Нет! Володя тряхнул головой и решительно встал, надевая парку. Когда они с братом вместе завалят первого косолапого, он не станет больше относиться к Владимиру как к мальчишке! Парень взял лыжи, повесил автомат на плечо и, прицепив к поясу нож, вышел из блока.

Он вдруг подумал, что, может быть, не вернется из неравной схватки с хищным врагом и Аня так и не узнает, что он чувствовал, гуляя с ней по улицам города. Она наверняка поплачет над его бледным, мужественно стиснувшим зубы в предсмертных муках трупом, но спустя некоторое время забудет и прогулки, и печаль по ушедшему возлюбленному… А может, она не выдержит страданий и тоже умрет? Как Джульетта… Брат напрасно думал, что Володя не читал знаменитого классика. Еще как читал!

(Волк шмыгнул носом и вздохнул. Себя виртуального в представленной сценке было до слез жалко, но его герой уже вообразил менее трагичное развитие событий.)

Он вернется израненный, но живой. На прикладе его автомата будет семь, нет, десять зарубок. На каждого убитого медведя по одной. Он обнимет Аню небрежно, но ласково и хрипло скажет: «Хвастать не стану, было трудно, но я знал, что ты меня ждешь…» Потом они уйдут в блок, а брат тем временем деликатно прогуляется в сторону базара, где по поводу удачной охоты будет устроена общегородская попойка.

Так, мечтая, Володя добрался по скользкой лестнице до люка, ведущего на поверхность. Здесь он опустил на глаза очки-консервы, застегнул капюшон и натянул свисавшие под рукавами на резинках варежки. Закончив приготовления, он откинул люк и, включив автомат, выглянул наружу. В постоянных сумерках заснеженной равнины не было видно ни одной живой души. Владимир повернулся вправо и обнаружил там точно такую же пустоту. Слева наблюдалась аналогичная картина. Володя немного расслабился и вылез из люка на плотный снег. Он пристегнул лыжи и в три шага откатился от выхода на несколько метров. Мороз был не так уж суров. Медведи вокруг не шатались, и вообще все дышало миром и спокойствием. С удовольствием разминая мышцы, Владимир пробежался вдоль по склону и, маневрируя между торчащими из снега дымоходами, скатился в небольшую ложбину. Где-то под ним должен был находиться Проспект. Ставя короткие лыжи «елочкой», Володя снова поднялся на сугроб и скатился под горку, но уже в другую ложбину.

Здесь снег был словно перепахан, а на самом дне углубления лежали три огромных снежных кома. Володя вспомнил картинку из детской книжки. Комья следовало поставить друг на друга, потом вставить в верхний пару глаз-угольков, надеть на него ведро и воткнуть морковку. Получился бы классический снеговик. Владимир думал об этом, уже поднимаясь на очередной склон. Почти на середине восхождения его вдруг осенила новая мысль. Снежный ком на морозе слепить очень трудно, вернее – практически невозможно… Володю бросило в жар, и он резко обернулся.

В двух десятках шагов позади, осторожно ступая по его следам, шли два огромных белых медведя, а третий поджидал их внизу, все еще напоминая издалека снежный ком. Заметив, что человек остановился, медведи насторожились и встали, раскачивая удлиненными мордами из стороны в сторону. Владимир смотрел на их «танец», не в силах пошевелиться, хотя, чтобы направить ствол автомата в сторону хищников, ему требовалось повернуться вокруг своей оси всего лишь на тридцать-сорок градусов. Он медленно, почти незаметно начал движение, и медведи тут же оскалились, делая пару шагов вперед. Володя сглотнул вязкую слюну и, собравшись с духом, щелкнул флажком электромагнитного активатора, снимая оружие с предохранителя. Щелчок в морозном воздухе прозвучал отчетливо и резко. Медведи, словно по команде заревели и разом бросились на охотника. Веер летящих с безумной скоростью пуль развернул правого зверя боком и, перебив передние лапы, бросил его окровавленную тушу под нападавшего слева. Это обстоятельство позволило Володе перевести огонь в сторону второго косолапого и так же «от пояса» размозжить его чрезвычайно твердый череп. С дистанции в каких-то пятнадцать метров попасть точно в голову оказалось по силам даже новичку. До юного охотника донесся запах свежей крови. Медведи медленно сползли по склону вниз примерно на метр и забились в судорогах. Владимир наконец отнял указательный палец от спускового крючка и испуганно посмотрел на замолкший автомат. На битву с хищниками он истратил весь магазин, а поскольку, выходя из города, не рассчитывал на столь интенсивную стрельбу, запасного у него с собой просто не было. Для перезаряжания в его кармане лежала пластиковая пачка, которую следовало распечатать, а потом аккуратно переместить брикет спрессованных игольчатых пуль в магазин автомата. На подобную процедуру, да еще в мороз могло уйти минут десять. А их у горе-охотника не было. Третий медведь, вместо того чтобы убежать, медленно поднимался по следам своих погибших сородичей, с каждой секундой подходя все ближе. Владимир стряхнул варежки и принялся рвать зубами мягкий пластик пачки с иглами. Медведь был уже совсем близко. Володя слышал хриплое дыхание и хруст снега под его тяжелыми лапами. Руки охотника дрожали, и он не удивился, а только негромко выругался, когда брикет разломился и большая часть пуль упала в рыхлый снег. В обломке осталось не больше десятка игл, но искать остальные было некогда…

Зверь миновал окровавленные туши и ускорил шаг. Владимир попытался вставить в автомат почти пустой магазин, но руки дрожали все сильнее, и он никак не мог попасть в прорезь. Наконец, подтверждая, что магазин присоединен, тоненько пискнул активатор, и охотнику осталось лишь прицелиться и нажать на спусковой крючок. Володя упер приклад в плечо и прижался щекой к слегка нагретой выстрелами стали, но медведь в то же мгновение рванулся вперед, выставив перед собой огромные передние лапы. Владимир изо всех сил ухватился за автомат, стараясь держать его перпендикулярно своему телу, и зажмурился. Медвежья лапа порвала парку и теплый комбинезон, длинные когти вспороли кожу на плече, но, на счастье, не проникли глубже…

Внезапно Володю обдала горячая волна крупных брызг крови, а потом громоздкая туша зверя рухнула на него сверху, вдавив всей своей массой в глубокий снег.

Владимир чувствовал тошноту от запаха медвежьей шерсти и крови, боль в плече, а главное – страшную тяжесть, которая не давала дышать и двигаться. Сознание медленно угасало, мелькающие перед внутренним взором образы потемнели, но благодатное забытье не приходило. Обзор из-под медвежьей туши был не очень, но Владимир отчетливо видел удаляющегося в сторону заснеженной пустыни спасителя. Это была женщина. Да не просто женщина, это была она, Анна! Ее плащ он узнал даже сквозь застилающую глаза пелену…

«Благодарите Анну Старлет, – подсказала программа. – Вы прошли первый уровень».

(Анна… Надо ее догнать! Но как выбраться из-под туши?)

«В правила второго уровня внесены коррективы, – пробубнила программа. – Семья Старлет из условий исключена в связи с добровольным переходом игрока „Анна“ в новую игру».

«Я следую за ней!»

«Игра „Ловец звезд“, космический симулятор, первый уровень, вводная часть активирована…»

Тяжесть исчезла. Остались только неприятные воспоминания о тошнотворном запахе медвежьей крови и боль в «раненом» плече…

…До стимулятора было каких-то два шага. Его двери располагались напротив выхода из «Северного ветра». В этом заключалась еще одна особенность Мира Фантазий. В одном зале играли только в одну игру, хотя можно было, конечно, просто подавать в сознание игрока разные образы, а на нервные окончания посылать разные импульсы. В этом случае все игры можно было пройти, оставаясь в одном зале и даже не покидая уютного кресла.

Но универсальными программами забавлялись только ленивые надомники и, конечно же, с потерей полноты ощущений. Уважающие себя геймеры относились к делу серьезно. В игровом парке гарантировалось высокое качество услуг и обеспечивалось оно тем, что для каждой игры существовал отдельный зал, оборудованный узкоспециализированными нейросенсорными приборами. Ведь сражаться на морозе с косолапыми и, например, нырять с аквалангом или воевать в невесомости – совсем не одно и то же. Принципиально разные ощущения. И для их создания требовались разные «нейронные зеркала» и программы мыслеподдержки…