Тарзан взглянул в указанном направлении и увидел через открытую дверь приближающийся отряд болгани. Он быстро посмотрел на противоположные окна.
– Подождите, – сказал он, – а вот и контраргумент. Все взглянули на окна, выходящие на террасу, и увидели толпу из нескольких сот негров, бегущих ко дворцу.
– Они идут! Они идут! – закричали гомангани. – Мы будем свободны, и болгани больше не заставят нас работать до изнеможения, не будут мучить и отдавать на съедение Нуме.
Как только первые болгани достигли дверей, ведущих в тронный зал, в окна начали проникать гомангани. Их вели трое посланцев, и они так хорошо передали послание, что чернокожие казались совсем другими людьми, так они преобразились при мысли о грядущей свободе. При виде гомангани вождь болгани приказал им схватить тех, кто вторгся на помост, но ответом ему было копье, брошенное одним из чернокожих. Копье пронзило черное волосатое тело, и болгани упал замертво. Началась битва.
Во дворце болгани пока было больше, чем черных, но у последних было то преимущество, что они удерживали внутреннее помещение тронного зала, а болгани не могли проникнуть туда все разом через узкие двери. Тарзан сразу оценил ситуацию и, кликнув Джад-бал-джа, спустился с помоста, чтобы руководить обороной.
У каждого проема он поставил достаточное число воинов, а остальных держал в резерве в центре комнаты. Затем он подозвал старика.
– Восточные ворота открыты, – сказал он. – Я не запер их, когда вошел сюда. Можно ли послать двадцать или тридцать негров в ближайшие деревни?
Пусть они расскажут жителям о том, что происходит во дворце, и уговорят их принять участие в той борьбе за освобождение, которую мы начали.
– Отличная мысль, – ответил старик. – От дворца до ворот путь свободен, там нет ни одного болгани. Можно рассчитывать на успех. Я отберу нужных людей, они должны пользоваться авторитетом, чтобы жители деревень поверили им.
– Хорошо! – воскликнул Тарзан. – Отберите их немедленно, расскажите, чего мы хотим, и пусть они поторапливаются.
Одного за другим старик отобрал тридцать воинов и каждому старательно объяснил, что от них требуется. Они пришли в восторг от предложенного плана и заверили Тарзана, что уже через час появится подкрепление.
– Когда выйдете за стену, – сказал Тарзан, – сбейте замки на воротах, чтобы болгани не смогли их закрыть снова. Передайте также своим, чтобы первые, кто придет, оставались у стены, пока не накопится достаточное количество воинов, и только после этого двигайтесь во дворец.
Чернокожие ответили, что все поняли, и через минуту вышли из комнаты через один из проемов и исчезли в темноте ночи.
Вскоре после их ухода болгани предприняли решительную атаку на главный вход в тронный зал и сумели прорваться внутрь. Увидев, что ситуация меняется не в их пользу, чернокожие заколебались. Врожденный страх перед болгани дал о себе знать. Положение становилось критическим. Тарзан бросился вперед, чтобы сдержать натиск нападавших. Он кликнул Джад-бал-джа и, когда лев спрыгнул с помоста, приказал, указывая на ближайшего болгани:
– Убей! Убей!
Лев прыгнул. Огромные челюсти сомкнулись на горле испуганного болгани, а затем по команде своего хозяина Золотой лев тряхнул мертвое тело и отбросил его в сторону. Вскоре на полу валялось еще три трупа. Болгани дрогнули и в панике кинулись прочь из этой комнаты ужасов. Гомангани приободрились. По мере того, как Джад-бал-джа расправлялся с врагами, росла и их уверенность в собственных силах. Теперь они встали между болгани и дверным проемом, отрезав противнику путь к отступлению.
– Задержите их! – крикнул Тарзан. – Но не убивайте! – затем, обратившись к болгани, предложил: – Сдавайтесь! И вас не тронут!
Джад-бал-джа держался вблизи своего хозяина, свирепо рыча на болгани и изредка поглядывая на человека-обезьяну, словно умоляя: «Разреши мне разделаться с ними!»
Пятнадцать болгани, проникших в тронный зал, уцелели.
На мгновение они остановились, затем один из них бросил оружие на пол.
Его примеру последовали остальные.
Тарзан повернулся к Джад-бал-джа.
– Назад! – приказал он, указывая на помост, а, когда лев занял свое место, вновь обратился к болгани. – Пусть один из вас подойдет ко мне.
Передай своим товарищам, что я требую немедленной капитуляции.
Болгани пошептались между собой, и затем один из них заявил, что ему надо посоветоваться с другими. Когда он покинул комнату, старик подошел к Тарзану.
– Они никогда не сдадутся, – шепнул он. – Остерегайся вероломства.
– Знаю, – ответил Тарзан, – но я пытаюсь выиграть время, сейчас нам больше всего его не хватает. Если бы было место, где я смог бы запереть вот этих, я чувствовал бы себя намного спокойнее.
– Там есть комната, – сказал старик, указывая на дверной проем, ведущий из тронного зала, – где вы могли бы их запереть, в башне императора таких помещений немало.
– Отлично, – обрадовался Тарзан, и, спустя несколько минут, по его приказу болгани были надежно упрятаны.
Из коридора доносились многочисленные голоса гориллолюдей, они спорили, обсуждая предложение Тарзана. Прошло пятнадцать минут, потом полчаса, но от болгани не поступало никаких вестей. Наконец, к главному входу в тронный зал подошел тот, которого Тарзан отпустил с предложением о капитуляции.
– Ну? – спросил человек-обезьяна. – Каков их ответ?
– Они не сдадутся, – сказал болгани. – Но они позволят вам выйти из долины при условии, что вы освободите пленных и не тронете остальных.
Тарзан покачал головой.
– Так не пойдет. У меня достаточно власти, чтобы сломить сопротивление болгани. Смотрите. – И он указал на Джад-бал-джа. – Существо, которое вы держали на троне, было просто диким зверем, а это настоящий царь зверей и повелитель всего сущего. Взгляните на него. Разве его можно держать прикованным золотыми цепями, как невольника или раба? Нет и нет! Он действительно император. Но есть человек, еще более великий, чем он, и от него он получает приказы. Этот человек – я, Тарзан из племени обезьян.
Рассердите меня, и вы на себе ощутите гнев и ярость не только Нумы, но и Тарзана. Гомангани мои люди, а болгани я превращу в рабов. Иди и скажи это своим товарищам. Если они хотят остаться в живых, им лучше всего немедленно явиться сюда и просить меня о милости. Иди!
Когда посыльный вновь ушел, Тарзан взглянул на старика, который рассматривал его то ли с выражением страха, то ли благоговения, однако в уголках его глаз блестели лукавые огоньки. Человек-обезьяна улыбнулся.
– По крайней мере, мы выиграем еще полчаса, – сказал он.
– Это нам очень пригодится. Но главное – вы совершили невозможное, вы заронили в сердца болгани сомнение.
Вдруг в коридоре стихли звуки споров и горячих обсуждений и послышалось какое-то движение среди болгани. Отряд из пятидесяти воинов занял позицию перед главным входом в тронный зал. Они стояли молча с оружием наизготовку, готовые воспрепятствовать любой попытке к бегству со стороны осажденных. За ними можно было видеть, как другие гориллолюди исчезали в боковых проемах коридора.
Гомангани вместе со стариком и Лэ нетерпеливо поджидали прихода подкрепления, а Тарзан сидел на краю помоста, положив руку на гриву Джад-бал-джа.
– Они что-то придумали, – сказал старик. – Нужно быть настороже. Эх, если бы чернокожие явились сейчас, когда против нас всего пятьдесят болгани, тогда я бы поверил в маленькую возможность выбраться из дворца.
– Ваше долгое пребывание здесь, – откликнулся Тарзан, – наполнило вас таким же бессмысленным страхом перед болгани, что и чернокожих. Судя по вашим словам, можно подумать, что они – какие-то сверхсущества, а они всего лишь звери, мой друг, и мы сумеем их одолеть.
– Может быть, и звери, – возразил старик, – но звери с человеческим разумом – их хитрость и коварство беспредельны.
Наступило продолжительное молчание, прерываемое лишь шепотом гомангани, чей моральный дух вновь начал падать вследствие напряженного ожидания подкрепления и растущих сомнений в успешном исходе битвы. Кроме того, поведение болгани было непонятным, таинственным и угрожающим. Само их молчание внушало больше страха, чем шум реальной схватки. Наконец, Лэ прервала молчание.
