– Щенок!

Де Сент-Каре легко освободился от призрачной хватки и вскинул жезл. Огромный рубин, венчающий его, вспыхнул ослепительной ярко-красной звездой.

– Сейчас ты почувствуешь мощь Амулета!

Звезда превратилась в огромного воинственного единорога. Высекая искры на каменных плитах крыши, монстр бросился на помощь своему повелителю.

– Неплохо, старик, неплохо! – прокричал Любомир.

Поток зеленых молний вылетел из его глаз и врезался в воинственное животное, вызвав длинный, пронзительный крик. Мощный вихрь закружил зверя по крыше. Великий магистр вновь взмахнул жезлом, и вокруг колдуна сомкнулось кольцо разъяренных монстров. Грифоны и камелопарды, драконы и мантикоры, саламандры и василиски яростно атаковали ожесточенно отбивающегося Любомира. На мгновение колдун пропал в водовороте извивающихся тел, но вскоре с диким ревом воспрянул вновь. Его фигура резко увеличилась в размерах, окуталась плотным зеленым туманом… и там, где только что стоял беловолосый недоросток, появился могучий молодой варвар в кожаных штанах и короткой жилетке, вывернутой мехом наружу. В длинных мускулистых руках он сжимал массивный боевой топор с острым, как бритва, лезвием.

– Отличный зоопарк, старик! Но маловато для Вестника!

Не сдержавшийся де Гир направил на колдуна свой жезл, но вылетевший из него огненный шар взорвался прямо перед капитаном. Франца швырнуло на землю.

Тяжелый топор не оставлял воинству де Сент-Каре ни единого шанса и каждый взмах Вестника прорубал в рядах призрачных тварей огромные бреши. Падали грифоны, корчились под ногами василиски и саламандры, и только несколько драконов успели взлететь и кружились над крышей, издавая унылые крики.

Через несколько мгновений все было кончено. Дрожащий от напряжения старик прислонился к арке, напротив слегка потускневшего изображения Любомира. Оба тяжело дышали, и молчащие вокруг маги отчетливо слышали тяжелые, глухие удары сердца Вестника.

– Ну, знаешь, – проворчал наконец колдун, – ты здоровее, чем я думал.

– Будь ты проклят, – закашлялся великий магистр.

– Давно уже, – улыбнулся Любомир. – Ты не оригинален, старик, я проклят с рождения.

Де Сент-Каре посмотрел на истекающего кровью Франца и скрипнул зубами.

///

Сабля не принимал непосредственного участия в драке. Он удобно расположился на крыше командирского фургона, припаркованного в двухстах ярдах от Замка, и руководил штурмом через трех операторов, кое-как справляющихся с мощной электроникой. Уйбуи находились на постоянной связи со штабом, и каждые три минуты Сабля получал доклад о состоянии дел.

Гнилич был почти счастлив.

Все получалось. Все шло по плану, разработанному им, и только им. Колдун, конечно, здорово помог, но военная часть операции – полностью его, Сабли, заслуга. Теперь Любомиру станет окончательно ясно, кто из фюреров ему по-настоящему верен и какой клан должен стать главным. Гнилич ласково погладил зеленый чертополох, искусно вытатуированный на левой скуле и мечтательно закатил глаза: сейчас он один из трех фюреров, и даже одноглазый Шибзич по статусу равен ему, но скоро этому придет конец. Колдун обещал, что Сабля станет императором, его чертополох нальется кровавым пурпурным цветом, и впервые за свою историю Красные Шапки объединятся под единой властью. Властью Гниличей!

Молодой фюрер с вожделением потянулся и причмокнул, после чего вытащил из кармана смартфон и поскреб им под правой лопаткой. Привычка постоянно почесываться осталась у Красных Шапок с тех времен, когда они жили в Западных Лесах и были полностью покрыты шерстью. Справившись с зудом, фюрер вновь осмотрел происходящее, послушал доклады уйбуев и набрал номер колдуна.

– Любомир? Это Сабля, мы прорвались в Замок и пытаемся вскрыть сокровищницу. Через час я привезу тебе Амулет.

– Ты удивительно вовремя, – тихо ответил колдун.

– Главное, сдержи обещание, клянусь своим ятаганом! Ты отдашь мне головы Секиры и Кувалды в обмен на Амулет.

– Отдам, – буркнул Любомир, – вызывай вертолет.

Услышав короткие гудки, Сабля повернулся к подавшему голос оператору:

– Что случилось?

– Мы вот-вот оставим третий этаж, фюрер. Гвардейцы напирают.

Гнилич наморщил лоб:

– А что происходит в подвале?

Ответить оператор не успел – гулкий взрыв потряс окрестности Замка. Огромное здание вздрогнуло, и Сабля еле удержался на крыше своего штаба.

– Что случилось?!

– Мы взорвали первую сейфовую дверь, – сообщил оператор, прижимая рукой наушник.

Сабля победоносно вскинул руку и приказал:

– Отправляйте резерв в Замок, на верхние этажи. Вызывайте вертолет!

///

– Что мы ждем, фюрер? Штурм в разгаре! – уйбуй Затычка нетерпеливо заерзал и вопросительно посмотрел на Секиру. – Ударим сейчас и Амулет наш!

– Мля, Затычка, если не завянешь, я из тебя кишки достану. – Секира лениво почесал под мышкой коротким кривым кинжалом и сплюнул в раскрытое окно. – Сабле деваться некуда, сам привезет нам Амулет.

По договоренности с Кувалдой Дуричи перекрыли южное направление от Замка, поэтому Секира, Затычка и еще четыре бойца уже полтора часа ожидали фюрера Гниличей на Ленинском проспекте. Громадный «Юкон» был припаркован у пересечения с улицей Удальцова, а Секира находился на постоянной связи с прячущимися у Замка разведчиками.

– А если не нам, а Кувалде? – маленькие черные глазки уйбуя вперились в лицо фюрера. – Если Сабля поедет в другую сторону?

Секире, признаться, очень не нравилось, как Затычка пялился на зеленый чертополох, украшавший его левую скулу. И сам Затычка перестал нравиться, несмотря на известную услужливость, поскольку в последнее время по клану поползли слухи, что уйбуй перестал почтительно отзываться о личности фюрера и даже назвал его полукровкой…

– Что мы будем делать тогда? – не отставал Затычка. – Ну, если Сабля не туда поедет.

– А тогда, – медленно ответил Секира, – его перехватят ребята уйбуя Задиры, которые следят за Кувалдой.

– Я ничего об этом не знал! – совершенно некстати сообщил Затычка.

Секира спокойно спрятал кинжал в ножны и с легкой усмешкой посмотрел на зарвавшегося уйбуя:

– А ты и не должен был.

Нетерпеливый и глупый Затычка сам подписал себе приговор. Фюрер уже знал, кого в предстоящей перестрелке он убьет в первую очередь.

– Но если Задира следит за Кувалдой, – продолжал размышлять уйбуй, – то нас могут пасти Шибзичи.

– Могут, – пожал плечами Секира и с сожалением вздохнул. – Я никогда не доверял одноглазому.

///

Уйбуй Тарелка опустил бинокль и покрутил затекшей шеей.

Получив от Кувалды приказ следить за фюрером Дуричей и быть готовым выпустить ему кишки, Тарелка несказанно обрадовался: в последней междоусобице Секира лично расстрелял его родного брата, и уйбуй поклялся отомстить. Но вот уже полтора часа Дуричи не покидали черный «Юкон», и Тарелка стал потихоньку звереть со скуки. Он слез с «Харлея» и сделал несколько приседаний. Его бойцы, сидящие на своих мотоциклах, с пониманием посмотрели на вожака, и кто-то даже выругался, поскольку засада всем надоела. Но пока никто не протестовал – ждали решения уйбуя.

«Если через десять минут ничего не начнется, – решил Тарелка, – убью Секиру просто так, а перед Кувалдой как-нибудь выкручусь».

///

Боевые маги Ордена в бессильной ярости наблюдали, как выпрыгнувший из вертолета коротышка подбежал к арке, на ходу вытаскивая из черного рюкзака небольшой серебряный контейнер. Вестник взмахнул рукой, и гордого единорога окутало зеленое облако.

– Плачьте, ибо это последний день Великого Дома Чудь! – насмешливо прокричал Любомир.

Единорог уменьшался на глазах. Дождавшись, когда он, окутанный зеленым сиянием, достигнет нужного размера, коротышка вложил Источник в контейнер, перекинул рюкзак с добычей за спину и схватился за веревочную лестницу. Вертолет стремительно взмыл в высь. Вестник поднял глаза и прищурился на одиноко парящую птицу: