Телефонный звонок отвлек Пономаря от легкого ужина.

Целитель снял трубку.

– Игорь Сергеевич? – Послышался возбужденный голос Изотова.

– Да, Сергей Владимирович.

– Я хочу вас обрадовать. Убийцу мы взяли! – Радостно прокричал майор. – Он, правда, не колется, но все улики налицо. И нож, и окровавленная одежда.

– Поздравляю. – Сухо ответил Дарофеев, понимая, что воспоследует за этими восторгами.

– Вы еще не смотрели оставшиеся снимки? – Задал И зотов ожидаемы и целителем вопрос.

– Пока нет.

– Я, конечно, вас не тороплю… – сказал Сергей Владимирович тоном, говорящим обратное: – Мистика дело такое..

Игорь Сергеевич не любил, когда дилетанты рассуждают о его поле деятельности и поэтому прервал майора:

– Как только будет результат – я вам позвоню.

– Хорошо… Запишите мои телефоны…

Введя данные фээсбэшника в свою электронную записную книжку, Дарофеев попрощался с Изотовым и отключил зуммер телефона. Предстояла работа.

Усевшись за письменным столом, Игорь Сергеевич поставил перед собой пишущую машинку «Olivetti», вставил в нее чистый лист бумаги. Пономарь в недавнем прошлом научился печатать «вслепую» и теперь, всякий раз, когда во время медитации требовалось чего-то записать, набивал разборчивый машинописный текст, не утруждая себя расшифровкой собственных каракулей.

Рядом с пишущей машинкой целитель положил три отобранные им фотографии. На каждой из них был изображен общий вид убийства. Два от Изотова и один от Репнева. Определив для себя порядок, в котором он будет работать со снимками, Дарофеев начал медитацию.

Через четверть часа все было готово, адреса и имена преступников выстроились в шесть аккуратных строчек.

И лишь вернувшись в обычное состояние сознания Игорь Сергеевич вспомнил, что не выяснил одной важной детали: зачем эти люди совершили свои преступления Решив, что это можно выяснить и позже, целитель набрал номер Изотова.

После похорон Сергея Серафимовича Дубова и его жены, Совет учредителей и директорат банка «Аркада» собрался на внеочередное совещание. Первая его часть была траурной, а на обсуждение запланировано три вопроса: назначение нового заместителя управляющего, усиление мер охраны сотрудников и некое, пока что не раскрывавшееся предложение, от начальника службы безопасности.

Вел совещание председатель Совета учредителей Виктор Афанасьевич Дробышев. Его срочно вызвали с переговоров, которые он проводил в Торонто и вид у господина Дробышева был явно не выспавшийся. Встав, он кашлянул, призывая к тишине и начал:

– We grieve over the death of… – траурным голосом проговорил Виктор Афанасьевич и понял, по недоуменным лицам собравшихся, что вещает что-то не то. Еще раз кашлянув, он пробормотал:

– Извините… – и повторил свою первую фразу по-русски, – мы все глубоко скорбим о безвременной кончине Сергея Серафимовича Дубова. Прошу почтить его память вставанием и минутой молчания.

Оборотень

Все поднялись с кресел и склонили головы. Минута молчания длилась секунд пятнадцать, после чего Дробышев произнес:

– Прошу садиться.

После того, как утих шум, производимый усаживающимися в них, Виктор Афанасьевич взял отпечатанный лист с некрологом и, нагнав на себя скорбный вид, что было очень легко сделать, учитывая, что ему не удалось поспать в самолете, с выражением зачитал подготовленный референтом текст. Закончив перечислением подписей под некрологом, Дробышев оторвался от бумажки и, в порыве внезапного альтруизма сказал:

– Хочу внести предложение. От Совета учредителей и Управления банка назначить родителям покойного пожизненную пенсию в размере…

Когда Виктор Афанасьевич начал говорить эту фразу, его секретарь побледнел и, резко вскочив, подбежал к председателю Совета учредителей и прошептал ему на ухо:

– Его родители уже умерли!..

Нимало не смутившись, Дробышев закончил:

– В размере пятисот долларов в месяц. Родителям или иным ближайшим родственникам…

Предложение прошло единогласно. На этом траурная часть завершилась и началась деловая. По первому вопросу повестки выступал сам Виктор Афанасьевич.

– Я предлагаю, – и Дробышев взял небольшую паузу, которой хватило, чтобы внимательно взглянуть на каждого из присутствующих, – на должность заместителя управляющего Илью Львовича Семерикова, директора нашего филиала в городе Хумске.

Мнения разделились, но большинством голосов это предложение прошло.

Следующим выступал начальник службы безопасности Павел Петрович Остряков. Он потребовал дополнительного финансирования и расширения штата секьюрити и личных телохранителей. Напуганные гибелью Дубова, учредители согласились.

– А сейчас, – продолжил удовлетворенный Остряков, – я хочу внести еще одно предложение. Как вам известно, ФСБ и МВД ведут розыск убийцы, но пока безуспешно. У нас же достаточно сил, чтобы провести самостоятельное расследование и, обнаружив преступника, передать его в правоохранительные органы…

На самом деле Павел Петрович темнил. Он хорошо знал Сергея Серафимовича, они были добрыми друзьями и теперь, после смерти Дубова, Остряков хотел отомстить убийце. Кроме всего прочего, начальник службы безопасности знал, к кому обратиться, чтобы с высокой степенью вероятности идентифицировать преступника, без лишних для себя хлопот.

После недолгих дебатов предложение прошло.

Павел Петрович с самого начала понимал, что раз уж такие мощные структуры, как ФСБ и МВД не могут найти убийц, из этого может следовать два вывода. Первый: не хотят. И второй – это им действительно не по зубам.

В прессу каким-то образом просочились сведения о том, что эта волна уничтожения второго эшелона власти происходит разными людьми. Ни разу не случалось так, чтобы на местах преступлений находили одни и те же отпечатки пальцев, которые киллеры оставляли в избытке. С одной стороны это говорило о том, что работают не профессионалы, а с другой – о мощности организации, убирающей своих противников.

Но почему именно эти люди попали в число жертв, не мог сказать никто. Делались предположения, что все убитые являлись членами какой-то тайной организации, но конкретных доказательств этому не было.

Сам Остряков считал, что на самом деле эти убийства подготовлены российскими спецслужбами. Возможно, убитые в результате каких-то махинациий попали в их поле зрения и тем самым навлекли на себя их кару. Ведь практически все жертвы занимали вторые по важности посты в своих организациях и, значит, имели возможность проворачивать темные делишки.

Но Павел Петрович был уверен, что в случае с Дубовым произошло странное недоразумение. Остряков не первый год знал Сергея Серафимовича, они познакомились на одном из пленумов КПСС, и всегда уважал его за честность. Если Дубов что-то пообещал – он это выполнит. Так, он вытащил Острякова из-под трибунала, когда тот работал замполитом и его обвинили в хищениях из части, где Павел Петрович нес службу. Вытащил, и поставил начальником службы безопасности.

Теперь Остряков чувствовал, что не успокоится, пока не найдет виновника гибели друга. А для этого у Павла Петровича был только один способ. Прибегнуть к помощи экстрасенса.

Года три назад Остряков заболел. Исследование выявило начинающийся цирроз печени, что для Павла Петровича явилось полной неожиданностью. Он думал, что это «профессиональная» болезнь алкоголиков, а Остряков придерживался трезвого образа жизни.

Знакомые присоветовали ему некоего Дарофеева, который, как утверждали, творит настоящие чудеса. Павел Петрович в мистику не верил, но сходил.

Игорь Сергеевич произвел на Острякова неизгладимое впечатление. Целитель жег свечи, ароматические травы, заупокойным голосом читал молитвы, чуть ли не плясал вокруг Павла Петровича, размахивая руками.

Странно, но лечение подействовало. Через месяц, когда Остряков лег в клинику на обследование, врачи обнаружили у него совершенно здоровую печень. С тех пор Дарофеев стал для Павла Петровича непререкаемым авторитетом во всем, что каким-либо образом касалось метафизических материй. В прошлом году Остряков с замиранием сердца следил за процессом против Игоря Сергеевича. Газеты не жалели красок, сперва описывая, какой Дарофеев гад и сволочь ползучая, а потом, когда обвинения против экстрасенса оказались неподтвержденными и дутыми, превознося его до небес.