– Уморишь ты себя, – вздыхал он. – Виданное ли дело – так надрываться на трех работах с утра до ночи.

Он еще не знал про вещевой рынок…

Сегодня незнакомый молодой мужик опять пришел один, сел в уголок, заказал, как и раньше, шашлык из осетрины, а из выпивки – джин с тоником. Но привычный распорядок оказался нарушенным. Ира драила противни, на которых днем жарились фирменные пирожки с капустой, когда почувствовала, что за спиной кто-то стоит. Она обернулась и увидела того посетителя, который так странно поглядывал на нее.

– Чего надо? – нелюбезно, но, впрочем, беззлобно спросила она.

– Ничего. Поговорить хочу, – ответил мужик.

– Ну, говори.

– Тебя как зовут?

– Ира.

– А я – Олег. Можно просто Алик. Вот и познакомились.

– Ну, познакомились. Так чего надо-то?

– Ничего мне не надо. Хотел спросить, что у тебя с лицом. Болеешь?

– Я с детства такая. Обмен неправильный. А тебе что за дело?

– Просто спросил. У тебя, наверное, жизнь тяжелая, да? Я смотрю, ты здесь каждый вечер как пчелка моешь-драишь-убираешь.

– Какая надо, такая и жизнь. Чего ты привязываешься?

Она разговаривала, стоя спиной к незнакомцу, исступленно оттирая жирную поверхность противней.

– Ты до которого часа работаешь?

– Пока всю работу не сделаю. Как получится.

– Живешь далеко отсюда?

– Рядом.

– Не страшно ночью возвращаться?

– Страшно, – она позволила себе слегка улыбнуться. – Но выхода-то нет. Мне работу на дом не принесут.

– Хочешь, я тебя провожу сегодня? – неожиданно спросил посетитель.

– Зачем? Чего тебе от меня надо?

– Ничего мне не надо, – снова повторил Олег. – Так как насчет проводить?

– Ну проводи, – она равнодушно пожала плечами. – Домой я тебя все равно не приглашу.

– А я домой и не напрашиваюсь.

Он вернулся в зал и снова принялся за свой джин с тоником. Через пять минут Ира про него забыла. Вспомнила только тогда, когда после одиннадцати вышла в зал мыть полы. Его столик был пуст. «Тоже еще, провожальщик, – мысленно усмехнулась она. – Сбежал. Небось лежит под боком у какой-нибудь…» Додумать мысль до конца она не успела, потому что со стороны гардероба послышался голос дяди Коли. Гардеробщик с кем-то разговаривал. Ира прислушалась. Голос второго собеседника показался ей знакомым. Похоже, это был настырный Олег.

Она заставила себя преодолеть любопытство и спокойно домыть зал, прежде чем приступать к холлу и туалету. Выходя с ведром и шваброй из зала, она отчетливо понимала, что выглядит не лучшим образом: старые спортивные брюки, застиранная поблекшая майка, растрепанные волосы, усталое лицо. Ну и пусть. Ей работать надо. А ему не нравится – пусть катится куда подальше.

Олег не обратил на нее ни малейшего внимания, увлеченно обсуждая с дядей Колей что-то спортивное, не то футбол, не то хоккей. На минуту ей показалось, что он вовсе и не ждет ее, просто поговорит сейчас с гардеробщиком, помашет насмешливо ручкой – и гуд бай, королева поломоек. Или, что тоже приятно, ждет он вовсе не ее, а официантку или буфетчицу. Она сразу пошла мыть туалет, втайне надеясь на то, что если Олег и уйдет, то сделает это по крайней мере не у нее на глазах. Однако он не ушел. В первом часу ночи Ира закончила работу, сложила ведро и тряпки в подсобку и направилась к выходу. Дядя Коля тут же загремел ключами – в его обязанности входило закрывать «Глорию» и по утрам открывать ее.

Ира вышла на улицу, демонстративно сделав вид, что не замечает Олега, а если и замечает, то совершенно не понимает, чего он тут торчит. Она слышала его шаги сзади, но, к ее большому удивлению, он не стал ее догонять. Просто шел следом. Борясь с нарастающей тревогой и с трудом преодолевая желание обернуться, она дошла до своего дома.

– Ну, проводил? – зло спросила Ира, останавливаясь перед дверью подъезда.

– Проводил, – спокойно ответил Олег.

Возле подъезда горел яркий фонарь, и теперь Ира смогла как следует рассмотреть его. Среднего роста, но, конечно, повыше ее самой, и лицо симпатичное, открытое. Одет дорого, хотя и просто. Джинсы с виду самые обычные, да и майка с курткой тоже, но Ира, целыми днями крутившаяся среди шмоток, хорошо знала, сколько это «обычное» стоит.

– Так чего же тебе все-таки надо, провожатый?

– Хочу убедиться, что ты дошла спокойно, ничего с тобой не случилось.

– И с чего вдруг такая забота? Время девать некуда?

– Есть куда. Забот полно, – неожиданно улыбнулся он. – Ладно, я пошел. Счастливо.

Он повернулся и не спеша пошел обратно в сторону «Глории». Ира сначала удивилась, потому что к метро нужно идти совсем в другую сторону, потом подумала, что Олег, наверное, живет где-то рядом, недаром же ходит почти каждый день ужинать в «Глорию».

В квартире было тихо и чисто. Новый жилец, Ильяс, как въехал – так через три дня умотал куда-то по делам, сказал, дней на десять. Георгий Сергеевич уже спал, свет в его комнате не горел. Ира поставила чайник на огонь и юркнула в ванную, где висело большое зеркало.

И чего этот тип к ней привязался? Рожа-то и в самом деле могла бы быть получше. Ира сказала ему правду, она с детства такая, поэтому привыкла к виду нездоровой кожи, покрытой противными розовыми прыщами, но с непривычки, наверное, смотреть неприятно. Волосы неухоженные, висят как пакля. Нет, ну действительно, чего он привязался?

Чайник на плите начал тихонько посвистывать, и Ира метнулась в кухню, торопясь выключить газ, пока свист не стал громким и пронзительным. Ей не хотелось беспокоить Георгия Сергеевича. Открыв холодильник, она с грустью убедилась, что, кроме маргарина и двух сосисок, там ничего нет. «Дура! – мысленно обругала она себя. – Тебе же Аня оставила пакет с едой, а ты его забыла взять. Все из-за этого Олега дурацкого». Буфетчица Аня действительно оставляла ей пакет, Ира помнила, что в нем были два пирожка с капустой и кусочек колбасы. Она так разнервничалась из-за Олега, что забыла про пакет.

Сморщенные, усталые от собственной невкусности сосиски как-то не вдохновляли. Но и маргарин намазывать было не на что, купить хлеб она сегодня не успела, потому что сразу же после работы на рынке помчалась к сестрам в больницу и застряла там надолго, а когда возвращалась, магазины уже были закрыты. Конечно, для нормальных людей купить хлеб не проблема в любое время суток. Часов до десяти вечера в метро стоят бабки со свежими батонами, но у них намного дороже, чем в магазине. Она не имеет права на такие траты. У нее есть цель, и к этой цели она движется планомерно, подчинив ей все до самой мелкой мелочи. И даже лишняя тысяча рублей, которую нужно было переплатить за хлеб, отдаляла тот миг, когда Ира сможет наконец заплатить за лечение братика.

На холодильнике стояла красивая деревянная хлебница, которую Ира отдала в пользование жильцам, а сама свой хлеб хранила в холодильнике в полиэтиленовом пакете. В холодильнике он не плесневел, а ей нужно быть экономной. Воровато оглянувшись, Ира открыла хлебницу. Там лежал большой кусок лаваша и половинка «сокольнического». Отрезать кусочек, что ли?

Нет. Она решительно опустила деревянную крышку и отдернула руку, будто обожглась. Сроду не брала чужого, даже в интернате. И сейчас не будет. Да, она грубая необразованная нищая дворничиха, она же уборщица, она же посудомойка. Но не воровка.

Ира налила себе крепкого чаю, бросила в чашку побольше сахару и уселась на табуретке возле стола. В квартире стояла тишина, и, как всегда, в этой тишине снова пришли мысли, которые она не любила и старалась гнать от себя. Почему она так живет? Кто в этом виноват? Мать? Да, именно так она думала все эти годы после того, что случилось. Но в последнее время в голову стали приходить и другие соображения. Почему мать внезапно «умом тронулась»? Что случилось? Что так сильно подействовало на нее? Если бы у нее сохранилась память… Иногда, когда она очень уставала, Ира начинала жалеть о том, что в ту страшную ночь успела убежать и спрятаться у соседей. Позволила бы матери и ее из окна вытолкнуть, может, не мучилась бы, как сейчас. Лежала бы себе в больничной койке на полном государственном обеспечении и горя не знала бы. Уж во всяком случае, кормили бы ее точно лучше, чем она сама себя кормит, пытаясь сэкономить жалкие крохи. А если бы очень повезло, то вообще убилась бы насмерть. И никаких проблем.