Но после вскружившего голову успеха наступило протрезвление от хмеля легкой победы. Разметав напавшие на них корабли, карфагеняне, словно вырвавшиеся на простор морские хищники, настолько увлеклись атакой, что позабыли об осторожности. Пока они вели бой с первой линией противника, корабли находившейся за ней второй, вдвое превышавшие по численности зачинщиков, раздвинули фронт и почти охватили финикийцев полукольцом. И теперь вся эскадра Адонисла находилась под угрозой окружения.

С левого фланга к ним спешила быстроходная флотилия римских триер. Справа заходили многочисленные квинкеремы противника. Еще немного, и они могли полностью замкнуть кольцо. Флотоводец отреагировал так быстро, насколько это представлялось возможным в возникшей ситуации. Сначала он отослал оставшиеся суда связи по двум разным маршрутам. Одно снова ушло к берегу, где виднелись аванпосты армии Ганнибала, уже не таившиеся и наблюдавшие за схваткой с римскими кораблями. А другое на большой скорости заскользило вдоль берега на юг, в сторону Сагунта и Нового Карфагена, неся весть о случившемся. Бой еще не был проигран, квинкеремы финикийцев еще в азарте добивали разрозненного противника в центре, но ситуация менялась с каждой минутой.

– Кораблям первой линии отойти к берегу! – приказал Адонисл, и тотчас над водой разнесся пронзительный рев горна.

Получив сигнал, пять целехоньких квинкерем финикийцев, сделав быстрый разворот, устремились ко второй линии своих кораблей, за которой виднелся недалекая полоска прибоя. Им вслед полетели ядра и горшки с зажигательной смесью. Один из кораблей загорелся, потерял ход и скоро был протаранен настигшей его квинкеремой противника. Другие римские суда отсекли увлекшиеся атакой корабли финикийцев от второй линии. Поняв, что уйти без схватки не удается, те приняли бой, вспыхнувший с новой силой.

– Атаковать флотилию триер противника! – отдал новый приказ Адонисл.

И все восемь карфагенских триер устремились навстречу римлянам. Трем квинкеремам из второй линии Адонисл приказал атаковать самый край правого фланга. А сам, вместе с оставшейся квинкеремой, решил отойти ближе к берегу и напасть на прорвавшие левый фланг корабли. Римляне явно собирались высадить десант и рвались к галечной отмели. Они успешно связали на втором этапе боя почти все суда неприятеля, заманив их в ловушку. И, похоже, решив, что их участь предопределена, не обращая больше внимания на оставшийся финикийский флот, устремились к берегу.

– Не успеем, – спокойно и как-то даже отстраненно заметил вслух Федор, наблюдая, как пять римских квинкерем, обойдя зону схватки триер, отрезают их от берега. Но Картал, капитан квинкеремы «Удар молнии», и не помышлял о бегстве. Напротив, повинуясь приказу находившегося здесь же командующего, он направил таран своей квинкеремы на корпус ближайшего римского судна. То же самое сделал и капитан второй квинкеремы.

Берег приближался, но римляне оказались проворнее. Морпехи Карфагена буравили недобрыми взглядами корабли противника, на палубах которых уже можно было рассмотреть легионеров. Заметив атаку сзади, две ближайшие квинкеремы римлян стали совершать маневр отсечения финикийцев, чтобы оставшиеся корабли спокойно достигли берега, но делали это не слишком быстро. «Удар молнии» настиг одну из них раньше, чем та успела полностью развернуться, и врезался в ее кормовую часть.

Корабль, мчавшийся на всех веслах, вдруг резко остановился на месте. От столкновения двух массивных корпусов многие морпехи Карфагена пошатнулись, а некоторые даже попадали на палубу. Федор, к счастью, удержался, схватившись за ограждение. Зато римляне десятками посыпались в море с палубы своего корабля.

Удар достиг цели. Тупое острие тарана проделало огромную пробоину в борту римской квинкеремы. Раздался свисток для гребцов, и «Удар молнии», поразив врага, быстро дал «задний ход», высвобождая свой таран. И все же римляне были еще далеки от уничтожения. С палубы тонущего корабля, пока он неторопливо кренился, несколько раз огрызнулись баллисты – рядом раздались крики и стоны. В двух шагах от Федора упало несколько обезображенных тел. Прямое попадание каменного ядра – жуткое зрелище. От человека, даже прикрытого доспехом, остается мешок окровавленных костей, если он вообще не разорван на части.

– Приготовиться к бою! – разнеслась команда над головами морпехов.

Обернувшись на шум, Федор увидел, что второй финикийский корабль тоже успешно протаранил римскую квинкерему. Но тут их самих атаковал поспешивший на помощь своим «римлянин».

Тарана избежать не удалось. Их застали врасплох. Но капитан Картал все же успел немного изменить положение корпуса, и удар пришелся вскользь. Ростр римской квинкеремы со скрипом и грохотом пробороздил борт карфагенян, соскользнув в сторону. К счастью, пробоины удалось избежать. Федор впервые убедился, что металлическая броня из пластин, опоясывавшая квинкерему карфагенян ниже ватерлинии, сделана не зря. Зато от удара сорвалась со своих креплений на корме и упала в воду шлюпка. Тут же Федор убедился и в другом: наличие «ворона» в ближнем бою – это преимущество. Неудачно протаранив борт противника своим ростром, удивленные римляне на этот раз не растерялись и тут же применили абордажный мостик, с грохотом рухнувший на палубу «Удара молнии», намертво сцепив две квинкеремы. Благо, они уже встали борт к борту. И на палубу финикийского судна тотчас ринулись римские пехотинцы.

В первую секунду Федор решил, что у него «дежа вю». Всего несколько месяцев назад он сам точно также, правда, в тренировочных схватках, прыгал на борт корабля противника, облаченный в римские доспехи и крепко сжимая скутум. И вот теперь на него набегали те же римские солдаты, с которыми он сам ходил в атаку плечом к плечу. Только сейчас, подняв меч и прикрывшись щитом, облаченный в доспехи другого цвета, Федор стоял в линии спейры морпехов Карфагена и сверлил взглядом римлян, ожидая увидеть среди них своих бывших товарищей по оружию.

Но не увидел. Первый римлянин, бросившийся на него с мечом, оказался ему незнаком. Как ни странно, это успокоило. Будь это сослуживец Квинт, которому он некогда спас жизнь, или сам центурион Гней, то Федор, возможно, немного замешкался бы, прежде чем убить своего противника. Но теперь он мгновенно перешел в состояние боевой машины и, приняв удар на щит, нанес ответный в область живота. Меч с треском вспорол кожаный панцирь легионера, рассекая внутренности. Римлянин пошатнулся, упал на колени и, выронив оружие, уткнулся лицом в палубу. Федор снова принял боевую стойку, бросив короткий взгляд в сторону. Их линия держалась, отбив первую атаку римлян, но те тут же предприняли новую.

На правом фланге нападавших размахивал мечом и орал на своих легионеров здоровяк со щербатым лицом в шлеме с поперечным «ирокезом» – римский центурион. Софоникс заприметил его и, крикнув «В атаку!» вместо привычного для уха «Держать строй!», увлек за собой морпехов Карфагена, напав на римского центуриона первым.

Успев заметить, что невдалеке вторая квинкерема финикийцев тоже сцепилась с римской, а триеры ведут успешный бой с превосходящими силами противника, Федор вместе с товарищами бросился вперед. Две линии солдат – коричнево-алая римская и темно-синяя карфагенская – сшиблись у кормы квинкеремы и стали давить друг друга щитами. С носа на корабль финикийцев проникла вторая манипула римских воинов, предварительно связав борта абордажными крюками, – чтобы не растащили.

«Поумнели, сволочи», – с раздражением отметил Федор, отталкивая щитом своего противника, и слегка присев, рубанул его по выставленной чуть вперед левой ноге. Раздался звон – римлянина спасли поножи – металлический щиток, прикрывавший ногу ниже колена. Зато, получив удар по ногам, легионер слегка опустил и отвел в сторону щит. Увидев это, Федор распрямился, сделал выпад вперед и угодил в бок противника, слегка разрубив панцирь. Римлянин отпрыгнул назад, словно ужаленный, снова закрылся.

В пылу схватки Чайка успел рассмотреть по уже знакомым ему признакам, что против них бьются бывалые морпехи из «принципов» – уже послуживших солдат, а не молодые «гастаты». И Федор на себе ощутил, что противник ему попался крепкий. Но выбирать не приходилось («хороший римлянин – мертвый римлянин!») – и он снова бросился на врага. Они рубили друг друга в исступлении еще несколько минут, позабыв обо всех вокруг, и за это время измочалили в конец свои щиты. Отбросив их, сжали покрепче мечи.