– Легализовать марихуану было гениальным ходом, – сказал Леонид. – На молодежь мы можем не рассчитывать.
– А на что можем? – спросил Иван. Леонид не ответил.
После сериала начались новости. Показывали сады, которые эльфы развели в образцовой человечьей деревне на Рублевке. Сады и впрямь были хороши.
Потом показали разборку небоскребов Москва-Сити. Главный прораб Москвы нервно мял в руках кепку и обещал, что к Новому году на месте «этих уродливых громадин» будет цветник.
– Какой еще цветник? К Новому году? – возмутился Леонид.
– С эльфов станется, – сказал Иван. – Осчастливят нас цветущими елками.
Леонид выматерился.
– Ты вроде их даже не осуждаешь.
– Мы сами виноваты, – сказал Иван. – Просрали все на свете. Потом смирились с оккупацией. Что же теперь, на стенку лезть? Надо жить. Может, и впрямь так будет лучше? Мать-Земля, все друзья, живем в садах, славим эльфов…
Леонид встал и вышел. Иван ждал, что стоматолог хлопнет дверью, но он притворил ее тихо, аккуратно, будто в комнате с тяжелобольным. И это было даже обиднее.
– Тук-тук-тук, – сказал эльф. – Можно к вам?
Это было ровно через сутки, по телевизору снова шел сериал.
– Входите, господин эльф. – Иван вскочил из-за стола. В руках у него была тонкая костяная игла и моток шелковой нити. – Одну минуту, господин эльф, сейчас все будет готово…
– Сиди, сиди. – Эльф махнул рукой. С любопытством уставился в телевизор. Несколько минут Иван торопливо сметывал мундир, эльф смотрел сериал. Потом Лесной Коммандер поморщился и сказал: – Удивительно низкопробное зрелище. Меня всегда поражало ваше телевидение.
– Но зато все идеологически правильно, – осторожно сказал Иван.
Эльф захохотал.
– Ну да. Ну да. Правильно. Но какая может быть влюбленность у эльфийки в человеческого самца? Эльфийки вообще не влюбляются. Даже в эльфов.
Иван покосился на Коммандера.
– Удивлен? – Эльф сегодня казался каким-то слегка возбужденным. – Секс – это важный элемент жизни, и мы получаем от него удовольствие. Но эльфиек в десять раз меньше, чем эльфов. Наше общество не может позволить себе влюбленность, поскольку она приводит к конфликтам…
Иван молча шил.
– У тебя есть мед? – спросил эльф.
– Да, в буфете…
Эльф без уточнений открыл нужный ящик и достал банку с медом. Придирчиво осмотрел, кивнул:
– Горный, алтайский…
Тонким длинным пальцем он зачерпнул немного меда, отправил его в рот. Постоял с закрытыми глазами. Хихикнул:
– Да, человек, я напился… Я же говорю – слишком долго жил среди людей. Слишком долго… слишком…
– Но вы же прилетели…
– Я ниоткуда не прилетал, – четко сказал эльф. – Я ждал братьев на Земле. Я жил среди людей, менял имена, собирал информацию. Я даже не знал, захотят ли они вернуться… но я надеялся… я ждал… Я прожил десятки человеческих жизней…
– Господин эльф, – осторожно спросил Иван. – Дозволено ли мне будет проявить любопытство?
– Дозволено, – кивнул эльф.
– Если эльфы улетели на Элинор, если жили там многие сотни лет… то почему вы… они вернулись? Я признаю, что человечество виновато, мы забыли, кому на самом деле принадлежит Земля, но если вы могли там жить…
– Мы вернулись, – сказал эльф резко. – Мы вернулись и это все, что вам нужно знать. Отныне Земля наша. Ты закончил?
– Да, господин эльф… Не соблаговолит ли господин эльф…
Лесной Коммандер молча стал раздеваться. Даже в трусах и майке он походил на человека.
– Вот… примерьте…
– От меня воняет? – вдруг спросил эльф.
– Что? Нет, нет, господин эльф…
– А они говорят, что воняет. – Эльф усмехнулся. – Воняет людьми, воняет железом, воняет солью… Запаха на самом деле нет. Но я слишком долго жил с вами. Меня не любят. Мне благодарны, но меня не любят… Но благодарны… если бы не я, наши корабли не нашли бы Землю. Не справились бы с вашей армией. Я единственный, кто выжил, кто дождался.
Иван стиснул зубы.
– Да, да, человек. – Эльф хихикнул. – Если бы не я – вы жили бы по-прежнему. Земля была бы вашей… У тебя ведь наверняка припрятано оружие? Хочешь – достань его и убей меня. Мне все равно. Меня не признают свои, а чужие мне не нужны. Чтобы выжить среди людей, мне пришлось стать почти человеком.
– Даже если бы я вас убил, это ничего бы не изменило, – сказал Иван.
– Вы отвратительные трусы, – презрительно сказал эльф. – Низшая раса… Я презирал вас столетиями… но для своих я все равно чужой.
– Что, эльфийки не дают? – спросил Иван.
Эльф вздрогнул и с любопытством посмотрел на него.
– Ого! Да ты расхрабрился, портняжка! Дают, дают, не соболезнуй. Я герой. Меня не любят, но дают.
– Но вы же сами сказали, что эльфийки не умеют любить, – оправляя на эльфе мундир, сказал Иван. – Так какая вам разница? Слишком долго прожили среди людей… хочется любви?
Пальцы эльфа легли Ивану на горло. Ногти медленно выдвинулись, превращаясь в острые, будто бритва, лезвия.
– Да, – четко сказал эльф. – Ты прав, именно так. Но следующая дерзость станет для тебя последней. Я отрежу тебе голову, понял?
– Да, господин эльф.
– Тогда работай, – холодно сказал эльф, опуская руку. Ногти втянулись в пальцы.
Иван работал. Эльф стоял неподвижно, как статуя. Когда Иван закончил, эльф снова потянулся к банке с медом, отправил в рот еще немного. Сказал:
– Это тоже ваше влияние. Эльфы пьют нектар, иногда, по большим праздникам, разведенный в родниковой воде мед. Чтобы чуть-чуть захмелеть. Но вы все время пьянствуете. Вы травите себя от радости и от горя. Мне тоже пришлось научиться пить. Я стал есть чистый мед, чтобы не выделяться. Это вредно, но я привык.
Иван молчал.
– Хочешь знать, почему мы вернулись с Элинора? – спросил эльф.
Иван предпочел благоразумно промолчать.
– Там не было меда, – серьезно ответил эльф. – Там не прижились земные цветы и не выжили пчелы. Мы долго думали, что это не страшно. Что это лишь сделает наши праздники чуть-чуть печальнее. Но все оказалось страшнее.
Он замолчал, и Иван осмелился на вопрос:
– Мед необходим для психологической разрядки?
Эльф усмехнулся.
– Мне нравится мундир, поэтому тебе прощается многое. Но не все. Шей и не задавай лишних вопросов…
– Мундир станет еще лучше, – сказал Иван. – Вот увидите, он будет лучшим на балу.
– Вот лучшим – не надо, – серьезно сказал эльф. – Достаточно, чтобы он был просто хорошим.
* * *
Свой первый мундир для эльфа Иван шил почти месяц. Дочь перестала с ним разговаривать, хотя Ольга пыталась ее переубедить. Для нее, тележурналиста, работы теперь не было. Люди тоже не спешили шить новые костюмы. А вот эльфы – эльфы любили выглядеть нарядно. Тем более, что военные все-таки сопротивлялись до последнего, даже когда автоматы развалились у них в руках, а танки осыпались на землю горами рыжей пыли, и у многих эльфов мундиры изрядно пришли в негодность.
Хотя в общем-то погибло их не так много. Эльфы были удивительно живучи, а в качестве пушечного мяса использовали орков и троллей. Их, похоже, они ничуть не жалели, готовы были гнать на пулеметы и бросать под танки.
Странно было, что орки с троллями не протестовали. Может быть, привыкли за тысячелетия рабства? Иван иногда думал, что когда-нибудь и люди займут свое место в иерархии эльфийского общества – строптивее орков, слабее троллей, зато способные работать с железом. Не может быть, чтобы им совсем не нашлось места в новом мире…
– Папа, ты коллаборационист, – сказала Аня, когда Иван отдал эльфу мундир и получил вознаграждение (платой его было бы называть неправильно, эльфу ничего не стоило забрать мундир просто так и уйти). Но эльф расплатился неожиданно щедро – и оккупационными рублями, и несколькими мешками продуктов, которые, сопя, притащил мелкий, способный пройти в дверь тролль. И даже обрезки эльфийского шелка позволил оставить себе.
