– Хочу.

Он смотрел мне в глаза, и я не отводила взгляда, а потом вдруг почувствовала страх, потому что шагнула на запретную территорию.

– В самом деле хочешь?

– Нет, – покачала я головой, поспешно отводя взгляд.

– В этом все и дело, – кивнул Тагаев.

Мы стояли слишком близко друг к другу, горячая волна ударила мне в голову. Стало трудно дышать. Я отступила на шаг, он схватил меня за руку, а я с горечью подумала, что в таких ситуациях мудрые мысли не спасают. Они отсутствуют. А потом являются и не дают покоя, когда уже поправить ничего нельзя.

Какие к черту мысли, когда его руки на моем теле и губы совсем рядом. Просто повиснуть у него на шее и на этот вечер почувствовать себя счастливой. А с утра, глядя в зеркало, заявить, что я дура, поступаю по-дурацки, порчу себе и ему жизнь, потому что с Тагаевым так нельзя. Он не из тех, кто считает мир светло-серым, у него либо черно, как ночью, либо светло, как днем. А у меня ни ночи, ни дня, сплошное солнечное затмение. Хотя на самом деле все просто, мне нравится заниматься с ним любовью, но я его не люблю, по крайней мере так, как ему бы хотелось. А как ему бы хотелось, я попросту не умею, и с этим ничего не поделаешь.

Я стояла зажмурившись, пока он не поцеловал меня в лоб. Братский поцелуй, не более, и сопровождался он тоже братской улыбкой.

– Не бойся, – сказал он, и в голосе его слышалась насмешка. – Я ухожу.

Он дошел до двери, распахнул ее, помахал мне рукой и даже улыбнулся на прощанье.

– Надо завести любовника, – сказала я Сашке, который с грустью смотрел на дверь. – В конце концов, и о здоровье следует подумать. Длительное воздержание сказывается на мне дурно, я готова броситься в объятия первому встречному. – За «первого встречного» Сашка обиделся, потому что уважал Тимура, и с достоинством удалился в кухню.

Утро, как обычно, выдалось паршивым. Утро я в принципе не люблю, а тут еще снег пошел, сырой, противный. Дойдя до середины аллеи, Сашка потрусил домой смотреть телевизор. И правильно, с моей точки зрения, в такое утро не только гулять, даже просыпаться ни к чему.

Выходя из парка, который как раз напротив моего дома, возле своей входной двери я обнаружила «Жигули» зеленого цвета и молодого человека, который давил на кнопку звонка с таким усердием, точно за это платили отдельно.

– Зачем я вам понадобилась? – проявила я вполне понятный интерес.

– Вы Рязанцева Ольга Сергеевна? – спросил парень, присмотрелся ко мне, подобрел и выдал улыбку.

– Точно. А вы кто такой?

– Служба доставки. Вам пакет. Будьте добры, предъявите документ, удостоверяющий вашу личность.

– Водительское удостоверение годится?

– Конечно. – Я протянула пластиковую карточку, он взглянул, улыбнулся еще шире и полез в салон «Жигулей». – Вот здесь распишитесь в получении.

– Сначала бы хотелось знать, кто и что мне прислал.

– Пакет, – пожал плечами парень и протянул мне большой коричневый конверт, туго набитый и перевязанный бечевкой. По виду обычная бандероль. На конверте моя фамилия и мой адрес, а вот обратый адрес отсутствовал.

Заинтригованная, я расписалась в получении и вошла в квартиру, в задумчивости едва не прихлопнув дверью родного пса. На ощупь в бандероли, скорее всего, бумаги. Во всяком случае, хорошо гнется во все стороны, и слава богу. Надеюсь, люди, или человек, хотели меня порадовать. Впрочем, почему-то в это мне не особо верилось.

Взяв нож, я разрезала веревку, стягивающую пакет. Сашка, до той поры вертевшийся под ногами, глухо зарычал.

– Тихо, зверь, – призвала я его к порядку, надрезала пакет, и из него на стол упали три пачки долларов. Стодолларовые купюры. На глаз в каждой пачке тысяч десять. Они были стянуты разноцветными резиночками. Повертев пачки в руках, я решила, что доллары настоящие. Чудеса. Кому пришло в голову посылать мне деньги? Конечно, большое ему спасибо за заботу, но мне своих девать некуда.

Я заглянула в конверт и обнаружила листок бумаги. Текст был отпечатан на компьютере. «Ольга Сергеевна, когда-то давно я прочитала рассказ про мальчика, который, заплатив частному сыщику доллар, стал его клиентом. Мальчика убили, а сыщик счел своим долгом найти убийц. Я знаю, что вы не частный детектив, и все же хочу быть вашей клиенткой. Думаю, вы уже знаете, что меня убили. Если нет, то я вам сообщаю: меня нет в живых. Найдите его. И пусть он будет проклят во веки веков».

– Очень интересно, – пробормотала я, устраиваясь в кресле, потом подумала и заварила себе кофе. Сашка притих и наблюдал за мной. – Вот ты умный пес, – начала я приставать к нему. – Скажи, как тебе это нравится? Женщина встретилась со мной, заинтриговала, вроде бы желая подстраховаться. Опасения ее подтвердились, и вот я получаю письмо. Человек приложил массу усилий, чтобы попасть на прием и встретиться со мной, но к чему такие сложности, если ей известен мой адрес? Могла бы дождаться меня возле дома и рассказать свою историю. Опять же она лишь намекнула на некое лицо, знакомое нам обоим. То, что она не назвала его имя на приеме, вполне понятно: еще надеялась, что для нее все закончится хорошо. Но здесь она черным по белому пишет: меня уже нет. Отчего бы не приписать фамилию убийцы, желавшего ей смерти, или хотя бы подсказать, где я должна искать этого типа?

Допив кофе, я быстро собралась и поехала в ту самую фирму, которая занималась доставкой корреспонденции. Собственно, такая фирма в городе только одна, к тому же я обратила внимание на номер машины.

Сашка заволновался, заметив, что я куда-то собираюсь, и я из собаколюбия взяла его с собой. Адрес фирмы я узнала через справочное бюро. Ее офис располагался в двухэтажном здании возле реки, неподалеку от железнодорожного вокзала. Хитросплетению здешних переулков приходилось только удивляться. Чтобы найти нужный дом, мне пришлось потрудиться. Здание было обнесено забором из кирпича, возле которого стояли уже знакомые мне «Жигули». Водитель отсутствовал.

Я толкнула калитку и вскоре поднималась по металлической лестнице, фирма находилась на втором этаже. Девушка в приемной улыбнулась мне и спросила, чем может помочь, она явно рассчитывала на очередного клиента. Пришлось разочаровать ее.

– Я получила пакет. – Я назвала фамилию и адрес, а также предъявила удостоверение.

Девушка заметно забеспокоилась. Через пару минут она решила, что сама с проблемой не справится, и вызвала менеджера. Молодой человек волновался меньше, но говорил неохотно.

– Я, собственно, не понял, что вас интересует?

– Кто и когда отправил мне этот конверт?

– Посмотри в журнале, – кивнул он девушке.

Она открыла журнал, нашла нужную страницу, и я увидела дату, не удержалась и даже присвистнула. Посылку принесли вчера вечером, то есть через сутки после смерти Светланы.

– Вы запомнили этого человека? – спросила я.

– По правилам у нас необходимо указать свой адрес и фамилию. Вот, посмотрите: Хрущев Б.Г., Третья Кольцевая, дом 125, квартира 117.

– Как он выглядел? – не унималась я.

– Ну… обычно. Лет сорок, высокий, с бородой, волосы длинные, в очках… А что? Вы так и не объяснили, что произошло? По нашим правилам…

Слушать его я не стала, подхватила сумку с Сашкой под мышку и поспешила к машине.

Третья Кольцевая, насколько я помнила, находилась где-то в западном районе. Сто двадцать пятый дом оказался двенадцатиэтажкой в форме подковы. Я насчитала семь подъездов. Вряд ли соседи хорошо знают друг друга. Домофон отсутствовал, дверь подъезда распахнута, воняло кошками и кислой капустой. Дому было не больше пяти лет, но выглядел подъезд так, точно пережил две войны. На шестой этаж я поднялась на лифте и вскоре оказалась перед металлической дверью с цифрами 117. Позвонила, не особо рассчитывая на успех. Мне никто не открыл. С интервалом в две минуты соседняя дверь с шумом распахнулась, и в проеме появилась женщина лет сорока пяти с таким злющим лицом, что впору было бежать отсюда без оглядки.