Покачиваясь в седле, Ларин припомнил, что на фоне масштабных приготовлений у захваченного греческого города, как-то незаметно прошла отправка еще одной ударной армии в Боспорское царство. Эти силы отправились вдоль степного берега, а в самом Крыму планировалась десантная операция с использованием кораблей захваченных у Херсонеса. Иллур начал войну на два фронта. Даже на три, не считая разведки боем. «Похоже, грекам мало не покажется ни там, ни здесь», – решил Леха.
Весь следующий день они двигались свободно, все это были еще земли Ольвии. Степи плавно переходили в холмы, поросшие редким лесом. К вечеру их догнал отряд всадников во главе с Исилеей. Вслед за предводительницей прискакало человек двадцать мужчин-сарматов.
– Завтра в полдень мы будем у границы, – сообщила Исилея, обратившись к Арчою и скользнув безразличным взглядом по лицу Ларина, – на восток будет моя земля, а на запад начнутся земли бастарнов. Их ближайшая крепость находится почти на самой границе.
– Хорошо, – кивнул Арчой, махнув рукой в сторону обширной поляны между трех холмов, тогда заночуем сегодня здесь, а завтра двинемся дальше.
Не сказав больше ни слова, Исилея развернулась и ускакала назад. Следом за ней поскакали всадники-мужчины в каких-то светлых доспехах. Рассматривая удалявшийся отряд, Ларин подумал, что их панцири были сделаны не из железа, а скорее, если верить глазам, из костных пластинок.
– Странные доспехи, – поделился Леха сомнениями с мудрым Арчоем.
– Костобоки[16], – подтвердил его наблюдения командир корпуса.
– Кто? – не понял Леха.
– У сарматов многие племена еще используют такой доспех из конских копыт, он не хуже железного, – пояснил Арчой, – но скифы давно перешли на железо. Кузнецов у нас достаточно.
– И что неужели этот доспех выдержит удар копья? – продолжал сомневаться Леха.
– Скоро сам увидишь, – ухмыльнулся Арчой, – завтра мы нападем на первую крепость.
На этом разговор про доспехи закончился, а Леха получил задание разведать подступы к ближней крепости бастарнов. Взяв с собой всего тридцать человек вместе с Гнуром, чтобы не сильно привлекать внимание местных жителей, которых здесь пока к счастью было немного, Леха преодолел невидимую границу и в сумерках углубился на территорию бастарнов. Избегая деревень, скифы лесом довольно быстро вышли к самой крепости, стоявшей посреди рукотворного поля. Деревья вокруг на расстоянии примерно трехсот метров были вырублены.
– Ха, – усмехнулся Леха, рассматривая сооружение бастарнов в последних лучах вечернего солнца, – тоже мне крепость. Видали мы такие крепости.
То, что Исилея называла крепостью, представляло собой лишь большую и хорошо укрепленную деревню, обнесенную частоколом и сторожевыми башнями. Перед частоколом был вырыт ров, наполненный водой из ближайшего ручья, и насыпан вал. Вот и все укрепления. Никаких тебе каменных стен высотой в десять метров. Частокол конечно был мощным, но после укреплений Херсонеса и Ольвии, все это казалось морпеху игрушечным.
– Ну, эту деревню мы легко подожжем, – решил бравый разведчик и приказал отправляться назад.
Поселений в крепости тоже было немного, дворов сорок. Оттуда то и дело раздавался стук молота кузнеца, да поднимался дым. Картина казалась вполне мирной. Видимо бастарны еще ни сном ни духом не ведали о нависшей над ними угрозе.
Выслушав сообщение разведчиков, Арчой согласился с Лехой, что особых затруднений с этой крепостью не будет, и на рассвете приказал выступать. Отряд Исилеи должен был атаковать ее самостоятельно, а скифы окружить крепость и весь прилегающий район, чтобы не дать никому уйти или прорваться подкреплению.
Больше половины армии решено было оставить в лагере. Здесь же остались и люди Оритии. Когда колонна всадников Арчоя числом пять тысяч, среди которых были и разведчики Ларина, показалась у крепости, там уже вовсю шла драка. Амазонки скакали вокруг частокола, засыпая на ходу защитников зажигательными стрелами. Бастарны в кольчугах и кожаных рубахах, столпились на стенах, отвечая им тем же. Мост у ворот был поднят. На приступ пока никто не шел, хотя Леха заметил несколько трупов бастарнов на поле у самых ворот. Видно амазонки застали их врасплох, но жители все же успели спрятаться за частоколом, понеся небольшие потери.
За стеной уже начался пожар, горело несколько крыш на окраинах селения, и особенно сильно в центре. Но, присмотревшись, Леха решил, что это, скорее всего, сигнал о помощи. Слишком уж сильно дымила копна сена, сваленная посреди небольшой площади.
Справа от крепости виднелось длинное поле, которое, плавно загибаясь, уходило за лес. Что там находится, было неизвестно, и Арчой приказал Лехе проверить. Все равно сил здесь скопилось слишком много для нападения на одну небольшую крепость. Ларин взял всех своих людей и поскакал в указанном направлении. Но едва он миновал ручей, из которого брали воду защитники, как увидел показавшиеся из-за леса шеренги конных бастарнов. Затянутые в кольчуги всадники, черные плащи которых развевалась на ветру, неслись навстречу скифам, подняв копья. Они растянулись по всему полю ровным строем.
– Быстро прискакали, – удивился Леха, Вынимая свой меч, и осаживая коня, крикнул находившемуся рядом Инисмею, – разведка закончена. Идем назад.
Леха был не робкого десятка и любил подраться, но его новый военный опыт, заработанный в этой жизни, быстро подсказал, что триста человек, пусть и очень храбрых, против примерно полутора тысяч мчавшихся на них воинов имеют очень слабые шансы. А вот пять тысяч против полутора – это уже другой расклад. Даже если не считать амазонок, занятых деревней. И он быстро вернулся к порядкам Арчоя, который уже заметил приближавшегося противника и, вскинув меч, сам бросил ему навстречу своих солдат.
Бородатые скифы, облаченные в железные панцири и шлемы, в лучах утреннего солнца показались Лехе гораздо ярче наступавших бастарнов, в одежде которых преобладал черный цвет. Лишь тускло поблескивало оружие, кольчуги, наконечники копий и умбоны щитов. Шлемы на них были почти плоские, без наверший, да и то не у всех. А кони защищены доспехами только у трех вождей, вырвавшихся вперед.
Арчой и Леха рядом с ним, оставались с половиной воинов у самого края леса, наблюдая за схваткой. И вот волны скифов и бастарнов, ощетинившиеся копьями, сшиблись у ручья. Раздался страшный треск, и десятки бойцов с обеих сторон мгновенно рухнули с коней, пронзенные насмерть. Удар бастарнов, разогнавшихся гораздо быстрее, был силен и они поначалу потеснили скифов Арчоя, но те вскоре выровняли фронт и даже отбросили правый фланг прорывавшихся к деревне солдат неприятеля. Отбросив копья, всадники схватились за мечи и закипела настоящая сеча. Звон оружия от скрещенных клинков и ударов о щиты и шлемы, стоял такой, что Ларин еле услышал, что говорит ему Арчой.
– Хорошо дерутся, – глядя на мясорубку в нескольких сотнях метров от себя, спокойно заметил командир корпуса, – но их слишком мало. Бастарны явно не рассчитывали увидеть здесь большое войско.
Федор с ним не спорил. Вожди бастарнов, яростно размахивая мечами, спустя полчаса битвы убедились в численном превосходстве противника и вскоре приказали своим солдатам отступать, но было поздно. Скифы прорвали правый фланг и замкнули окружение, отрезав им путь назад. Тогда, оставшиеся в живых бастарны, человек триста, в ярости удвоили натиск и прорвались к деревне. Трубач, скакавший рядом с единственным уцелевшим вождем бастарнов, на голове которого Леха заметил небольшую корону вместо шлема, затрубил в свой рог, и над полем разнеся низкий протяжный звук.
Опрокинув амазонок, окруживших частокол со всех сторон, они пробились ко вторым воротам, которые защитники сами открыли для них, опустив мост. Скифская конница в ярости набросилась на арьергард отступавших, уничтожив несколько десятков врагов, но почти две сотни конных бастарнов сумели укрыться в крепости. А лучники, стоявшие за частоколом у ворот, перебили многих скифов, в пылу атаки прискакавших слишком близко.
