Литмир - Электронная Библиотека

– Нет, ты скажи, где еще такого дурака увидишь? А ты ехать не хотела. Да его за деньги надо показывать. Баба из трусов выпрыгивает, а он ей про мост лапшу вешает. Все, это последний американец в моей жизни.

– Он грузин.

– Козел он прежде всего. Ох… Ну что? Поехали к Аркашке, что ли? Напьюсь с тоски.

– К Аркашке не поеду. Позавчера был. Надоел до смерти.

– Бабки стричь не надоело. Поехали, не бросишь же ты меня, когда я в таком положении.

– В каком положении?

– В трагическом, дура.

– Поехали, – сказала я, заводя машину.

– Давай по объездной, быстрей получится.

Но едва мы выехали на объездную, как в машине что-то подозрительно хрюкнуло, и она заглохла.

– Чего это? – недовольно спросила Танька.

– Бензин кончился.

– Вечно у тебя что-нибудь кончается. Вываливай титьки на дорогу, мужиков ловить будем.

– В шубе я.

– Распахни.

Мы вышли из машины, закурили и стали ждать появления спасателей.

– Зараза, холодно-то как.

– Холодно, Танюшка, холодно.

– А я еще сдуру без трусов. Выпендрилась, прости господи, чулки и подтяжки… Для кого старалась!

– Может, ты в машину сядешь, чего задницу морозить?

– Хрен с ней, с задницей, все равно не везет.

Тут в досягаемой близости появился «москвичонок» и притормозил.

– Чего у вас, девчонки? – весело спросил дядька в лисьей шапке.

– Ничего у нас для тебя нет, дорогуша, – ответила Танька. – Кати дальше.

Дядька укатил.

– Чего ты? – спросила я. – Плеснул бы бензинчику.

– Душа у меня горит.

– Ага. Душа горит, а задница мерзнет.

Тут подкатила «бээмвэшка», первым вышел водитель, здоровенный детина с наглой рожей, за ним появился пассажир. Кожаные куртки, норковые шапки, одно слово – униформа. Первый радостно осклабился и спросил:

– Что, девочки, загораем?

– Загораем, – бойко ответила Танька, оглядывая парня с ног до головы, плохое настроение с нее как ветром сдуло. Танька от здоровых мужиков просто дурела, она их, как свиней, килограммами мерила.

– Что случилось-то?

– Бензин кончился.

– Что ж вы так, девочки? Придется помочь. Как думаешь, Дима?

Дима подошел поближе и улыбнулся. Улыбка у него – лучше не бывает.

– Поможем, конечно.

Нас разглядывали. Мне что, не жалко. Танька стояла подбоченясь, ухмыляясь и выглядела сногсшибательно. Парни засуетились, потом пошептались о чем-то возле своей машины и опять подошли к нам.

– Девочки, накладочка вышла, – сказал первый. – Бензина у самих маловато, придется до заправки ехать.

– Ясно, – усмехнулась Танька.

– Да нет, серьезно, хотите, я вам Димку в залог оставлю? – Парень сделал паузу и добавил, глядя на Таньку: – Можешь со мной поехать, если не веришь.

– Пожалуй, так надежней будет, – засмеялась она и, покачивая бедрами, пошла к «БМВ». Я села в свою «восьмерку» и открыла правую дверь.

– Садись, Дима.

Он сел, я включила свет в салоне, чтобы получше его разглядеть, ну и, само собой, чтоб и он увидел, кто с ним рядом. Дима был хорош.

Лет двадцати пяти, голубые глаза, чувственные губы и улыбка героя американских боевиков. Еще одним явным достоинством Димы было полное отсутствие наглости: во взгляде, в улыбке, в манере сидеть.

– Курить можно? – спросил он.

– Можно, – улыбнулась я.

– А вы курите?

– Иногда.

Мы закурили.

– Думаю, они не скоро вернутся, – заметил Дима, но опять-таки спокойно, без нажима.

– Я тоже так думаю, – согласилась я. – Если уйдешь, я не в претензии.

– Да нет. Спешить мне некуда. Как вас зовут? Глупо разговаривать, не зная, как обратиться к человеку, – сказал он, словно извиняясь.

– Лада. Лада Юрьевна.

Он улыбнулся.

– Имя у вас интересное. Редкое.

– Да, имя у меня редкое. А тебя зовут Дима. Чем занимаешься? Ничего, что я спрашиваю?

Он пожал плечами.

– На станции техобслуживания работаю, слесарем.

– Нравится?

– Нравится. Я с детства машины люблю. Вот сломается ваш «жигуленок», приезжайте, сделаю в лучшем виде.

– Да вроде бы миловал бог, пока бегает.

– Новая машина?

– Да.

– Ваша или мужа?

– Моя.

– Я себе тоже машину собрал, полгода возился, но не зря. Хорошая машина. – Он вдруг запнулся и спросил: – Вам, наверное, смешно?

– Почему? – удивилась я.

– Ну, я ведь не слепой, кое-что вижу: шуба песцовая, своя «восьмерка», одно ваше кольцо стоит дороже моей тачки. Муж коммерсант?

– Муж у меня актер, в театре играет. Папа у меня хороший.

– Ясно. А вы чем занимаетесь?

– В музыкальной школе работаю, детишек учу.

– На пианино?

– Да.

– Руки у вас красивые.

– Руки? – улыбнулась я.

– Об остальном не говорю. Слов нет. Без шуток.

– Спасибо. Мне приятно. Слушай, ты сладкое любишь? У меня шоколад есть.

– Люблю, – улыбнулся он.

Мы разломили плитку пополам, я быстро свою съела, а Дима от своей половинки отломил чуть-чуть, остальное протянул мне, вышло это трогательно и мило.

– В армии почему-то очень сладкого хотелось, – сказал он, а я спросила, где служил? – и разговор пошел сам собой, точно мы знали друг друга давным-давно. Когда впереди показалась «БМВ», я даже ощутила что-то вроде досады.

– Вот и Вовка с вашей подругой. – По Диминому голосу было ясно, что дружок мог бы и не торопиться. Вова вышел, достал канистру из багажника и подошел к нам.

– Дима, – сказал Вовка, ухмыляясь, – тебя Лада довезет, ладно? У меня тут… в общем, доедешь, да?

– Доеду, – ответил Дима. – Лада, воронка есть?

– Есть, в багажнике. – Я подала ему ключи. «БМВ» с Вовкой и Танькой укатила, я тоже завела машину.

– Ты где живешь? – спросила я Диму. Он посмотрел мне в глаза.

– А вы очень торопитесь?

– Да нет. Хочешь, покатаемся?

– Хочу.

– Тогда за руль садись, я, когда болтаю, езжу неаккуратно.

Машину Дима водил мастерски, вообще смотреть на него было одно удовольствие. Мы катались по вечернему городу и болтали, пока я не сказала, смеясь:

– Дима, у нас с тобой опять бензин кончится.

– Понял, – ответил он.

Мы поставили машину в гараж и домой поехали на такси, возле моего подъезда простились, Дима уехал, а я поднялась к себе, переоделась, поставила чайник на плиту и стала ждать Валеру. Мысли мои были приятны, и настроение отличное, выходило, что Танька в этот вечер меня вытащила из дома не зря.

Утром мы поднялись поздно – по пятницам я работаю во вторую смену, у мужа репетиция в двенадцать, можно было отоспаться. Я готовила завтрак, скучала и прикидывала, чего бы мне захотеть. Помучившись немного, я захотела новую машину. Следовало подготовить мужа.

– Валерочка, – сказала я, – у меня с машиной что-то. Не заводится.

– Да? – Муж в автомобилях не разбирается, у него своя «девятка», в ней вечно что-то ломается, муж злится и о машинах говорит неохотно. – Наверное, зажигание, надо посмотреть.

Тут в дверь позвонили.

– Что за черт, – сказал Валера. – Ни дня без гостей, – и пошел открывать. Однако голос его мгновенно переменился. – Аркадий Викторович, – радостно запел он. – Проходи. Куда пропал? Только вчера тебя вспоминали.

– Ох, Валера, работа в гроб вгоняет, связался с этой коммерцией, век бы ее не видать. Как вы?

– Нормально, проходи. Лада на кухне. Лада, посмотри, кто пришел.

В кухню бочком и слегка пританцовывая вкатился Аркаша, маленький толстый старый еврей, мой любовник.

– Здравствуй, Ладушка, – пропел он и к ручке приложился.

– Аркадий Викторович, что невеселый?

– Заботы одолели. Чайком не напоите?

– Конечно. – Муж поставил чайничек. – Может, коньячку? Хороший, армянский.

– Ох, нет, спасибо. Бросать надо коньячок. Сердце прихватывает.

– Рано тебе на здоровье жаловаться.

– Какое там, Валера, – Аркаша махнул рукой. – Стар, стар стал, пора на покой, сына бы на ноги поставить.

2
{"b":"34756","o":1}