Придерживая одной рукой ножны кинжала, а другой бившую по бедру фалькату, закинув за спину крепившийся на ремне круглый щит, морпех осматривался по сторонам. Дротиков им не полагалось, для этого имелись две первые спейры, состоявшие сплошь из копейщиков, в чьих руках Федор с удивлением заметил на построении не только по два коротких пилума для метания, но и еще один длинный, с зазубренным наконечником, сделанный целиком из железа. Разглядывая это массивное, почти трехметровое копье, Чайка поинтересовался на первом же привале у друзей, как оно называется.
– Это саунион, – ответил ему Летис, щурясь на солнце, – я как-то тренировался его метать. Но мне не очень понравилось. Слишком тяжелый, хотя пробивает любой щит.
– Я слышал, что бойцов в первую и вторую спейры специально набирают покрепче, – сообщил Урбал и предложил Летису, оглядев его массивную фигуру. – Может, тебе тоже туда попроситься?
– Зачем? – не понял шутки Летис. – Я больше люблю клинки и кинжалы. Копье при случае тоже сойдет, но вообще это не для меня.
До обеда все шло хорошо. Небольшая армия, по численности равнявшаяся римскому легиону без учета союзников, продвигалась вдоль берега полноводного Ибера, на чьих просторах ее сопровождало две биремы охранения с морскими пехотинцами. Но стоило дороге чуть забрать в сторону, нырнув за холмы, а горам подступить к самой реке, сузив вдвое долину, как состоялся первый контакт с иллергетами. Едва биремы охранения пропали из вида, а обоз втянулся в зажатую с двух сторон долину, как послышался грохот падающих камней. Вскинув голову, Федор заметил, что справа по крутому склону на них катятся валуны, поднимая тучи пыли. А еще выше, по гребню скалы, выстроились сотни одетых в черные кожаные рубахи солдат, потрясавших мечами.
Удар пришелся в самый центр замыкавшей колонну хилиархии.
– Расступись! – крикнул Магна, углядев опасность.
Но пехотинцы и так уже разбегались в стороны, пытаясь увернуться от подпрыгивавших на каждой кочке камней. И все-таки увернуться удалось не всем. Разогнавшись до огромной скорости, валуны, словно гигантские шары в знакомом Федору по прошлой жизни боулинге, на бреющем полете врезались в шеренги солдат, оставляя после себя кровавые следы. Один из таких камней угодил в шеренгу морпехов, вмиг размазав по дороге пятерых финикийцев, служивших под началом Магны еще на триере. Это случилось так близко, что Федор услышал даже жуткий хруст перемалываемых костей и треск раздавленных черепов. В мгновение ока на земле образовалась каша, среди которой только по темно-синим, залитым кровью доспехам можно было опознать тела пяти погибших солдат. И подобные широкие борозды от больших камней пролегали в порядках африканцев еще в десятке мест. Камнями помельче убивало одного-двух солдат, калеча одновременно еще нескольких.
Когда внезапный камнепад прекратился, а пыль немного осела, то на изумленных солдат обрушился сверху целый рой стрел. Послышались новые стоны.
– Поднять щиты! – рявкнул Магна. – Построиться в шеренги!
Седьмая спейра, потерявшая во время каменного схода человек двадцать, выполнила приказ незамедлительно. Федор едва успел вскинуть щит, как в него со стуком впилось сразу две стрелы. Стоявшего рядом пехотинца стрела поразила в шею. Еще одного прямо в глаз. У Летиса отскочила от шлема. Рядом раздались крики других командиров. И пока в остальных поредевших спейрах, а именно в пятой и шестой, спешно наводили порядок, ожидая атаки, иллергеты с воплями уже бежали вниз по склону горы, черной лавиной накатываясь на выстроившихся внизу африканцев.
Но и карфагеняне не забыли своей выучки. Где-то во главе двадцатой хилиархии раздалась команда Акрагара, и перед строем пятой и шестой спейры, мгновенно оказались копейщики из второй. Перехватив одной рукой тяжелые саунионы, а в другой зажав по два пилума[9], они растянулись длинным строем и ждали, пока первые ряды иллергетов добегут до самого низа. И едва это произошло, и между разъяренными горцами и копейщиками осталось не более тридцати метров – пыльный воздух рассекла короткая команда, и в иллергетов полетели копья.
Первая шеренга нападавших полегла на месте. Ничто не могло противостоять удару тяжелого копья, пущенного умелой рукой. Федор своими глазами видел, как саунион прошивает тела в доспехах, и часто вместе со щитами, выставленными для прикрытия. Не дожидаясь новой команды, заранее заученными движениями, солдаты-копейщики произвели еще пару бросков, с близкого расстояния уложив пилумами не один десяток горцев, а затем, сделав свое дело, мгновенно просочились назад в просветы между выстроенными спейрами.
Несмотря на то, что первую спесь с горцев сбили, ярости у них еще хватало. Федор перехватил покрепче фалькату, еще ни разу не пущенную им в дело, и вперил взгляд в бежавших на него солдат противника. Иллергеты в черных доспехах наступали по всему фронту одновременно, но не плотной массой, а просто толпой. Такая тактика была Федору уже знакома. Так бились многие «дикие» народы. И он заранее знал, что более организованные карфагеняне победят. Но, видев однажды атаку кельтов, еще на службе у римлян, привык откладывать самовосхваления на потом. Те кельты наступали вообще без доспехов, почти голые, и сумели покосить своими длинными мечами все организованные и хорошо вооруженные манипулы легионеров. И если бы не вовремя подоспевшая подмога, то победа была бы за ними. Точнее полный разгром. «Не надо недооценивать ярость», – решил тогда Федор. И сейчас он отгонял в сторону все подобные мысли, сжимая фалькату и прикрывая плечо и бок круглым щитом.
Федор стоял в первой шеренге. И уже ясно видел распаленные лица иллергетов. В отличие от кельтов их вооружение состояло из коротких мечей, которыми они размахивали одновременно со щитами, такими же круглыми, как и у карфагенян, но чуть меньшего размера.
Наконец, черная лавина достигла первых рядов карфагенян и захлестнула их, потеснив в нескольких местах. Но тут же откатилась. И началась мясорубка. Федор схватился с длинноволосым воином – шлемов иллергеты не признавали – с ходу обрушившим на него сразу несколько ударов меча и один раз попытавшимся толкнуть его щитом. Морпех, удивленный скоростью горца, едва не перепрыгнувшего через него с разбега, все же удачно прикрылся щитом и увернулся от удара. А затем, не долго думая, взмахнул рукой сам и снизу вверх полоснул фалькатой по груди раскрывшегося на мгновение бойца. Удар морпеха прошел с трудом – все же это оружие было для него еще тяжеловатым и непривычным – но слегка задел доспех, распоров его верхний слой. Горец вскрикнул и шарахнулся назад. Федор, перейдя в атаку, нанес сильный удар сверху, раскрошив легкий щит иллергета, а затем, отбив ответный удар, нанес еще один. На этот раз тяжелый клинок фалькаты, рассек ключицу и вошел в плоть нападавшего, словно в мягкое тесто, едва не отрубив руку.
– Хороший клинок, – Чайка сплюнул застрявший на зубах песок, глядя, как горец, выронив меч, рухнул ему под ноги.
Рядом упал еще один. Это Летис, обезоружив своего противника, поразил его резким выпадом в голову. Тот вскинул руки и залившись кровью, завалился, испустив дух.
– Ты прав, – крикнул Летис, поймав взгляд Федора, – отличный клинок!
Урбал бился со своим горцем в нескольких метрах поодаль, но кто из них победил, морпех не успел увидеть. На него напал еще один иллергет, в ярости вращавший мечом над головой. Первым ударом он заставил Федора отступить на несколько шагов, вторым присесть, а вот третьего он нанести не успел. Сделав движение рукой на себя, словно выкашивая траву серпом, Федор полоснул его фалькатой по ноге и глубоко рассек ничем не защищенную икру, из которой тут же выплеснулась кровь. Взвыв от дикой боли, воин выронил щит, но и не подумал отступать. Вместо этого он подпрыгнул на здоровой ноге и наотмашь рубанул мечом по голове Федора, и морпех от неожиданности не успел защититься. Удар пришелся по касательной, снеся часть плюмажа на шлеме, но голова осталась цела. Чайка с трудом распрямился и сделал ответный выпад, проткнув тело раненого острым клинком. Тот плотно уперся обеими ногами в землю, словно перестал ощущать боль, затем харкнул кровью и, словно нехотя, завалился на спину.
