– И что?

– Я ее нашел. На Канарах. В обществе очень симпатичного миллионера, с которым она не собирается расставаться.

– Рада за вас, – кивнула я, пытаясь понять, врет он или говорит правду.

– Радоваться нечему, Наташенька, мне обещана премия только в том случае, если я доставлю мадам безутешному супругу. Добиться ее возвращения в Россию возможным не представляется.

– И вы решили сжульничать?

– Я потратил много времени и денег, чтобы так просто отказаться от награды. Вы понимаете?

Почему-то сказанное им вызвало у меня облегчение: он обычный жулик, это не секретные службы и не бог весть что еще… Выходит, у меня есть шанс…

– Допустим, я согласна. И что дальше?

– Дальше все очень просто. Мы приезжаем к вашему мнимому супругу, я получаю свои деньги, а через некоторое время вы вторично покидаете его, теперь уже навсегда.

– А этот мой супруг, он что, слепоглухонемой?

– Рад, что вы не утратили чувства юмора, – съязвил Кирилл Сергеевич. – Ваш супруг вполне нормален.

– Тогда вы останетесь без премии. Допустим, я сменю прическу, но я ни за что не поверю, что муж не сможет отличить свою жену от чужой женщины. Это противоестественно. Кроме внешнего сходства, есть манера поведения, характер, общие воспоминания, наконец…

– Рад, что вы об этом заговорили. Общими воспоминаниями мы и займемся. У нас есть несколько дней, в течение которых вы должны превратиться из Натальи в Полину. Кстати, она предпочитала, чтобы ее называли Полли.

Я потерла лицо ладонью и устало посмотрела в глаза Кирилла Сергеевича.

– Я плохая актриса…

– Вам так кажется. В конце концов, можно и постараться, чтобы избежать тюрьмы.

– И как долго я должна выступать в этой роли?

– Пару часов, не больше. В течение этого времени я получу свои деньги, и вы свободны как ветер. Я верну вам паспорт, помогу купить квартиру и даже устрою на работу в таможне – это в моих силах. Так что, как видите, все честно…

– Вам что, миллион пообещали? – невесело усмехнулась я.

– Два, – серьезно ответил он.

– Наверное, ваш клиент безумно любит жену?

– Даже более того.

– Тогда ему ничего не стоит обнаружить подмену…

– Вы опять за свое? – Кирилл Сергеевич нахмурился. – Если вы приложите старание, никто ничего не обнаружит. В конце концов, это моя забота. Итак? – помедлив, спросил он. – Свобода и благополучная жизнь или тюрьма и масса прочих неприятностей?

– А у меня есть выбор? – спросила я с усмешкой.

– Нет, конечно, – усмехнулся в ответ он. Достал сотовый телефон из кармана и сказал кому-то отрывисто: – Поднимись в номер.

Через несколько минут в номер вошел рослый парень с плоским, точно смазанным лицом. Узкие губы на нем казались бесцветными, глаза были скрыты темными очками. Общее впечатление крайне неприятное. До его появления мы сидели молча; когда он вошел, Кирилл Сергеевич поднялся и сказал:

– Иван, Наташа едет с нами. Помоги ей собрать вещи.

Он вышел, не оглядываясь, а Иван, привалившись к двери, сложил на груди руки и вроде бы задремал. Я сидела и рассматривала пол. Было ясно, что мой отказ покинуть гостиницу будет воспринят отрицательно и я могу пострадать – например, вывалиться из окна.

– У нас нет времени, – с нажимом заметил Иван.

Я поднялась и стала собирать свои вещи.

Меня привезли на ту самую дачу, на которой мы отдыхали вчера, выделили комнату, где я и жила последующие пять дней. В продолжение этого времени я старательно тренировалась по восемнадцать часов в день. В основном Кирилла Сергеевича беспокоил мой голос – он разительно отличался от голоса Полины Басмановой. Часами я слушала магнитофонные записи и старательно их копировала. Записей было немного: три ничего не значащих телефонных разговора с каким-то Максимом. Вслушиваясь в высокий манерный голос женщины, я пыталась представить, что она за человек. Некоторые слова Полина произносила неправильно, путала ударения и падежи, в выражениях не стеснялась. Ей очень подошла бы роль уличной торговки, но это отпадало: мужья уличных торговок не выплачивают миллионных премий. С первого дня пребывания на даче мне было запрещено говорить своим голосом, и через три дня я уже сносно копировала Полину. По крайней мере, Кирилл Сергеевич остался доволен. «Уроки» он проводил лично, на присутствие в доме Ивана намекали едва слышные шаги да шорох на кухне. Правда, стоило мне подойти к двери на улицу или оказаться на веранде, как Иван сразу же появлялся следом, из чего нетрудно было заключить, что он мой цербер.

– Вы курите? – в первый же вечер спросил Кирилл Сергеевич, когда мы сделали небольшой перерыв в занятиях.

– Нет.

– Придется начать. Полина курила почти непрерывно. – Употребление глагола в прошедшем времени почему-то здорово напугало.

– Она могла бросить курить, разве нет? – пытаясь успокоиться, усмехнулась я.

– Только не Полина. Она обожает дурные привычки.

– Вы хорошо ее знали? – задала я вопрос, сообразив, что это подходящий случай что-нибудь разведать.

– Да. Некоторое время мы виделись довольно часто. Вам придется сменить походку. Полли двигалась как манекенщица.

– Боюсь, я плохая актриса, я же говорила…

– У вас все отлично получится.

Я училась говорить как Полина, ходить как Полина, сидеть как Полина и даже начала курить. От табака меня тошнило, а манера держать мундштук в вытянутой руке казалась нарочито жеманной. Все чаще я думала о неведомой Полине, иногда мне казалось, что какая-то часть ее существа теперь живет во мне. Оставаясь одна, когда лицедействовать не было смысла, я вдруг сбивалась с шага и шла, подражая ее походке, или поднимала плечи, скрестив руки на коленях, когда сидела в кресле. Однажды вечером, когда я стояла возле открытого окна и смотрела на звезды, рука вдруг сама потянулась к сигаретам. Я нервно хихикнула и поспешила лечь спать.

Дни следовали один за другим, а меня все чаще одолевали сомнения: смогу ли я выполнить навязанную роль? Кирилл Сергеевич нимало об этом не беспокоился, в ответ на мои слова едва заметно улыбался и говорил: «Не забивайте голову, Наташенька». Его отношение ко мне тоже было загадкой: ровное, предупредительное, очень терпеливое, иногда казалось, что он искренне ко мне привязался. Вместе с тем я дважды ловила его взгляд в зеркале, когда он считал, что я не вижу его лица. Признаться, от этакого взгляда становилось не по себе. Одно ясно – на кон поставлены действительно большие деньги, и если я вдруг откажусь… очень возможно, что навсегда исчезну, тем более что искать меня будет некому, и Кириллу Сергеевичу об этом хорошо известно.

Все мои попытки побольше разузнать о Полине и ее муже наталкивались на вежливое, но стойкое сопротивление.

– Вам это совершенно ни к чему, – отвечал Кирилл Сергеевич.

– Но ведь я должна знать об этих людях все…

– Вы забываете, что изображать Полину вам придется пару часов, не более.

– За пару часов нормальный человек способен понять, что ему подсунули двойника вместо жены. Есть привычки, которые знают только очень близкие люди…

– Я вам уже говорил: не волнуйтесь на этот счет. Отношения между ними давно разладились, их брак чистая фикция.

– Почему же он так настойчиво желает вернуть жену?

– Понятия не имею. Может, просто не хочет, чтобы она развлекалась на Канарах, он довольно самолюбивый человек… И больше не будем об этом. Вы приедете к своему мнимому мужу, выкажете неудовольствие от встречи с ним, желательно в свойственной Полине манере, и удалитесь в свою комнату. План расположения комнат я вам нарисую позднее. Ну так вот, вы удалитесь, я получу свои деньги, а потом Ваня поможет вам покинуть дом, вот и все.

– Ваня тоже там будет? – насторожилась я.

– Разумеется. Мы все там будем.

План дома, где жила Полина, впечатлял. Особняк со множеством комнат, бильярдная в подвале, сауна и настоящий бассейн.

– Кто этот человек? – в который раз спросила я.