– Мы будем работать только с фактами, Вано, – хмуро ответил я.

Понимая, что как всегда мой товарищ был прав. Я сам себе подстроил ловушку. Но слово уже было дано. А я, как правило, верен данному мной слову, отступать было некуда.

Поскольку проще было вести следствие с официального согласия, мы первым делом позвонили в прокуратуру, рассчитывая на явный отпор. Я по собственному опыту знал, что правоохранительные органы не любят, когда в их дела вмешиваются частные детективы. А учитывая, что мы еще и приезжие, плюс столичные, это наверняка ударит по их самолюбию.

Но на удивление, разговор вышел проще, чем мы ожидали. Я бы сказал, что Гога Савнидзе был польщен, что мы решили помочь следствию. И пригласил нас к себе для ознакомления с делом. Правда, в конце разговора не преминув заметить, чтобы мы не зарывались. И не старались запутать или усложнить следствие. В общем, насколько я понял, держались подальше от подробностей частной жизни граждан Жемчужного. Поскольку у них в городе право на личную жизнь строго охраняется.

Мы заверили, что нам глубоко плевать, чем дышат ребята из Жемчужного. Тем более, если это не касается данного преступления.

Белка выскочила из ванны веселой и бодрой. Ее щечки горели румянцем. И в ее черных глазках мелькали задорные огоньки. Словно она совсем недавно и не помышляла о самоубийстве. И словно не ее отец сейчас является главным подозреваемым в убийстве. Впрочем, к перемене настроения я отнесся спокойно. Белка фактически была еще девчонкой. И как всякое юное существо, она умела забывать неприятности, пусть и не на долгое время. Укутавшись в одеяло, она примостилась в кресле. И прикрыла глаза. По-моему, она собиралась уснуть.

– Ну нет, милая, – я потрепал ее по щеке. – Пока твое платьице высохнет, ты успеешь нам рассказать, что происходит в этом чертовом городе!

Белка вздохнула и вытерла кулачками глаза.

Начала она с того, что жизнь в этом городке не такая уж приятная. В ней достаточно много проблем. К которым она никак не может привыкнуть.

Вано, по всей видимости, не собирался помогать мне с расспросами. Он принял тактику выжидания. Всем видом показывая, что ему это дело не интересно. Он повернулся к нам спиной, и закурил. Пуская дым в приоткрытый балкон. Я не него не обижался, не нуждаясь пока в его помощи. Я знал, что они с Белкой не питают друг к другу особой симпатии. И поэтому мне проще будет разговаривать с ней один на один. Я ее перебил.

– Белка, слушай меня внимательно.

Она сморщила лобик, видимо пытаясь показать, что умеет сосредоточиться.

– Ты утверждаешь, что твой отец никаким образом не причастен к этому преступлению. Так?

Она утвердительно кивнула.

– В таком случае, убийство совершил кто-то другой. Ты можешь предположить, кто бы это мог быть?

– Кто-то другой? – переспросила она. – Ну, конечно, кто-то другой!

– Кто бы это мог быть, – я слегка подался вперед.

– Все! – уверенно заключила она. – Абсолютно все! Никто не любил моего отца! И все его с удовольствием бы подставили!

– Фу!

Я перевел дух. Пожалуй, от нее мало чего добьешься. Эта девчонка ополчилась против всего города.

– Белка, ты говоришь ерунду. Я понимаю, ты имеешь зуб на своих земляков. Возможно, они несправедливо обошлись с вами. Но пойми, Белка, даже если они вас терпеть не могли – это еще не повод для преступления. Выходит, для того, чтобы вам отомстить, они убили адвоката, которого кстати очень уважали. Ты ведь не можешь отрицать, что он был уважаемым гражданином?

Белка и не отрицала. Она пожала плечами и взглянула на меня. И мне показалось, что в ее глазах наконец-то промелькнуло некое подобие ума. Но, видимо, я ошибся.

– Что значит уважаемым гражданином? Они все друг друга здесь уважают. Но это не значит, что они уважаемые.

– Это с твоей точки зрения. Тебе не нравится их мораль. Вот и все.

– А тебе нравится, Ник?

– Во всяком случае, в ней есть рациональное зерно. Конечно, не без перебора.

– А перебор к добру не приводит! – Белка вызывающе встряхнула копной рыжих волос, в которых заиграли лучики солнца. Солнце так неожиданно появилось из-за туч, как и исчезло часом раньше. Лето еще боролось с осенью. И у него был шанс победить.

Я не знал за что зацепиться. Эта девчонка была настроена явно необъективно. И хотела только выгородить своего отца. От нее было мало толка.

– Белка, скажи, ты знаешь, зачем твой отец в тот вечер крутился возле гостиницы?

– Что значит крутился? Может, он просто прогуливался мимо и заметил труп.

– Не говори ерунды! Мы с Вано его видели. После того, как ты выскочила от нас через балкон, как сумасшедшая. Появился твой отец. Он был в черном дождевике и, как я понял, прятал за капюшоном свое лицо. И мы его вначале не узнали. Только потом, когда увидели возле трупа…

– Ник! – выкрикнула Белка и вытянула перед собой руку, словно защищаясь от моих слов. – Ник! Надеюсь, ты не станешь об этом рассказывать на всех углах!

– Вот тебе раз! Уж не считаешь ли ты, что я взялся за это дело исключительно с целью запутать следствие в пользу Угрюмого? Нет, милая, да будет тебе известно, что наше агентство пользуется такой популярностью за то, что истина для нас превыше всего. И не меньше!

– Но, Ник, – Белка растерялась. – Пойми, это не имеет к делу никакого отношения. Я тебе скажу… Честное слово! Он тогда был у гостиницы потому, что хотел меня разыскать. Он подозревал, что я могу пойти к вам. Он же видел, как я на тебя смотрела на вокзале. Он же не слепой! Вот и все! Он просто за меня боялся. Но к тому времени, как он подошел, я уже убежала. И мы разминулись. Но он же не мог знать этого. Это все – стечение обстоятельств! Честное слово! И если ты об этом расскажешь в милиции. Они неправильно все растолкуют. Это же ясно, как Божий день! Они просто подумают, что отец выслеживал адвоката. Чтобы убить.

Возможно, Белка говорила правду. А возможно, и нет. Я не мог верить до конца этой взбалмошной девчонке. Но и не верить ей я тоже не мог. Я всегда склонен был верить людям, которые мне симпатичны.

– Значит, ты говоришь, отец беспокоился за твою нравственность?

Она с готовностью закивала головой.

– Да, да, Ник! Я у него единственное, что осталось в жизни. И я единственная, кто теперь сможет ему помочь. Конечно, с твоей помощью.

– В таком случае, скажи, почему Угрюмый не позвал на помощь, как только заметил труп? Почему первым делом он стал шарить у него в карманах? Ответь честно, глядя мне в глаза. И еще: скажи, в прошлом за ним числятся такие делишки?

– Наш милый старикашка Модест уже тебе успел сообщить! Так-так… Да, мой папа сидел в тюрьме. Но не за воровство! А за хулиганство! – сказала она почти с гордостью. Словно он отбывал наказание как борец за свободу и независимость несчастных колониальных стран.

– Случайно ударил кого-то камнем по голове? Или кого-то так же случайно задушил шнурком от ботинок?

Конечно, говорить этого мне не следовало. Как бы то ни было, она была его дочерью. И она тут же это продемонстрировала.

Белка вскочил с места, отшвырнув в сторону плед. Она стояла передо мной в моей рубашке, едва достающей до острых коленок. И была прекрасна как никогда. К ее бронзовому загару удивительно подходила моя светлая рубашка. Но я не успел сделать ей этот комплимент. Поскольку она, как разъяренная кошка, подскочила ко мне и вцепилась своими острыми коготками в мои плечи. И начала их трясти. И ее личико перекосилось от гнева. И стало еще прекрасней. И я словил себя на мысли, что мне почему-то нравятся такие бурные сцены. Особенно когда их устраивают такие прелестные дикарки.

Однако надо было вовремя остановить новое возможное кровопролитие. И мне это не составило большого труда. Белка была сильной и цепкой. Но не настолько, чтобы я не смог легко отшвырнуть ее в сторону. И силой вновь усадить в кресло. Склонившись над ее перекошенным личиком, я прошептал.

– Запомни, девочка. Если хочешь, чтобы я тебе помогал, постарайся держать себя в руках. Ты поняла? Не думаю, чтобы бурные проявления твоих чувств пошли на пользу Угрюмому. В ином случае можно легко сопоставить ваши темпераменты. Неконтролирующая свои чувства дочка такого же эмоционального отца. Люди, способные в порыве гнева на многое… Ты меня поняла?