– Может, вы пройдете? – предложила я.
Она в замешательстве сделала шаг назад. Спросила настороженно:
– Зачем?
– Ну… мы могли бы поговорить.
Ей не понравилось мое предложение, однако я обратила внимание, как жадно она оглядывалась. Разумеется, любопытство победило, и дама вошла в квартиру.
– Прическа у вас другая, и одеваетесь вы… А она одевалась скверно – то вырядится, точно невеста, то бродит, как бомж. – Она окинула меня взглядом с ног до головы. – Не очень-то вы и похожи. Это мне в подъезде показалось… наверное, из-за освещения…
– Хотите чаю? – предложила я, знать не зная, имеется ли здесь чай для заварки.
– Нет уж, спасибо. Господи, какой свинарник! – сказала она с удовлетворением. – Как можно здесь жить?
– Да, придется навести порядок. Вчера приходил ваш участковый…
– Алексей Дмитриевич? – оживилась дама, улыбнулась и даже расправила плечи. Чувствовалось, что к служивому она благоволит.
– Вы его хорошо знаете?
– Приходилось к нему обращаться.
– По поводу стука из этой квартиры? – как можно мягче спросила я, но даме все равно вопрос не понравился.
– И по поводу стуков тоже. Не думайте, что я из тех, кто пишет кляузы на соседей, но… Жить с ней рядом было просто невозможно!
– Гости, застолье допоздна, громкая музыка?
– Если бы… Тут кое-что похуже. – Соседка все-таки прошла в комнату и села на краешек дивана. – Да… примерно так я себе это и представляла.
– Раньше вы здесь никогда не были?
– Конечно, нет. Я пыталась поговорить с ней… в самом начале… Бесполезно. По-моему, она была сумасшедшей, если не хуже.
– Почему вы решили, что она занималась черной магией?
– Зря смеетесь, – нахмурилась дама. – Человек, который ходит по ночам на кладбище… И потом… из ее квартиры пахло серой. Можете сколько угодно потешаться над моими словами, но так оно и было. В милиции тоже ухмылялись, а зря. Может быть, поверь они мне, им бы стало ясно, за что она приняла такую смерть.
– Откуда вы знаете, что она ходила по ночам на кладбище? – спросила я.
– Люди видели. И еще этот странный субъект, что приходил к ней…
– Мужчина?
– Да. Весь в черном. А глаза… Никогда не видела таких глаз. От его взгляда жуть берет.
– О нем в милиции вы тоже рассказали?
– Мне было довольно их насмешек. Они дали понять, что считают меня выжившей из ума.
– Часто к Светлане наведывался этот субъект?
– Я встречала его дважды. Первый раз в конце лета, а второй раз уже в ноябре, незадолго до ее убийства. А после ее смерти приходил еще один тип и всех здесь расспрашивал, чем она занималась, кто к ней наведывался и все прочее.
– Так это, должно быть, из милиции.
– Не смешите. По-вашему, я не отличу милиционера от бандита?
– Он был похож на бандита? – удивилась я.
– Форменный бандит. Кожаное пальто до пола, короткая стрижка и беспрестанно жует.
– Больше не появлялся?
– Я его, по крайней мере, не видела.
– О нем вы тоже в милицию не сообщили?
– Я позвонила Алексею Дмитриевичу. Он человек порядочный, к пенсионерам относится с уважением, молодежи бы поучиться у него.
Соседка вдруг резко встала и направилась к двери.
– Мне пора в поликлинику. Не представляю, как вы здесь будете жить. – Тут она ткнула пальцем в стену, прямо в одну из надписей черным фломастером. – Что здесь написано?
Я невольно вздохнула, но соврать не решилась, у нее могло быть далеко не такое скверное зрение, как она хотела показать.
– «Они умерли ужасной смертью, – прочитала я. – Попав в силки, сплетенные из их собственных криков».
– Вот видите, – тряхнула дама головой. – И вы еще сомневаетесь?
– Вообще-то это стихи…
– Это? Стихи? Я бы не советовала вам оставаться здесь на ночь, – перебила она меня и стремительно зашагала к двери.
Такая стремительность не пошла ей на пользу – она задела бедром шкаф, единственная дверца жалобно скрипнула, и что-то упало ей под ноги. Странно, что все содержимое шкафа разом не вывалилось, ведь, судя по всему, свои вещи Светка заталкивала в него ногами. Через мгновение данное обстоятельство перестало меня занимать, потому что дама взвизгнула, а потом очень натурально схватилась за сердце.
– Что это? – с трудом произнесла она, тыча пальцем в пол. Я наклонилась и по дурацкой привычке присвистнула. На полу валялась тряпичная кукла. Размалеванная физиономия глумливо ухмылялась, а в том месте, где у куклы предположительно была грудь, с левой стороны торчала длинная игла. – Господи! – вторично взвизгнула дама и рванула к двери, едва и меня не вытолкав на лестничную клетку.
Я закрыла дверь, с сожалением отметив, что сегодня у соседей будет о чем поговорить. Потом взяла куклу и повертела ее в руках. Сшита она была из женских колготок, лицо – белая ткань, раскрашенная разноцветными фломастерами. В том месте, где торчала игла, маленькое красное сердечко из атласа, которое я поначалу не заметила. Я повертела куклу в руках и сказала вслух:
– Да уж… И к врачу ходить не надо, диагноз напрашивается сам собой.
Я открыла створку шкафа пошире и заглянула внутрь. Шарфы, носки, старая обувь – все вперемешку. На верхней полке шкатулка. В ней обнаружилась еще одна кукла, хотя на этот раз обошлось без иголок. Зато сердце было огромным, пришито, как карман, с трех сторон. Внутри лежала записка. «Запечатываю тебя семью печатями, чтобы твое сердце принадлежало только мне», – прочитала я, а чуть ниже увидела инициалы «Л.А.», обведенные кружочком.
– Ты, подруга, все-таки спятила, – покачала я головой в досаде.
Итак, Светка действительно увлекалась всей этой чертовщиной. Скачала из Интернета энциклопедию и на досуге практиковалась в любовных приворотах. Пыталась вернуть любовь, которой не было. Занятие глупое и не такое уж невинное, но вряд ли за это убивают. Хотя как знать… Если ей подвернулся такой же чокнутый, который верит во всю эту чушь, он, вполне возможно, возжелал отомстить. Вот тебе и внутренности на полу. Надо заглянуть в энциклопедию. Может, это какой-то ритуал?
Тут я перевела взгляд на письменный стол и вновь отметила странность, на которую обратила внимание еще вчера: в квартире отсутствовал компьютер. А ведь, помнится, Светка ночи напролет просиживала за ним. Вряд ли ее привычки изменились.
Я достала телефон и набрала номер Валентины Ивановны. Она мне очень обрадовалась. Я сказала, что нахожусь в квартире Светланы, и задала свой вопрос:
– Разве у нее не было компьютера?
– Был, конечно. Но после смерти Светочки все забрали в милицию. Потом компьютер вернули, его взял племянник.
Я выдохнула. Жаль. Если там и было что интересное, теперь я вряд ли смогу об этом узнать.
Я списала номер телефона Агнессы и тут же ей позвонила. Насчитала пять длинных гудков и уже собралась повесить трубку, но тут мне наконец ответили. Голос был хриплый, простуженный, сразу и не поймешь – мужской или женский.
– Простите, могу я поговорить с Агнессой?
– Кто ее спрашивает?
– Я знакомая ее подруги, Светланы Старостиной.
Последовали короткие гудки. Поговорить с загадочной Агнессой мне захотелось еще больше. Я обследовала стену – нет ли там заодно и ее адреса, и с прискорбием констатировала, что такового нет. Найти в городе человека со столь редким именем вообще-то несложно, вопрос в другом – настоящее ли это имя. Опять же – время следует беречь, как деньги, оттого я сразу подумала об Алексее Дмитриевиче. К тому же мне хотелось еще раз его увидеть – может, придет озарение и я наконец пойму, чем он меня так тревожит? Сегодня среда, и в это время участковый должен быть на боевом посту.
Я вышла из квартиры, спустилась вниз, очень надеясь встретить во дворе кого-нибудь из местных граждан, кто ответит на вопрос, где найти участкового. Двор был пуст. Беспокоить соседей, звоня по квартирам, я не рискнула, сегодня им и так достаточно тем для пересудов. Проще всего узнать об участковом в отделе коммунального хозяйства. Только я подумала об этом, как обнаружила на стене дома надпись: «В случае аварии звонить…», и далее следовал номер телефона, которым я и воспользовалась… Правда, откликнувшаяся девушка принялась задавать всякие вопросы вместо того, чтобы ответить на мой, но в конце концов все же сказала, что участкового стоит искать в жилищной конторе. Телефон она не знала, а адрес сообщила. Я поехала в контору, которая, к счастью, оказалась в трех кварталах от дома Светланы.
