– Соврать я, конечно, могу. Но вот как ты проверишь? Не припомню, что бы видел тебя в тамошних местах…

Все захохотали. Парень буркнул себе под нос и отвернулся к приятелю.

– А сетка у тебя есть? – томно поинтересовалась голубоглазая девица лет двадцати, с широкими бедрами и убийственно-огромной грудью. – Может, тебе одолжить?

Я осторожно покосился на Тхеу, и по злому блеску в глазах понял, что это предложение ей явно не понравилось.

– Да нет, – покрутил я головой. – Спасибо, но не нужно.

– Ты не понимаешь, Лунный Охотник… По ночам тут появляются комары с Голодного Поля… – в голосе ее звучало такое сладострастие, словно она занималась с этими комарами любовью. – Они не выносят жару и не прилетают днем… но ночью могут высосать досуха любого…

– У меня у самой есть сетки, – не выдержала Тхеу, – не пропадем!

– У тебя две сетки на двоих. А я предлагаю свободную, – спокойно ответила девица, заглянула мне в самые глаза и негромко закончила. – К тому же я живу одна и ночью нам никто не будет мешать…

Тхеу мгновенно побледнела, но вслух совершенно спокойно сказала:

– Если ты хочешь, то можешь жить у Стивы.

– Ты меня прогоняешь? – тихо спросил я. Она слегка покачала головой. – Тогда я останусь с тобой.

– Он просто стесняется, – ни мало не смутясь заявила девица, – но ведь мы все равно встретимся, да? – она покровительственно похлопала меня по щеке, круто развернулась и направилась к парням.

– Можно я спрошу? – послышался сразу после ее ухода детский голос за моей спиной. Это оказался тот пятнадцатилетний мальчишка, которого я причислил к числу мужчин.

– Что?

– Когда моя мама родила брата, то живот у нее пропал сразу. А почему у Луны он уменьшается по полмесяца?

Ничего себе вопросик! Нашу бы учительницу астрономии сюда!

– Как тебя зовут, парень? – поинтересовался я, выигрывая время.

– Май.

– Хорошее имя. У нас так называют месяц весны.

– Мама говорит тоже самое…

– Скажи, Май, ты помнишь, как родился?

– Нет… – неуверенно ответил парень.

– Вот и я не помню, как все это происходит. Извини.

– А тебе не страшно, Лунный Охотник?

– Чего мне бояться?

– Говорят, дети Луны не могут долго прожить на нашей земле…

– Ты что говоришь! – схватила его за плечо Тхеу. – У деда иди спрашивай, он все знает, – она буквально отшвырнула мальчишку в сторону и повернулась ко мне. – Не верь ему, он не знает, что говорит.

Но ее реакция только подтвердила правоту мальчишки, и по душе, словно колючим зимним сквозняком, потянуло холодом смерти.

– Интересное открытие… Кто же я? Бабочка-однодневка?

– Не верь ему, это была глупая шутка.

– Да? Может быть… – я взял ее за локоть и притянул к себе. – Но если это правда, Тхеу, то я не жалею, что прожил свой день именно так, и не поменяю в нем ни секунды.

Она покраснела. Ей богу, эта сорокалетняя женщина покраснела как школьница, услышавшая первый в жизни комплимент.

– Я тоже, – шепнула она, – пусти, надо принести суп.

Пришлось разжать пальцы. Тхеу отступила на шаг, повернулась ко мне и с теплой уверенностью сообщила:

– Это все равно неправда. Ты будешь жить долго.

На вкус здешнее варево действительно напоминало рассольник. Мы хлебали его из чеканных медных мисок витиеватыми бронзовыми ложками. В этом мире странно сочетались великолепная обработка металла, камня и поразительное убожество в одежде. Но Тхеу все равно была великолепна. Я с огромным удовольствием наблюдал, как она, улыбаясь моему вниманию, сидела на теплом песке, подобрав под себя ноги и слушала байку деда, по-прежнему возвышающегося на посту.

«…В давние времена, когда те драконы, чьи кости белеют в Долине, еще не родились, Небесный Город еще не был построен, когда Колодец был еще маленькой лужей, а Поющий Мост плескался в воде – на земле жили могучие охотники. Когда они хотели пройти через горы, то рвали целые кряжи могучими руками, когда хотели пить, снимали с гор снежные шапки, когда хотели спать – укрывались целыми лесами, как одеялом. И был среди них великий охотник Хронос…»

Услышав знакомое имя я навострил уши. Но оказалось, что бог времени является простым однофамильцем великого охотника, который однажды имел глупость взглянуть на небо темной ночью, увидеть там прекрасной лик Луны, и влюбиться в нее без памяти…

Вскинул руки к небу Хронос и сказал Луне прекрасной – «Как же я прожил так долго, и ни разу не заметил, что затмит красу любую Повелительница ночи! Ты прости меня за это, и позволь мне прикоснуться к белизне прохладной кожи, к теплой черноте волос. Обрати свой взгляд на землю, дай мне твой услышать голос, назови свои желанья, и исполню я любое».

Но слова – они не птицы, не смогли подняться в небо. Лишь бессильно опадали в пыль у Хроноса рапсанов. Поднял те слова охотник, их сложил обратно в сердце, что б они не потерялись, что б отдать своей любимой. И пошел к горе ближайшей, стал шагать по склонам к небу. Он поднялся на вершину, распахнул свое он сердце, взял слова любви в ладони, отпустил их – улетайте. Но слова – они не птицы, не смогли подняться в небо, Лишь бессильно опадали на камнях горы холодных. Поднял те слова охотник, их сложил обратно в сердце, что б они не потерялись, что б отдать своей любимой.

Огляделся и увидел, что стоит гора другая, что ее вершина выше, и укрыта хладным снегом. Усмехнулся лишь охотник, пошагал туда он прямо, не боясь каменьев острых, не боясь снегов холодных. На вершину вмиг поднялся, встал, расставив ноги крепко. Распахнул свое он сердце, взял слова любви в ладони, отпустил их – улетайте. Но слова – они не птицы, не смогли подняться в небо, лишь бессильно опадали в снег у Хроноса рапсанов. Поднял те слова охотник, их сложил обратно в сердце, что б они не потерялись, что б отдать своей любимой.

Огляделся, и увидел гору высоты огромной, что холодным льдом вершины облака рвала на части. Хронос только усмехнулся, зашагал к горе той сразу, не желая прерываться ни для сна, ни для питья. Он поднялся на вершину, облака швырнул подальше, распахнул свое он сердце и достал любви слова. Те слова увидел Ветер, засмеялся громогласно: «Как же смеешь ты, несчастный, ползать по земле рожденный, приносить слова такие Повелительнице ночи!?»

Поднял Ветер снег с вершины, поднял он пески пустыни, стал кидать в лицо умело, ослепляя и душа. Но схватил рукой могучей Хронос за волосы Ветер, сжал его в своих объятьях и давил до исступленья, за обиду отомщая. И в ответ взмолился Ветер: «Не души меня ты больше, нету в мышцах буйной силы, пощади меня, охотник, расплачусь я полной мерой.

«Отнеси меня на небо, отнеси меня к любимой, а не то тебя я брошу в глубину таких ущелий что вовек на свет не выйдешь» – так сказал в ответ охотник не устав сжимать объятья. И поднялся в воздух Ветер, Хроноса понес на небо. Вмиг поставил пред любимой, что красивей нет на свете. Распахнул охотник сердце, взял слова любви в ладони, протянул Луне прекрасной, Повелительнице ночи.

Так слова его пылали, что пришло, казалось, солнце, что пропали с неба звезды, на земле проснулись птицы, на горах весь снег растаял, и Луны прекрасной сердце запылало, словно факел.

Ветер был для них постелью, от любви чужой зверея. Много счастья подарила Хроносу с земли далекой за слова его живые Повелительница ночи. Обо всем в руках прекрасных позабыл земной охотник.

И, почуявши свободу, Ветер прочь умчал внезапно, хохоча и завывая. Рухнул Хронос вниз обратно, вмиг исчезло его тело где-то на земле огромной. Не смогли спасти героя слезы все Луны прекрасной, сердце чье гореть осталось в одиночестве на небе. Но не кончился на этом род погибшего героя, ведь рождаются на небе дети той любви великой, сыновья Луны прекрасной и охотника с земли.

Каждый месяц вдаль уходят, им не обрести покоя. Ищут в скалах, ищут в дебрях, средь снегов вершин высоких, средь глубин озер бездонных тело Хроноса, героя, что огонь любви великой смог зажечь в душе холодной Повелительницы ночи, матери их неутешной…