требовала от вас развода с женой, грозилась все рассказать руководству клиники! Она настаивала на браке, а вы не собирались на ней жениться. Она забеременела от вас...

– Что за ерунда! – возмущенно перебил его Адамов. – Сейчас не тридцать седьмой год! Меня бы не расстреляли, не исключили из партии и не уволили за «моральное разложение». А если бы даже и так? Я себе работу всегда найду, вот с этими руками... – Хирург показал сыщику свои изящные сильные ладони, длинные пальцы. – Жены я не боюсь, а беременность... я оплатил бы аборт у лучшего специалиста. Пойти на убийство из-за такой чепухи? Нонсенс! Да и не было никакой беременности, экспертиза не показала.

– Кстати, а как именно была убита Садыкова?

Воцарилось продолжительное молчание.

– Ее зарезали... скальпелем. Мастерски, одним выверенным, точным ударом перерезали горло, а потом... вырезали сердце. Труп нашли в дежурке, поздней ночью. В луже крови! Без сердца. Ужас! В газетах об этом писать не стали, слишком страшно.

– А где были вы?

– Спал.

– У себя дома?

– В клинике, – хрипло сказал Адамов. – Я в ту ночь тоже... дежурил. Особо тяжелых больных у нас не бывает, поэтому я поужинал, выпил коньячку и уснул у себя в кабинете, на диване.

– Подтвердить ваше алиби некому?

– Какое же это алиби?! – горько вздохнул хирург. – В кабинете я был один. Спал. В принципе, мог выйти, убить Садыкову... но зачем этот вандализм? Забрать сердце... кошмар какой-то!