Она давно поняла, что приходящие к Андрею «подружки» ее, Катиному, статусу не угрожают, и перестала нервничать и злиться. Пусть делает что хочет, только бы не порвал с ней, пока ей не удалось заполучить Александра Филановского. И пусть эта очередная красотуля в дурацких немодных очках сидит с Андрюшей на кухне хоть до завтра, хоть до послезавтра. Катя сейчас спокойно досмотрит свой сериал, примет душ и ляжет в постель. И даже крепко уснет.

Она смирилась. Она привыкла. И у нее появилась цель.

С приближением назначенного часа Любовь Григорьевна Филановская нервничала все сильнее. Поручение, которое она дала Нане Ким, передали для выполнения какому-то сотруднику по фамилии Тодоров, прошло уже пять дней, и вот Тодоров позвонил сегодня и попросил разрешения приехать. Поговорить. О чем тут говорить? Поручение дано – его надо выполнять, выполнил – доложи. Впрочем, похоже, поручение этот Тодоров выполнил, во всяком случае, голос у него по телефону был не смущенным и не виноватым.

Пять дней, целых пять дней… Так много. За эти пять дней Любовь Григорьевна получила еще одно послание. Такое же короткое, как первое. Даже еще короче.

Конечно, она подумала. Все эти пять дней она только об этом и думала. Что будет, если они узнают? Саша так щедр, добр и заботлив к тетке и бабушке, Любовь Григорьевна живет, не зная никаких забот и проблем, как у Христа за пазухой, но если он узнает, при каких обстоятельствах и чьими усилиями мальчики были лишены отца, то как знать…

Что ему нужно, этому Юрцевичу? Почему он никак не оставит их семью в покое? Денег, наверное, хочет. Узнал, что Саша, его сын, – богатый человек, вот и решил поправить свое материальное положение. Подонок. И всегда был подонком. Правильно его тогда посадили, правильно не дали Наде выйти за него замуж.

Но это – тогда. А сейчас? Сейчас-то что делать?

Тодоров явился точно в назначенное время, в восемь вечера. Любовь Григорьевна окинула его оценивающим взглядом и осталась вполне довольна увиденным. Симпатичный, фигура спортивная, накачанная, хорошо вылепленное лицо, открытая улыбка. Славный, одним словом. Она вспомнила, что неоднократно видела его на мероприятиях, которые организовывало Сашино издательство, но никогда не разговаривала с ним. Гость еще не успел раздеться в прихожей, а она уже почувствовала, что стала успокаиваться. Не может такой славный человек принести ей плохие вести.

– Сюда, пожалуйста. – Любовь Григорьевна провела Тодорова в свой кабинет, усадила в кресло, сама устроилась за рабочим столом, будто собиралась принимать экзамен на дому.

– Как ваше имя? – спросила она.

– Антон.

– Антон, хотите чаю? Или кофе? Я велю принести.

Ей показалось, что в его глазах мелькнула усмешка. Или почудилось? Что она такого особенного сказала?

– Благодарю вас, нет. Если не возражаете, я бы перешел к делу.

– Да-да, Антон, я вас внимательно слушаю. Вы его нашли?

– И да, и нет.

– Это как же, позвольте узнать? – нахмурилась Любовь Григорьевна.

– Сергей Дмитриевич Юрцевич, 1934 года рождения, скончался в 2000 году. Похоронен в Подмосковье, довольно далеко, на границе со Смоленской областью, поскольку в последние годы там жил.

– Как умер?! – ахнула она.

– Очень просто. Как все умирают. Ему было шестьдесят шесть лет. Что вас так удивило, Любовь Григорьевна?

– Но…

Она запнулась и замолчала. Кто же тогда шлет ей эти записки? Она ведь была уверена, что это делает Юрцевич. А он, оказывается, уже пять лет как скончался. Кто же тогда? У него был ребенок, сын… Может, он?

Тодоров смотрел на нее спокойно и с каким-то доброжелательным любопытством.

– Любовь Григорьевна, Нана Константиновна сказала мне, что речь идет об отце ваших племянников. Это так?

– Да, так, – машинально кивнула она.

– Вас шокировала новость о смерти господина Юрцевича. Я могу узнать, почему? Вы почему-то были уверены, что он жив?

– У него, кажется, был ребенок, – ответила Филановская явно невпопад, но Тодорова это, похоже, не удивило. – Не знаю, сын или дочь…

– Да, у него был сын, – подтвердил он. – На кладбище, где похоронен Юрцевич, мне сказали, что за его могилой ухаживает именно сын.

– А где он теперь? Что с ним?

– Я не знаю, – пожал плечами Антон. – Мое задание касалось только Сергея Дмитриевича Юрцевича, искать его наследников мне не поручалось. Вы хотите, чтобы я его нашел?

– Да, – вырвалось у нее прежде, чем она успела осознать, что говорит. – Найдите его и узнайте все, что сможете. Я оплачу вашу работу.

– Любовь Григорьевна, – мягко произнес Тодоров, – я с глубоким уважением отношусь к вам и к вашей матушке, но я с не меньшим уважением отношусь и к своей работе, и к себе самому. Я никогда и ничего не делаю втемную, не понимая, что я делаю и зачем. Обещаю вам, я сделаю все, что в моих силах, чтобы разрешить вашу проблему, но для этого я как минимум должен понимать, в чем она состоит. Согласитесь, ваше желание найти отца своих племянников не может не вызывать вопросов. И тем более вызывает массу вопросов ваше стремление найти их единокровного брата. Если это вопросы наследования, то я буду действовать одним способом, если это какие-то другие вопросы – то и методы моей работы будут совершенно другими. И в конце концов, мне необходимо понимать, что делать, когда я найду сына господина Юрцевича.

Филановская долго молчала, глядя в сторону. Потом взглянула прямо в глаза Тодорову, взглянула пытливо, пристально, словно пытаясь понять, может ли доверять ему семейную историю, и наткнулась на ответный взгляд, серьезный и совершенно спокойный. Так, во всяком случае, ей показалось. Не говоря ни слова, она вытащила из ящика стола два конверта с записками и подала Антону:

– Прочтите.

– Что это?

– Это я нашла в почтовом ящике. Одно – неделю назад, второе – вчера. До сегодняшнего дня я была уверена, что это прислал Юрцевич. Теперь я думаю, что это писал его сын. Он пытается меня шантажировать. Наверняка он такой же никчемный неудачник, как его папаша, вот и решил поправить свое материальное положение за наш счет. Папаше в свое время это не удалось, он попытался втереться в нашу семью и получить все блага и удобства, но у него ничего не вышло, теперь сыночек предпринимает новую попытку.

Тодоров быстро пробежал глазами коротенькие записки.

– Но здесь не выдвинуто никаких требований, – заметил он, возвращая конверты Филановской. – Я не вижу ни слова о деньгах или о каких-то других условиях.

– Подождите, все еще впереди, – усмехнулась Любовь Григорьевна. – Будут и требования денег, и условия. Пока что он просто хочет меня запугать. Найдите его и сделайте так, чтобы он больше никогда не приближался к нашей семье.

– Я понял, – кивнул Антон. – И все равно ничего не понял. Ваши племянники носят отчество «Владимирович», а вовсе не «Сергеевич», а вы уверяете меня, что Сергей Дмитриевич Юрцевич является их отцом. Более того, вы настаиваете на том, чтобы мой шеф и его брат ничего не знали о ваших поисках. Складывается впечатление, что они вообще не в курсе, кто является их отцом. Так что же произошло? Как так получилось? Любовь Григорьевна, если вы хотите, чтобы я сделал свое дело, выполнил ваше поручение, и выполнил его хорошо, я должен понимать, что происходит. Повторяю, я не работаю втемную, я считаю это унизительным. Если вы по каким-то причинам не хотите мне ничего рассказывать, вам имеет смысл обратиться в частное детективное агентство и поискать кого-нибудь менее щепетильного.

В детективное агентство! Да он что, с ума сошел? Какое еще агентство, когда у Саши в подчинении целая служба безопасности и руководит этой службой Нана, которую Любовь Григорьевна знала, когда та была еще маленькой девочкой и занималась фигурным катанием в одной группе с мальчиками. Любовь Григорьевна Филановская, почти пятьдесят лет прожившая при советской власти, лицо которой определялось такими понятиями, как дефицит и блат, доверяла только тем услугам, которые оказывались ей по знакомству. Если по знакомству, если «только для своих», то, стало быть, это самое лучшее. А уж в последние годы, когда Саша возглавил собственное издательство и разбогател, Любовь Григорьевну в любых ситуациях окружали только «свои»: свои врачи, которых присылал Саша, свои водители, которых он нанимал, свои портные, которые приезжали на дом и работу которых он оплачивал, свои туроператоры, наилучшим образом устраивающие ее зарубежные поездки и получающие для нее визы, и многие другие, но обязательно свои. Она, если бы даже очень захотела, не смогла бы припомнить ни одной проблемы, кроме чисто профессиональных, которую за последние восемь-десять лет решала сама. Все проблемы решал племянник Саша при помощи своих денег и своих связей. Разве может идти речь о каком-то частном детективном агентстве, куда ей придется идти самой, что-то объяснять, где ее никто не знает и где к ней не будут относиться внимательно и уважительно? Просто смешно.