– Ну ладно, – сдалась Маргарита, обожавшая поскандалить и повыяснять отношения, но быстро теряющая запал и все-таки рано или поздно прислушивающаяся к голосу разума. – Я поеду пораньше и по дороге в аэропорт сама завезу к вам Лилю. Надеюсь, вас-то я дома застану?

– Застанете, – пообещала Татьяна, – я никуда не уйду.

Разговоры с первой женой своего третьего мужа невероятно развлекали ее. Красавица Маргарита с роскошным стройным телом и потрясающими ногами, знаменитыми на всю киношную общественность, никак не могла взять в толк, что нашел ее супруг в рано располневшей грузной Татьяне, в разговорах со Стасовым презрительно называла ее «коровой с поросячьими глазками» и всячески демонстрировала недоумение по поводу странного выбора Владислава, у которого, по ее представлениям, должен быть совсем другой вкус. К тому моменту, когда Стасов познакомился с Татьяной, он был в разводе с Маргаритой уже три года, но это вовсе не означало, что бывшая жена перестала лезть в жизнь бывшего мужа.

Разумеется, бывшая жена новую жену люто ненавидела, хотя поводов для этого не было никаких. У Риты был любовник, с которым она разъезжала по международным кинофестивалям, сходиться со Стасовым снова она и не думала, так что Татьяна вроде бы ничего у нее не отняла и не украла. Но сам факт, что после нее, признанной красавицы, вращающейся в самых элитных кругах киношной богемы, Стасов посмел выбрать себе «вот это», возмущал Маргариту Мезенцеву, в замужестве Стасову, до глубины души. И даже тот факт, что жениться на самой Маргарите после развода охотников не нашлось, а Таня, которая была на три года моложе ее, выходила замуж уже в третий раз, иными словами, пользовалась, что называется, повышенным спросом, так вот, даже этот факт Риту не вразумил и не заставил задуматься.

Если им приходилось общаться, дамы соблюдали парламентскую вежливость, называя друг друга не иначе как по имени-отчеству, при этом одна источала яд и презрение, а другая откровенно забавлялась. Сейчас Татьяне Образцовой было тридцать пять, и тринадцать лет следственной работы давно уже приучили ее не реагировать на эмоции собеседника. Иные подследственные обливали ее таким ядом и презрением, что рядом с ними выпады Маргариты выглядели не более чем выступлением пятилетнего ребенка на детсадовском утреннике по сравнению, например, с игрой Михаила Ульянова в шекспировском «Ричарде III».

Минут через сорок раздался звонок в дверь. Рита, не переступая порог квартиры, впихнула в прихожую девятилетнюю Лилю и буквально зашвырнула следом сумку с ее вещами. Чмокнув девочку в лобик и велев ей слушаться папу, она шагнула в лифт и исчезла.

– Как дела в школе? – поинтересовалась Татьяна, с улыбкой наблюдая, как девчушка старательно расшнуровывает высокие ботинки.

– Как обычно. Две пятерки, по арифметике и по русскому. Тетя Таня, а что у нас сегодня на ужин?

– Еще не знаю. Продуктов много, надо решить, что из них готовить. А у тебя есть предложения?

– Сделайте, пожалуйста, картофельные пирожки с мясом, – попросила Лиля. – Я их ужасно люблю, а мама не умеет их делать.

– Можно, – согласилась Татьяна. – Папа тоже их любит. Хотя нам с тобой, Лилечка, не надо было бы этим увлекаться. При наших фигурах мясо с картошкой – далеко не самое лучшее.

Лиля была крупной девочкой, ростом пошла в двухметрового Стасова, а лишний вес появился у нее в раннем детстве как следствие неумеренного потребления бутербродов с белым хлебом и сырокопченой колбасой, а также конфет и пирожных. Как ни смешно, но внешне Лиля была куда больше похожа на Татьяну, чем на родных маму и папу.

– Да ладно, тетя Таня, один разочек-то можно.

– Ну если только разочек, – сдалась Татьяна.

Она отправилась на кухню, оставив Лилю в комнате с книжкой в руках. Если под рукой была библиотека, девочку можно было оставлять одну на сколь угодно долгое время, она не скучала и не требовала к себе внимания, лишь бы было что почитать. Места в однокомнатной квартире Стасова было маловато, зато библиотека огромная.

Когда мясо было уже приготовлено и Татьяна начала прокручивать через мясорубку сырой картофель, в кухне возникла Лиля.

– Тетя Таня, а может, вам лучше отправить меня к тете Ире в Петербург?

– С чего это?

– Чтобы я вам тут не мешала.

– Ты нам не мешаешь, – улыбнулась Татьяна. – Откуда эти странные мысли? Нам втроем всегда было хорошо, разве нет? Или тебя что-то не устраивает? Тебе, наверное, больше нравится, как Ира готовит. Ну-ка признавайся! Ты надеешься на то, что она будет каждый день печь для тебя пирожки с капустой, да?

– Дети не должны спать в одной комнате со взрослыми, – очень серьезно изрекла Лиля.

– Интересная мысль, – так же серьезно кивнула Татьяна, которая давно уже привыкла к неожиданным высказываниям падчерицы. – И откуда же ты ее выкопала?

– Не смейтесь, тетя Таня, вы сами знаете, что это правда. Вы с папой – муж и жена и должны спать отдельно, а не в одной комнате со мной.

– Но на юге мы же прекрасно спали в одной комнате.

– Это было неправильно, – упрямо возразила девочка.

У Татьяны запылали щеки, но она тут же одернула себя. Нет, им со Стасовым не в чем себя упрекнуть. За год, что они женаты, им неоднократно приходилось спать в одной комнате с Лилей, но они никогда ничего себе в этой ситуации не позволяли, находили другие возможности. Да и потом, им ведь не по двадцать лет, ей самой – тридцать пять, Владиславу – тридцать девять, так что шило в одном месте не свербит и вынужденное воздержание дается без труда. Откуда же такие мысли в голове у ребенка?

– Так, Лиля, – строго сказала она, – признавайся, что ты сейчас читаешь?

– «Замок Броуди» Кронина. Вы не думайте, тетя Таня, я там все понимаю. Папа сказал, что мне можно.

– Ну, раз папа сказал, тогда конечно. Только имей в виду, что нельзя равнять книжки и настоящую жизнь, понимаешь? Мы с папой тебя очень любим и всегда радуемся, когда нам удается побыть всем вместе. А все остальное просто выкинь из головы. И не смей никогда думать, что ты можешь нам помешать. Когда люди любят друг друга, они не могут мешать. Усвоила? А если ты скучаешь по Ирочке и хочешь побывать в Питере, то мы это и так устроим. Ты можешь приехать к нам во время каникул, например, в ноябре. Кстати, как тебе нравится Кронин?

– Нравится, – уклончиво ответила Лиля. – Но вы пишете лучше. Я вас больше всех писателей люблю.

Татьяна не выдержала и расхохоталась.

– Лилька, ты меня уморишь когда-нибудь своими оценками! Где Кронин, и где – я? Разные эпохи, разные страны, разная тематика, да разные жанры наконец. Разве можно нас сравнивать? Уверяю тебя, если бы я взялась написать роман о семье, где деспотичный отец калечит жизни своим дочерям в угоду собственному честолюбию, у меня получилось бы намного хуже, чем у Кронина. Можешь мне поверить.

Разговаривая, Татьяна продолжала прокручивать сырой картофель, попутно помешивая фарш на сковородке. Почти все сделано, осталось совсем немного. Когда придет Стасов, нужно будет только быстренько слепить пирожки и бросить их в кипящую воду. Пока он будет мыть руки и есть грибной суп, как раз все и поспеет.

Стасов явился почти в девять, огромный, зеленоглазый и веселый. Он уже знал, что дома его ждет дочь, поэтому по дороге с работы купил специально для нее сырокопченую колбасу, которую Лиля обожала больше всех лакомств на свете. Он горячо нахваливал грибной суп, шумно радовался картофельным пирожкам и со смехом рассказывал о том, как разговорился с продавщицей книжного лотка, расположенного в том магазине, куда он заскочил за колбасой для дочери.

– У нее на прилавке четыре твои книжки лежат. Я делаю умное лицо и спрашиваю, дескать, как Томилина расходится. Она мне отвечает, что раскупается очень хорошо, и она сама твоя поклонница, и все ее знакомые, но у них есть к тебе претензии. Я, конечно, поинтересовался, какие именно. Продавщица в ответ спрашивает, а с чего это я так интересуюсь? Пришлось сказать, что я твой литературный агент.