– Ну…
– А сегодня отлично? А еще всегда твердишь, что похмеляться вредно.
– Людка, тебе чего надо? – додумалась спросить я.
– Как чего, узнать хотела, как ты добралась, ну и о самочувствии тоже… А ты говоришь «отлично», это ненормально, и я начинаю думать, что с тобой что-то случилось.
– У нас мужик пропал в шляпе, – сообщила я, чтобы утешить Людку. – Ты никого из наших в шляпе не помнишь?
– Папуля был в шляпе, – тут же ответила подружка.
– Какой? – не сразу поняла я.
– Наш, то есть твой, конечно.
– А где он был? – теряясь в догадках, спросила я.
– На вечеринке, естественно.
– Вчера?
– Василиса, ты что, головой ударилась? Ты прямо чудо в пушистых перьях. Конечно, вчера. Каждый день вас поить у меня денег нет.
– Так папуля был вчера на дне рождения? – стараясь как можно яснее формулировать вопрос, спросила я.
– Конечно. Ты ж его видела.
– Я видела, только ты сказала, что папы нет.
– Ну… Анатолий Васильевич сказал, что на дне рождения будет инкогнито, чтоб не смущать гостей и все такое… Ты ж знаешь, великому человеку нет прохода от всяких олухов, ну я и предупредила, чтоб никто ни-ни…
– Меня ты не предупредила, – вздохнула я.
– У гениев свои слабости, – сообщила Людка, непонятно кого имея в виду. – Мы должны с этим считаться. А кто у вас там пропал?
– Мужик в шляпе. Варвара утверждает, что он помер.
– Откуда ж она знает, что помер, раз он пропал?
– Так он сначала помер, а уж потом…
– Здорово. Может, вам тогда не стоит его искать? Одно беспокойство… – С последним замечанием я не могла не согласиться, а Людка продолжила: – Я тебе чего звоню, меня сейчас твой парень разбудил, забыла, как его зовут… ну, ты с ним вчера весь вечер обнималась…
– Володя?
– Точно. Телефон твой просил. Дать?
– Конечно.
– А почему он мой телефон знает, а твой нет? Ведь это же твой парень? – Мы ненадолго задумались, но ответа не нашли. – Ладно, – вздохнула Людка, – он перезвонить хотел. Пока.
Я ответила: «Пока» – и повесила трубку.
Посмотрела на телефон, немного потопталась рядом и, ничего не дождавшись, вернулась в кухню, где продолжали страдать Юрик с Варварой. Бабка выглядела утомленной и даже растерянной. Причину их беспокойства я не очень понимала, прежде всего потому, что после крепких ночных возлияний я хоть и смогла подняться с постели, но соображала все равно не очень. Допустим, Шляпа в самом деле умер (хотя с какой стати молодому мужчине умирать?), но допустим, все же умер, и что? Куда он делся из подъезда? Мертвые, как известно, по улицам не бегают, а поверить в то, что кто-то на него позарился и прибрал к рукам, я все-таки не могла. Чепуха получается. Значит, Шляпа живой, очухался малость и убрался восвояси.
Юрик с бабкой, точно по команде, уставились на меня, а я сообразила, что последнюю фразу произнесла вслух, причем довольно громко.
– Все вам привиделось, – кашлянув, добавила я. Бабка только-только собралась ответить, как опять зазвонил телефон, и я бросилась в прихожую.
– Мне бы это… Василису, – сказал мужской голос, звучал он с такой мукой, что мне сразу захотелось рассола.
– Это я, – отозвалась я тоже не очень весело.
– Здорово. Узнала? Это Володя.
– Привет. Как дела?
– Нормально, – ответил он неуверенно, помолчал немного и спросил: – Ты чего-нибудь помнишь?
– Про тебя или про себя?
– Про меня.
– Нет, – вздохнула я. – Помню, как ты из машины вышел и упал.
– Значит, была машина? – насторожился он.
– Была. Она и сейчас есть. Под окнами стоит.
– Вот здорово, – повеселел Володя. – А я, поверишь ли, ну ничего не помню. Должно быть, здорово башкой тюкнулся. Шишка выперла с кулак величиной… А как я домой попал? – поинтересовался он через некоторое время, закончив восторгаться своим увечьем.
– Не знаю, – честно ответила я. – Я к себе поднялась и отключилась. А утром вспомнила, что ты меня домой привозил, ну и машину увидела. Я ключи нашла, – решила я его порадовать.
– Здорово, – опять сказал он и хихикнул. – Значит, машина заперта, а ключи у тебя. Слушай, может, махнем на речку? Ты как?
– Махнем, – ответила я, все еще туго соображая.
– Вот и ладненько. Я зайду после обеда. Только оклемаюсь немножко.
– Адрес помнишь? – на всякий случай спросила я.
– На Малой Никитской дом пятиэтажный, с аркой? – порадовал меня Володя.
– Точно, – согласилась я. – Тридцать пятая квартира, второй этаж.
Мы тепло простились, и я вновь потопала в кухню. Бабка и Юрасик смотрели на меня не мигая.
– Это он звонил? – первым не выдержал сосед.
– Кто? – гневно спросила я.
– Ну, этот, в шляпе.
– Надоели вы мне, – грохнув по столу подвернувшимся под руку половником, ответила я. – Не знаю я никакой шляпы, и с кем вы здесь по ночам пьете, и кого на лестницу выбрасываете…
– Не он, значит, – вздохнула Варвара. Могу поклясться, на ее глазах выступили слезы. От такого зрелища я на миг остолбенела, а потом поторопилась укрыться в собственной комнате.
Своего соседи добились: мысль о Шляпе прочно угнездилась в моем мозгу. Я прилегла, закрыла глаза и по возможности попыталась вспомнить, как он выглядел. С этим сразу же начались проблемы – вместо лица я видела шляпу, причем не черную, как утверждала Варвара, а ядовито-зеленого цвета. Через пять минут стало ясно: мои усилия ни к чему не приведут, и я решила отвлечься от внешности и сосредоточиться на имени. Взглянув на парня ночью, я почему-то решила, что он Коля. Конечно, я была в таком состоянии, что полагаться на все мною сказанное было бы довольно глупо, и все же… Я попыталась вспомнить всех знакомых по имени Коля. Первым моему мысленному взору явился главврач нашей поликлиники Николай Эрастович, но мужчина он выдающейся комплекции, весом в полтора центнера, так что даже наша бабка выволочь его на лестничную клетку не могла.
Вторым был дядя Коля, брат моей материи, отважный морской офицер, чью фуражку мне в детстве иногда давали выносить во двор, когда дядя Коля навещал нас. Фуражка была предметом черной зависти всех моих друзей-мальчишек, дотрагиваться до нее руками я не давала и, водрузив ее себе на голову, гордо вышагивала по двору. Фуражка съезжала с одного уха на другое, ее приходилось поддерживать руками, но даже это настроения мне не портило.
Дядя Коля звонил мне в прошлый четверг из Сиднея, так что появиться на моей кухне тоже не мог. В общем, его кандидатуру на роль сидельца на нашей кухне я смело вычеркнула и загрустила. Ни один человек с именем Коля больше на ум не приходил.
– Коля, – бормотала я, разглядывая потолок в мелких трещинках. – Коля… – И тут моему мысленному взору явился бультерьер, белорозовый, с большим серым пятном на затылке. Конечно, вот он, Коля… То есть бультерьера звали Киллер, а вот его хозяина – Николай, отчество не помню, ну и черт с ним, с отчеством. Я даже приподнялась от возбуждения, глядя безумными глазами куда-то в угол.
Познакомились мы с Колей два месяца назад. Он позвонил в поликлинику, так как псу надо было сделать плановую прививку, и я отправилась по вызову на улицу Первомайскую, где в шикарном доме, насчитывающем всего десять квартир, и проживал этот самый Коля вместе со своим бультерьером. Встретили меня чрезвычайно радушно, я имею в виду хозяина, щуплого мужчину неопределенного возраста с реденькими волосами подозрительно зеленоватого оттенка. Николай задал мне десяток вопросов, касающихся здоровья бультерьера, поил меня чаем и предлагал перейти на водку. Когда от водки я отказалась, речь зашла о шампанском, потом о мартини, в конце концов остановились на кофе, и я выпила чашку. Николай этот мне совсем не нравился, и его бультерьер, кстати, тоже, потому что смотрел на меня не по-доброму, а я этого не люблю.
Получив причитающиеся мне деньги (тут тоже вышла история, Николай пытался всучить мне сумму вдвое большую, чем требовалось, но я категорически отказалась от щедрых даров, опять-таки по ранее указанной причине: пес и его хозяин были мне малосимпатичны), я покинула квартиру на Первомайской. А уже на следующий день Николай позвонил мне на работу и заявил, что его пес плохо себя чувствует, и я, как ошпаренная, понеслась спасать собачку. А через полчаса выяснилось, что песик жив-здоров, это хозяин у нас так шутит. Хозяина я попросила больше не шутить, но он не угомонился и встретил меня после работы. Явился он на «Ленд-Круизере», да к тому же без Киллера, и смог произвести впечатление на моих коллег. Те принялись коситься и поджимать губы, а я бубнила: «Да это клиент, собачка у него, бультерьерчик…» Короче, жизнь он мне попортил и на этом не успокоился, звонил почти каждый день и звал то в ресторан, то в казино. Я, утомившись от долгих бесед на неинтересные для меня темы, совсем было собралась отвадить его от звонков, втолковав грубо, но доходчиво, что он зря время тратит, но Николай Эрастович, присутствовавший при очередном нашем телефонном разговоре и ранее меня сообразивший, чем он закончится, вдруг трагически зашептал: «Василиса, ты того… поаккуратней, такие как этот – ого-го. Так что подумай».
