«…Все врачи в один голос заявили, что я родилась в рубашке, потому что вообще-то после той трагедии, которая со мной произошла, у меня не было никаких шансов выжить. Убийца не задушил меня до конца, потому что лифт вдруг остановился, двери открылись и нас увидели ожидавшие лифт люди. Убийца тут же бросился прочь и, воспользовавшись эффектом неожиданности, покинул подъезд. Врачи говорят, что я осталась в живых по двум причинам. Если бы лифт открылся минутой позже и если бы карета „Скорой помощи“ по великой случайности не проезжала после очередного вызова мимо моего дома, все для меня закончилось бы гораздо печальнее.

После произошедшего я недосчиталась сущих мелочей: кошелька, сережек, мобильного телефона. Несмотря на то, что мой убийца и представил случившееся как грабеж, эту версию хоть и приняли во внимание, но не как основную. Уж больно жестоким для грабежа было избиение. Как-то неправдоподобно. Так что основной версией рассматривалось заказное убийство. Даже в реанимации, едва придя в сознание, я прокручивала мысленно слова напавшего на меня человека, которые прочно засели в моей голове: «…Говорил же, что надо пулю в тебя всадить, так нет, меня уверили в том, что ты на ладан дышишь».

Впереди были долгие месяцы борьбы за жизнь. К глубокому удивлению врачей, которые собрали мое лицо буквально из кусочков, я смогла полностью восстановиться. Ко мне даже вернулся тот внешний вид, который я имела ранее. Больше всего я переживала за свой раздробленный нос. Но современная хирургия достигла великолепных результатов, и сейчас форма моего носа ничем не отличается от той, которую он имел до того страшного вечера.

Бог дал мне силы, и ко мне вернулось здоровье. И это несмотря на многочисленные гематомы, на частичное кровоизлияние в мозг и другие малоприятные вещи. Когда я вышла из больницы, на улице уже было тепло, а от того рокового снежного вечера остались лишь воспоминания…»

Огонь начал скрючивать брошенный в него листок дневника, а в моих руках был уже следующий.

«Я не очень люблю вспоминать о днях, проведенных в больнице, о постоянных повязках на лице, об изнурительных процедурах, плохом самочувствии и сострадании медицинского персонала. Когда я шла по коридору, медсестры смотрели на меня глазами, полными жалости, и озадаченно качали головами:

– Господи, кто ж тебя так… Что ж за изверг… Сколько тебе, милая, пришлось натерпеться…

Я как-то глупо улыбалась, и становилось непонятно, кто кого пытался успокоить и приободрить: я – медицинский персонал или медицинский персонал меня. Тогда я не понимала, что именно они имеют в виду, чего мне пришлось натерпеться. Ведь в тот злополучный зимний вечер мне не было больно. Меня убивали, а я просто хотела, чтобы это как можно быстрее закончилось. Мне стало невыносимо больно потом, когда я поняла, что я осталась жива…

В больнице я часто смотрела в окна на черные силуэты деревьев, и они заставляли меня думать о том, что где-то там, далеко, существует смерть. Наблюдая за прощальным разгулом зимы, я смотрела в небо и просила у бога здоровья и сил. И бог услышал мои молитвы, вернув мне мое здоровье и мои жизненно необходимые силы. Я уже привыкла к визитам оперативников, рассматривала фотороботы, фотографии и ощущала, как на меня наваливается шквал различных воспоминаний. Я беседовала с многочисленными психологами, которые убеждали меня в том, что я лицом к лицу встретилась с демоном и он не смог взять надо мной верх, что теперь я должна все забыть и продолжать жить. Продолжать жить… Легко сказать и как трудно продолжить.

Я часто думала о том, что никогда и ничего не сделала в жизни плохого. Никому… Разве только всегда отстаивала свою честь и никогда не изменяла чувству собственного достоинства».

Бросив очередной листок в камин, я вновь вернулась в воспоминания и представила себя во все той же больничной палате с сидящим напротив психологом. Он требовал от меня результатов, а я заметно нервничала и просила его дать мне время для того, чтобы посмотреть на мир теми глазами, которыми я смотрела раньше. Психологи необычайно жестокие люди. Они учат нас жить и не терпят, если их уроки проходят даром. Они навязывают нам свои мысли, эмоции и убеждают нас в своей правоте.

Задумчиво посмотрев на постепенно затухающее пламя, я бросила в него еще несколько страниц дневника и принялась читать то, что первым попалось мне на глаза. Одним словом, я вновь вырвалась из настоящего и опять пересеклась с прошлым.

«Это был вполне обычный день. Одна из медсестер сказала, что ко мне пришел гость и если я не против, то сейчас он поднимется. В тот момент я лежала под капельницей и чувствовала себя отвратительно. Увидев в дверях человека, с которым прожила несколько лет, я сморщилась от недовольства и посмотрела на чересчур огромный букет роскошных роз вполне равнодушным взглядом. ОН сел рядом, заметно занервничал и как-то глупо улыбнулся.

– Тебе кто-нибудь говорил, что ты выглядишь просто паршиво? – Видимо, ОН попытался меня немного развеселить, но это была неуместная шутка.

– Да, я слышу подобные комплименты каждый день.

Я внимательно посмотрела на того, которого когда-то любила, и отметила про себя, что его волосы чересчур растрепаны, а глаза странно воспалены и налились кровью. А еще от него несло перегаром.

– Веселился где-то?

– Нет. Я просто узнал, что с тобой произошло. Я чуть с ума не сошел. Я… Почему ты мне не позвонила? Почему я узнал об этом последний? Почему ты не захотела мне сообщить?

– Зачем?

– Как это зачем? Мы с тобой столько лет прожили, а ты спрашиваешь – зачем? Может, тебе нужна моя помощь?

– Я уже почти год обхожусь без твоей помощи. Мне не привыкать.

– И кто в этом виноват?

– Я. – Я даже не задумалась над ответом, потому что уже тысячу раз так же отвечала на подобный вопрос.

Почувствовав гул в ушах, я посмотрела на сидящего рядом мужчину усталым взглядом и тихо произнесла:

– Я сейчас слишком слаба для того, чтобы объяснять тебе причины, по которым я не хочу с тобой жить. Мне кажется, я тебе уже все сказала. Я не хочу и не могу повторяться. Прости.

– Это все твой дурацкий характер.

– А при чем тут мой характер?

– При том, что ты сознательно разрушила наши с тобой отношения. И вот результат.

– Какой результат?

– Результат того, что ты осталась одна. Не успели мы с тобой расстаться, как ты тут же стала жертвой грабителя. При нашей совместной жизни не наблюдалось ничего подобного.

– Ты хочешь сказать, что во всем, что со мной произошло, виновата я сама?

– Шляешься где-то по ночам… А нормальные женщины сидят в это время дома вместе со своими мужьями.

– Все произошло не ночью, а вечером. Просто зимой рано темнеет.

– Какая разница?! Наверно, сама спровоцировала своего грабителя.

– Чем?

– Длинными сапогами, тонкими чулками и короткой дубленкой.

– Если бы я была так одета и таким образом спровоцировала его, перед тем как убить, он бы сначала меня изнасиловал.

– Подожди. У тебя еще все впереди.

– Что значит «у меня впереди»?

– Поживешь еще немного без мужа, тебя не только ограбят, но и изнасилуют.

– Да пошел ты!

Дотянувшись до прикроватной тумбочки, я взяла железную кружку и кинула ее в сторону некогда близкого мне человека, но он вовремя пригнулся, и кружка пролетела мимо его головы. Увидев на моих глазах слезы, он склонился ко мне как можно ближе и заговорил, словно в бреду:

– Прости. Я сам не знаю, что со мной творится, что творится с нами. Я старался… Ведь мы неплохо жили! Ну, скажи же, что неплохо! А ты перечеркнула все в один день. Жирной чертой. Ты сама совершенно сознательно разбила нашу семью. Я же говорил, что ты без меня пропадешь. Говорил! Ты без меня не сможешь… Ты никогда не найдешь того, кто бросит к твоим ногам целый мир…

– Я никого не ищу.

– Ты не сможешь долго одна. Придет время, и ты будешь кого-то искать. Обязательно будешь. Я видел тебя с мужчиной. Скажи, ты с ним спишь?