Лейтенанта Корнилову выдали вчера вечером, и майор еще не решил, как отнестись к подарку. С одной стороны, людей не хватало, с другой – его отдел занимался самыми важным делами, и он ожидал от руководства другого пополнения. Но получилось как получилось. На последнем совещании у генерала Шведова районное руководство выступило с коллективной жалобой против отбора в корниловский отдел лучших сыскарей, и пресекая скандал, начальник московского полицейского управления лично выбрал первого же попавшегося зеленого новичка и отослал Корнилову. Теперь это чудо вертелось на переднем сиденье.

Сигарета медленно тлела, наполняя салон клубами дыма. Корнилов глубоко затянулся и посмотрел на аккуратно выбритый затылок лейтенанта.

– Васькин.

Юнец резко обернулся:

– Да, господин майор.

Ну что ж, этого и следовало ожидать.

– Во-первых, чтобы я больше не видел тебя в форме.

– Так точно, господин майор, – покорно кивнул Васькин.

– Во-вторых, никаких «господ майоров», тут тебе не армия.

– А как? – растерялся лейтенант.

– Придумай что-нибудь, – безразлично протянул майор, – не зря же ты в академии учился.

– «Патроном» можно?

– Можно, – великодушно разрешил Корнилов. – Палыч!

– Слушаю, Андрей Кириллович, – отозвался водитель, не отрываясь от телефона.

– Когда здесь закончим, отвезешь студента домой переодеться.

– А вы?

– С Шустовым доеду, – Корнилов кивнул головой на стоящую чуть впереди черную «Киа» заместителя и открыл дверцу. – Пойдем, студент, поглядим, что здесь творится.

– Да, патрон, – обиженно буркнул лейтенант, выбираясь из автомобиля.

Обращение «студент», взятое на вооружение майором, ему не нравилось, и он дал себе слово, что обязательно его опротестует.

Вообще же Васькин считал, что ему крупно повезло: попасть «из-за парты» к самому Корнилову, в отдел специальных расследований городского полицейского управления, считалось делом невозможным. В академии Андрея Корнилова считали живой легендой, да и не только в академии: не было в стране ни одного полицейского, который бы не слышал о майоре. Ни одного нераскрытого дела за четыре года существования отдела и золотой жетон номер один, врученный лично президентом, говорили сами за себя.

Воображение Васькина рисовало мужественный образ харизматического героя Московского полицейского управления: твердый пристальный взгляд внимательных глаз, плотно сжатые губы, командирский голос, широкие атлетические плечи, обязательная кобура под мышкой, а в ней обязательный… нет, не «ПМ», конечно, а что-нибудь вроде «Browning High-Power» из кинофильмов про голливудских героев.

Суровая реальность развеяла выдуманный образ в дым.

Первое, что увидел Васькин появившись в отделе, была как раз кобура. Пустая, покрытая толстым слоем пыли, она сиротливо висела на вешалке у дверей. Сам Корнилов оказался худощавым, словно высушенным человеком скромного роста, еще более скромного сложения, в мятом, сером костюме. Редкие, неопределенного цвета волосы пребывали в легком беспорядке, а вечно полузакрытые глаза взирали на мир или, по крайней мере, на Васькина с откровенным безразличием. Пробурчав лейтенанту двусмысленное и нечленораздельное приветствие, Корнилов умчался по каким-то делам, велев на прощание «врастать в коллектив». Владик врастал до конца рабочего дня, затем уехал домой, а в шесть утра был поднят на ноги телефонным звонком: майор брал его с собой на выезд.

///

Место происшествия было окружено ярким полицейским ограждением и автомобили прибывших: патрульный джип, «Ауди» Корнилова, «Киа» Шустова, фургон экспертов и подоспевшая последней серая муниципальная труповозка, остались за его пределами. Внизу, под откосом, копошились люди, но Корнилову спускаться было лень. Он неторопливо растоптал окурок и сопровождаемый верным Васькиным, подошел к патрульным, флегматично щурившимся у бело-голубого джипа на утреннее солнце.

– Это вы нашли тело? – рассеянно поинтересовался Корнилов, шаря по карманам в поисках солнцезащитных очков.

– Так точно! – по уставу отрапортовал вытянувшийся в струнку сержант.

Андрей с пониманием покачал головой. С тех пор, как он взял Саню Пушкина, и не просто взял, а отправил на пожизненную каторгу за предумышленное убийство, его авторитет в полиции достиг заоблачных высот.

– Расслабьтесь, сержант. – Очки были найдены и водружены на нос. – Когда это произошло?

– В пять тридцать четыре утра мы получили сообщение, что в кювете находится странный предмет, – предложение расслабиться на сержанта не подействовало. – Мы прибыли через десять минут и немедленно вызвали вас.

– Вы разворачивали сверток?

– Нет.

– Почему вы решили, что это работа Вивисектора?

– Ну… – полицейские переглянулись. – Белая ткань, господин майор. Мы получили ориентировку, что в случае обнаружения тела, завернутого в белую ткань, мы должны немедленно вызывать отдел специальных расследований.

– И ничего не трогать, – добавил второй патрульный.

– Понятно, – майор перевел взгляд на дома, стоящие на пригорке. – Это Митино?

– Так точно.

Бесчисленные окна многоэтажек весело блестели в ярких лучах утреннего солнца.

– Кольцевая хорошо освещена, – подумав, протянул Корнилов, – в окно могли видеть остановившуюся машину.

– Ночью? – осмелился напомнить Васькин.

– Чудеса иногда случаются, – пожал плечами майор. – Ты уже догадался, каким будет первое задание?

– Догадался, – жалобно вздохнул лейтенант.

– Обойдешь все квартиры и поинтересуешься, не видел ли кто-нибудь машину, притормозившую в этом месте сегодня ночью. Завтра доложишь.

Пристроив Васькина, Корнилов немедленно потерял к нему интерес и повернулся навстречу поднимающемуся по откосу высокому толстяку в мокрой от пота ковбойке и широких джинсах:

– Доброе утро, Сергей.

– Доброе утро, Кириллыч, – толстяк пожал протянутую ему руку и кивнул на угнетенного лейтенанта: – Это кто с тобой?

– Наш новый коллега.

– Капитан Шустов, можно просто Сергей.

– Васькин Владислав, Владик.

Широченная лапа толстяка до боли сдавила ладонь лейтенанта.

– Очень приятно, – Шустов повернулся к майору. – Это опять он, Кириллыч. Мы вскрыли сверток – все то же самое: разрезы тонким, скорее всего, хирургическим инструментом. Очень аккуратно. Внутренние органы наизнанку.

– Женщина?

– Да. И как обычно – никаких документов. Мы сняли отпечатки пальцев, будем искать по компьютеру.

– Свидетель?

– Пустышка. Мужик остановился отлить, увидел сверток и сразу позвонил в полицию. Я его отпустил.

– Третья жертва, Сергей, – негромко бросил Корнилов, – а он все не цепляется.

– Умен, собака.

Полицейские отошли в сторону.

– Первая и вторая были приезжими, – Шустов почесал затылок, – если она тоже, можно говорить о почерке.

– Работает через вокзалы? – Андрей покачал головой. – Так мы его никогда не найдем. Должно быть что-то, что их связывает.

– Должно, – согласился капитан. – Как бы нас на этом деле не сломали, Кириллыч.

Андрей улыбнулся:

– Паникуешь?

Никто не удивился, когда отдел специальных расследований, наводящий тихий ужас на московских уголовников, бросили на серийного убийцу Вивисектора: слишком уж чистеньким был послужной список Корнилова. И слишком многие завистники хотели бы увидеть поражение слишком умного майора.

– Ходят слухи, что кое-кто уже делает ставки на Вивисектора.

Жизнерадостный толстяк был своим человеком в канцелярии управления и снабжал шефа исключительно свежими и проверенными сплетнями.

– Напомнишь мне их фамилии, когда мы с Вивисектором разберемся.

– Договорились. – Сергей кивнул на дорогу. – К нам гости.

Со стороны Волоколамского шоссе к месту происшествия быстро приближались несколько пестрых фургонов.

– «Вести», «Петровка, 38», РБК, НТВ, – на глазок прикинул капитан. – Быстро они сориентировались.