Мужчине, сидевшему за рулем, было тридцать восемь лет. В его коротко остриженных волосах блестела преждевременная седина. Высокий, худощавый, слабосильный, он обладал двумя сомнительными преимуществами: образованностью и чувством юмора. Он был одержим какой-то идеей. Вооружен телефонной книгой. И обречен.

Свернув на Пост-авеню, он остановил машину у дома N17. Заглянул в телефонную книгу, потом вылез из машины и вошел в подъезд. Окинув взглядом почтовые ящики, он взбежал по лестнице к квартире 2-F. Нажал на кнопку звонка и в ожидании, пока ему откроют, вынул черный блокнотик и великолепный серебряный карандаш с четырьмя цветными грифелями.

Дверь отворилась.

– Добрый вечер! Миссис Бьюкенен, если не ошибаюсь? – обратился он к даме средних лет с ничем не примечательной наружностью.

Дама кивнула.

– Моя фамилия Фостер. Я из научно-исследовательского института. Мы занимаемся проверкой слухов относительно летающих блюдец. Я вас не задержу.

Мистер Фостер протиснулся в прихожую. Он побывал уже в стольких квартирах, что почти машинально двигался в нужном направлении. Быстро пройдя по прихожей, он вошел в гостиную, с улыбкой повернулся к миссис Бьюкенен, раскрыл блокнотик на чистой странице и нацелился карандашом.

– Вы видели когда-нибудь летающее блюдце, миссис Бьюкенен?

– Нет. И вообще это чушь. Мне…

– А ваши дети видели их? У вас ведь есть дети?

– Есть. Но…

– Сколько?

– Двое. Только никаких летающих блюдец…

– Они посещают школу?

– Что?!

– Школу, – нетерпеливо повторил мистер Фостер. – Ходят они в школу?

– Моему сыну двадцать восемь лет, – ответила миссис Бьюкенен. – А дочери – двадцать четыре. Они окончили школу задолго до…

– Понятно. Сын, очевидно, уже женат, а дочь замужем?

– Нет. Еще нет. А вот насчет летающих блюдец вам, ученым, следовало бы…

– Мы так и делаем, – перебил ее мистер Фостер. Он что-то поспешно нацарапал в блокноте, затем захлопнул его и сунул вместе с карандашом в карман.

– Очень вам благодарен, миссис Бьюкенен, – проговорил он и повернулся к выходу.

На улице мистер Фостер снова вошел в машину, открыл телефонную книгу и, отыскав там нужную фамилию, вычеркнул ее. Затем он занялся следующей по списку фамилией и, хорошенько запомнив адрес, двинулся в путь. На сей раз он отправился на Форт Джордж-авеню и остановил машину против дома N800. Он вошел в дом и поднялся на лифте на четвертый этаж. Нажал на кнопку звонка у квартиры 4-G и в ожидании, пока ему откроют, вытащил из кармана черный блокнотик и великолепный карандаш.

Дверь отворилась.

– Добрый вечер! Мистер Бьюкенен, если не ошибаюсь? – обратился Фостер к мужчине свирепого вида.

– А вам-то что? – ответствовал тот.

– Моя фамилия Дэвис, – представился мистер Фостер. – Я из союза радиовещательных корпораций. Мы составляем сейчас список людей, удостоившихся премии. Вы разрешите мне войти? Я вас не задержу…

Мистер Фостер-Дэвис протиснулся в прихожую и через несколько мгновений уже беседовал в гостиной с мистером Бьюкененом и его рыжеволосой женой.

– Вы когда-нибудь получали премии на радио или телевидении?

– Никогда, – запальчиво ответил мистер Бьюкенен. – Такой возможности нам ни разу не представилось. Кому угодно, только не нам.

– Все эти холодильники и деньги, – заговорила миссис Бьюкенен. – И поездки в Париж на самолете и…

– Именно поэтому мы и составляем данный список, – перебил ее мистер Фостер-Дэвис. – А из ваших родственников тоже никто не получал премий?

– Да разве их возможно получить? Там ведь все заранее…

– А ваши дети?

– У нас нет детей.

– Понятно. Большое спасибо. – Мистер Фостер-Дэвис совершил уже известную нам манипуляцию с карандашом и блокнотом и спрятал их в карман. Ловко отделавшись от разгневанных Бьюкененов, он вернулся к своей машине, вычеркнул еще одну фамилию, внимательно прочел адрес, стоящий возле следующей, и отправился в путь.

Он подъехал к дому N1215 по улице Ист-68. Это был красивый особняк, сложенный из темного песчаника. Дверь отворила горничная в накрахмаленном переднике и наколке.

– Добрый вечер, – поздоровался он. – Мистер Бьюкенен дома?

– А кто его спрашивает?

– Моя фамилия Хук, – ответил мистер Фостер-Дэвис. – Я веду опрос по поручению Бюро Усовершенствования Деловых Взаимоотношений.

Горничная скрылась, затем вновь возникла и проводила мистера Фостера-Дэвиса-Хука в маленькую библиотеку, где стоял, держа в руках чашку и блюдечко из лиможского фарфора, решительного вида джентльмен в смокинге. На полках поблескивали корешками дорогие книги. В камине пылал настоящий огонь.

– Мистер Хук?

– Да, сэр, – ответил обреченный. На сей раз он обошелся без блокнотика. – Я вас не задержу, мистер Бьюкенен… Всего несколько вопросов.

– Я возлагаю огромные надежды на Бюро Усовершенствования, – провозгласил мистер Бьюкенен. – Наш главный оплот против вторжения…

– Благодарю вас, сэр, – прервал его мистер Фостер-Дэвис-Хук. – Случалось ли вам когда-нибудь терпеть материальный ущерб в результате мошеннических проделок какого-либо бизнесмена?

– Такие попытки предпринимались, но безуспешно.

– А ваши дети?.. У вас ведь есть дети?

– Мой сын еще, пожалуй, слишком юн, чтобы стать жертвой подобных покушений.

– Сколько же ему лет, мистер Бьюкенен?

– Десять.

– Может быть, в школе, сэр? Ведь существуют жулики, специализирующиеся по школам.

– В школе, где учится мой сын, это исключено.

– А какую школу он посещает, сэр?

– Заведение Германсона.

– Одна из лучших наших школ. Посещал он когда-нибудь обычную городскую?

– Никогда.

Обреченный вытащил карандаш и блокнотик. Сейчас ему и в самом деле надо было кое-что записать.

– А других детей у вас нет, мистер Бьюкенен?

– Дочь семнадцати лет.

Мистер Фостер-Дэвис-Хук задумался, начал было писать, но передумал и закрыл блокнот. Вежливо поблагодарив хозяина, он удалился, прежде чем тот успел спросить у него удостоверение личности. Горничная выпустила его из дому, он торопливо сбежал с крыльца, открыл дверцу автомобиля, вошел, и в ту же секунду сокрушительный удар по голове сбил его с ног.

Когда обреченный пришел в себя, ему показалось, что он с похмелья. Он уже собирался было потащиться в ванную, когда осознал, что валяется на стуле, словно костюм, приготовленный для чистки. Он раскрыл глаза, и у него возникло ощущение, что он попал в подводный грот. Тогда он отчаянно заморгал, и вода схлынула.

Он находился в маленькой адвокатской конторе. Прямо перед ним стоял плечистый человек, похожий на расстригу Санта-Клауса. В стороне, на краешке стола, сидел, беспечно болтая ногами, тощий юноша со впалыми щеками и близко посаженными глазами.

– Вы меня слышите? – осведомился плечистый.

Обреченный промычал нечто утвердительное.

– А говорить вы можете?

Он снова замычал.

– А ну-ка полотенце, Джо! – весело произнес плечистый.

Тощий юноша слез со стола и, подойдя к стоявшему в углу умывальнику, намочил в воде полотенце. Потом встряхнул его, неторопливо подошел к стулу и вдруг, словно охваченный звериной яростью, наотмашь хлестнул по лицу избитого человека.

– Бога ради! – вскрикнул мистер Фостер-Дэвис-Хук.

– Вот так-то лучше, – сказал здоровяк. – Моя фамилия Герод. Уолтер Герод, адвокат. – Он подошел к столу, на котором лежали вещи, вынутые из карманов обреченного, взял в руки бумажник и показал его владельцу. – Ваша фамилия Варбек. Марион Перкин Варбек. Верно?

Тот уставился на бумажник, потом на Уолтера Герода, адвоката, и только после этого ответил на вопрос:

– Вы правы, моя фамилия Варбек. Впрочем, посторонним людям я никогда не представляюсь как Марион.

Новый удар мокрым полотенцем по лицу, и мистер Варбек навзничь рухнул на стул.