Все дружно засмеялись, а мужчина мгновенно перестал мне нравиться. В самом деле до тошноты банально. Только все расселись, группируясь у камина, как послышались шаги и в гостиную вошел юркий старичок с плешивой головой и портфельчиком под мышкой.
– Приветствую, господа, – руки он пожал только Александру Петровичу и Егору. – Все собрались? Что ж, приступим. Время, как известно, деньги, – он весело хихикнул, положил портфель на каминную полку, извлек оттуда бумаги и замер в театральной позе: одна рука за спиной, в другой бумаги.
– Это тоже родственник? – не удержалась я, вопрос адресовался Антону, который сидел рядом со мной.
– Адвокат, – шепотом ответил он.
– А Александр Петрович?
– Друг старикана. Черт знает почему он здесь. Вполне возможно, что старик ему все и оставил. Вот будет цирк.
– Чему вы радуетесь? Вам что, наследство не нужно?
– Деточка, меня уже никакое наследство не спасет.
– Прошу внимания, – провозгласил адвокат.
Все сурово взглянули на нас, и мы замолчали.
Поначалу я даже заскучала, адвокат читал бумаги, точно первоклассник на конкурсе чтецов: выразительно, наслаждаясь и даже гордясь. Наконец дошли до сути и стало интересно.
– Дом и все имущество, находящееся в нем… – тут он сделал паузу и обвел всех взглядом, подчеркивая остроту момента, – моей племяннице Ирине Константиновне Шевчук в благодарность за ее терпение и преданность.
– Черт, – в гробовой тишине произнесла Мария, но на это никто не обратил внимания, все завороженно слушали, лишь Александр Петрович криво усмехнулся, покосившись на нее.
– В пожизненное пользование, – закончил адвокат.
– Что это значит? – растерялась Ирина.
– Прошу внимания, – повторил адвокат. – В случае вашего замужества или смерти, не приведи господи, – весело усмехнулся он, – дом следует продать, а вырученную сумму разделить между всеми нижеперечисленными родственниками в равных долях.
«А дяденька оригинал», – решила я, поражаясь закрученности интриги.
– Картины из моей коллекции… – далее шел перечень картин, – племяннику Андрею Викторовичу Тарасову. Он лучше всех сумеет ими распорядиться. Все остальное недвижимое имущество продать… а также все мои деньги… племянникам… Виктору… Антону… Егору… Марии… Вере… в равных долях… – Дочитывал завещание он в гробовой тишине. – Племяннице Ирине… пожизненная пенсия в размере трехсот долларов в месяц, а также деньги на содержание дома, для чего открыт специальный счет, который тоже будет аннулирован в случае ее замужества. Самарскому Александру Петровичу бронзовую скульптуру «Искупление» из моего кабинета в память о нашей долгой дружбе. Акварельный набросок Айвазовского к картине «Буря» Молчановой Анне Игнатьевне с восхищением ее красотой и прекрасными душевными качествами. По настоянию покойного завещание оглашается в сороковой день после его кончины. По закону оно вступит в силу… впрочем, – тут он сделал паузу, – некоторые обстоятельства… всем присутствующим известно, следствие по делу о гибели Льва Вениаминовича еще не закончено, так что…
– Я ничего не поняла, – быстро заговорила Ирина, нервно теребя подол сарафана.
– Чего тут не понять? – перебила ее Верочка. – Ты живешь здесь, как и раньше, получаешь свои триста баксов в месяц и еще деньги на содержание дома.
– Да, – кивнул адвокат. – Разумеется, вы не можете тратить деньги на дом как вам заблагорассудится, вы обязаны будете предоставлять отчет о своих расходах в нашу адвокатскую контору.
– Но он сказал, что я не могу выйти замуж, – пролепетала Ирина.
– Можете, – улыбнулся адвокат. – Но в этом случае лишитесь и дома, и пенсии.
– Но как же так…
– Чего ты глаза таращишь? – не выдержала Мария. – Продолжаешь жить как раньше. Замуж ты все равно никогда не выйдешь. Послушайте, – повернулась она к адвокату, – хотелось бы знать поточнее…
– Понимаю ваш интерес, – улыбнулся он. – На счетах Льва Вениаминовича на сегодняшний день восемь тысяч долларов и двести восемьдесят пять тысяч рублей. Недвижимое имущество, назначенное к продаже, это автомобили… – Он достал еще листок, кашлянул и продолжил: – Учитывая, что двое, Ирина и Андрей, в этот список не включены, каждый получит приблизительно по шесть тысяч долларов США.
Антон зашелся от смеха. Танька разочарованно скривилась. Я тоже не смогла сдержать гримасы разочарования: вот тебе и «Альфа-Ромео». Но самое большое впечатление завещание произвело на Виталия, заморыш вдруг вскочил и заорал:
– Да это черт знает что такое… это издевательство…
– В завещании есть еще один пункт, – ласково продолжил адвокат, – на который я предлагаю обратить ваше внимание: в случае, если кто-то из родственников оспорит завещание, все имущество переходит государству.
– Ай, молодец, – продолжал веселиться Антон, охаживая себя ладонями по ляжкам. Виталий нервно бегал по комнате. Егор поднялся и обратился к Ирине:
– В качестве своей доли я хотел бы взять пейзаж, что висел в спальне Льва Вениаминовича…
– Он не стоит шести тысяч, – поспешно сказал Андрей. Он сидел красный как рак и прятал глаза от окружающих.
– Ну и что, – пожал плечами Егор. – Зато он очень нравился моей маме. Но если это невозможно… Я благодарен дяде за его заботу. А теперь, извините, вынужден проститься.
– Подождите, – вмешался адвокат. – В завещании есть пункт, по которому все наследники обязаны прожить в доме три дня с момента оглашения завещания. Если это невозможно, наследника должен заменить кто-то из членов его семьи.
– Очень сожалею, – ответил Егор, – но это совершенный бред. Завтра утром у меня важная встреча. Всего доброго.
– Вы теряете право на наследство, – настойчиво внушал ему адвокат.
– Что ж… придется мне это как-то пережить, – улыбнулся Егор, всем кивнул и отбыл. Перспектива потери шести тысяч долларов его, как видно, не впечатлила.
– Правильно, – громко сказала Мария, как только за ним закрылась дверь. – Что ему эти деньги, эти жалкие копейки.
Тут она осеклась, быстро взглянув на Александра Петровича. Тот поднялся и вежливо раскланялся.
– Думаю, мне тоже пора. Я ведь правильно понял, – повернулся он к адвокату. – Мое присутствие здесь необязательно?
– Да, речь идет лишь о родственниках. Анна Игнатьевна и вы получаете завещанное вам в любом случае.
– Я бесконечно признателен своему другу за его внимание ко мне, – проникновенно сказал Александр Петрович. Выглядел он вполне искренним. – Это моя любимая вещь в его коллекции.
– К сожалению, вы можете ее забрать только по окончании следствия.
– Да-да, конечно. Я понимаю.
Ирина как-то странно взглянула на него, во взгляде была злость, если не ненависть. Маловероятно, что потеря скульптуры так подействовала на нее. Выходит, тут что-то другое.
Александр Петрович еще раз поклонился собравшимся и отбыл весьма довольный. Минут через пятнадцать уехал и адвокат.
Пока адвокат находился в гостиной, родственники в основном пребывали в прострации. Виталий носился по комнате, иногда натыкаясь на предметы, остальные сидели, уставившись кто в пол, кто на огонь камина.
– Кто такая Анна Игнатьевна? – нарушила тишину Мария.
– Живет здесь неподалеку, – отозвался Андрей. – Дядя с ней, кажется, дружил.
– Быть того не может, – нервно хихикнула Вера. – Дядя был способен дружить с женщинами?
– Но этого просто не может быть! – визгливо выкрикнул Виталий.
– О чем ты, дорогой? – повернулась к нему Мария.
– На счетах у него какие-то крохи… Но этого просто не может быть. Он жил на широкую ногу… Этих денег ему вряд ли бы хватило на год.
– Дядя был страшный жмот, – вздохнула Вера. – Вон у Ирки спроси, она знает. Он тратил деньги только на картины…
– Которые теперь достались твоему брату, – съязвил Виталий. Пожалуй, я ошиблась, решив, что он неразговорчивый тип. – С какой стати, интересно? Он же терпеть его не мог.
– Может, скажешь, кого из нас он любил? – усмехнулся Антон. – Если вас интересует мое мнение, дядя сделал правильный выбор, что касается картин, разумеется. С точки зрения дяди, Андрей бессребреник и неудачник, но человек исключительно порядочный. Что будешь делать с картинами? – повернулся он к брату. – В музей отдашь?
