– Господин Рихард Шрайнер? – уточнил таможенник, вглядываясь в надпись на универсальной идентификационной карте. – Федеративная Республика Германия? Вы не в первый раз посещаете Россию?

Таможенник говорил на русском языке, но компьютерный переводчик превращал его речь в немецкую. Карканье синтезированного голоса в наушнике раздражало Шрайнера. Он нервно дернул плечом и отлепил синюю нахлобучку от ушной раковины.

– Я много раз был в вашей стране, – сказал он. – Я хорошо говорю на русском языке. Это моя профессия. Пожалуйста, говорите по-русски, я буду все понимать просто великолепно!

Шрайнер улыбнулся – настолько мило, насколько умел. Надеялся, наверно, на ответную улыбку таможенника. И не дождался оной.

В самом деле, почему представитель русской таможни должен улыбаться какому-то там немцу – к тому же маленькому, неказистому и хромому? Только из-за того, что тот знает русский язык? Русский в мире знают многие – так же, как английский десять лет назад.

– Смею заметить, что я и так говорю по-русски, – холодно сказал таможенник. – Господин Шрайнер, вы везете с собой что-либо запрещенное к ввозу в Российскую Федерацию? Оружие? Наркотики? Алкогольные напитки? Биологические препараты? Телевизионные устройства?

– Нет, нет, ничего такого, – торопливо произнес Шрайнер. – Вы же досматривали мой багаж…

– Вот именно. Досматривал.

Толстые пальцы таможенника, украшенные татуировками в виде перстней, пробежали по клавиатуре, откуда-то сбоку выползла полка, на которой находился распотрошенный чемодан Шрайнера. На самом верху лежала коричневая кожаная папка, застегнутая на молнию.

Таможенник возвышался над маленьким Шрайнером как гора. Круглая голова, стрижка ежиком. Толстые губы, сломанная переносица. Большие грубые руки, испещренные блекло-синими рисунками. Эти руки только что копались в чемодане Шрайнера. Руки с татуировкой – уголовной, без сомнения. Шрайнер хорошо знал русские реалии. Такие татуировки делали в русских тюрьмах десять лет назад. Теперь, конечно, уже не делают. В России все изменилось. Бывший преступник – и вот, пожалуйста, работает служащим государственной таможни. И можно быть уверенным, что он не совершит ничего противозаконного. Все изменилось.

– Это что? – таможенник постучал пальцем по папке.

– Это папка, – заявил Шрайнер. Не любил он дурацких вопросов.

– Это фолдер.

– Я и говорю – папка[1].

– Откройте ее, пожалуйста.

Рихард со вздохом расстегнул молнию. На одной стороне находился плоский цветной экран, на другой – клавиатура. Кожаная папка была фолдером фирмы «SONY» – персональным компьютером, потомком ноутбуков, популярных в конце прошлого века. Только весил этот компьютер не больше ста пятидесяти граммов. А по параметрам самый лучший ноутбук показался бы по сравнению с ним не сложнее карманного калькулятора.

– Ваш фолдер способен работать в режиме телевизионного приемника, не так ли?

– Так. – Шрайнер виновато развел руками. Глупо было бы отрицать. В мире давно не выпускалось персональных компьютеров, не работающих к тому же как телевизор и видеотелефон.

– Ваш фолдер произведен за границей. Он японский. – Таможенник бросил на папку презрительный взгляд, словно перед ним лежал не современный аппарат, а кучка дерьма. – Я думаю, вам известно постановление нашего правительства, запрещающее провозить в Российскую Федерацию телевизионные устройства иностранного производства.

– И что мне делать?

– Его нужно оставить здесь, в специальном сейфе. Поедете обратно – заберете.

– Он нужен мне для работы.

– Нет проблем. Вы получите другой фолдер вместо этого на время проживания в России. Бесплатно. Хороший фолдер. Намного лучше этого вашего японского. Хорошую папку российского производства.

– Нет, вы не понимаете! На моем компьютере содержится информация, без которой я не смогу делать работу! Между прочим, это совершенно конфиденциальная информация! Она защищена паролем, но что такое пароль для российских спецслужб? Вы не можете мне дать гарантию, что все, что там есть, не будет перезаписано…

– Вы не умеете пользоваться папкой, господин Шрайнер? – Таможенник слегка наклонился, заглянул в глаза немцу, очевидно, пытаясь определить – является ли этот скандальный очкарик полным идиотом или только притворяется оным. – Разрешите, я помогу вам.

Он взял папку, дотронулся пальцем до кнопки. Маленький золотистый диск трех сантиметров диаметром выскользнул сбоку, прямо на ладонь таможенника.

В персональных компьютерах всех марок трех последних лет производства использовались только переносные носители памяти. Встроенных дисков больше не было. Таможенник знал это. Он хорошо разбирался в компьютерах, этот бывший уголовник.

– Вот ваша память, герр Шрайнер. Возьмите ее, вряд ли она заинтересует российские спецслужбы. – Таможенник положил диск в пакетик из полупрозрачного металлизированного пластика. – Вы получите новый фолдер в комнате номер пятнадцать. Советую брать «Мурену-231», это лучшая российская модель. Мы получили их только две недели назад, и почти все уже разошлись. Их еще «мухоморами» называют – у них цвет красный с пятнышками. Так и скажете там девушке: «Дайте мне мухомор».

– Не хочу я мухомор! – визгливо заявил немец. – Я плохо привыкаю к новым компьютерам…

– Вставите ваш диск вот в такую же щель. Сбоку. – Таможенник явно не интересовался желаниями немца. – И можете пользоваться. Думаю, после нашей «Мурены» вам вряд ли захочется снова пользоваться примитивной «Соней». Качество есть качество.

Плевать было Рихарду на эту «Соньку». И на диске, кстати, не было ничего интересного. Просто ему почему-то захотелось вывести из себя этого безупречного исполнителя равнодушных инструкций.

– Мне очень дорога эта папка, – быстро сказал он. – Я с ней всегда. Это мой талисман, понимаете? Видите, вот здесь, на уголке – гравировка. Это подарок от любимой женщины. – Шрайнер тупо ткнул пальцем куда-то. – Хотите, я дам вам деньги? Я дам вам деньги, да. Хорошее награждение. Пятьдесят рублей. Нет, сто рублей. Работник таможни в Германии получает эквивалентную сумму за один месяц.

– Я получаю столько за три дня, – произнес таможенник. Никаких эмоций на его лице так и не отразилось. – Вы что, взятку мне предлагаете?

– Да. – В голосе немца появилась заискивающая надежда.

– Я не беру взяток. – Таможенник развел огромными руками. – Не беру.

– А кто-нибудь здесь берет? В этом аэропорту?

– Никто не берет. Зачем?

Таможенник пожал плечами. Выглядело это так, будто он действительно не понимал, зачем может понадобиться взятка.

– Так что мне делать?

– Ничего. Работайте, отдыхайте в свое удовольствие. А талисман свой заберете, когда будете уезжать. Мне в принципе, не жалко, но не положено…

И посмотрел строго, словно устыдившись собственного излишнего либерализма.

– Скажите, – Рихард доверительно приблизился к уху таможенника. – Какую работу вы имели… скажем, лет десять назад? Вы работали на таможне?

– Нет. – Таможенник извлек карту из проверочного устройства и провел по ней черным прямоугольником сканера. – Тогда я не работал на таможне.

– Вы когда-то сидели в тюрьме, да?

– Да. В тюрьме. – Таможенник протянул паспорт Рихарду. – Разрешение получено. Вы зарегистрированы. Счастливого пути, герр Шрайнер. Вы можете идти.

– Из-за какого преступления вы сидели в тюрьме?

– Убийство, – сказал таможенник. – Это было убийство. Ограбление, рэкет и все прочее. Это было давно, с тех пор все изменилось. Всего хорошего, герр Шрайнер. Вы задерживаете очередь.

– А сейчас вы могли бы убить кого-нибудь?

– Нет.

– Даже если бы вам пришлось защищать себя? Если бы на вас напали?

– Герр Шрайнер! – Таможенник выговаривал слова четко, словно имел дело со слабослышащим. – На вас никто не нападет. У нас уже давно не бывает такого. Никто ни на кого не нападает. Здесь Россия, а не Германия! Вы сами все увидите, герр Шрайнер. Своими глазами.