Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Он понимал – случилось нечто, выходящее из ряда вон. К неосознанному пока чувству тревоги примешивались и другие ощущения, ни одно из которых нельзя было назвать приятным. Сама обстановка космического корабля действовала на нервы, – Наумову, как и большинству людей, никогда не покидавших свою планету, был абсолютно чужд этот мир, а та бездна, что расплескалась на экранах внешнего обзора, вызывала ощущение сродни животному страху.

Человечество еще слишком недолго осваивало космическое пространство своей системы, чтобы люди перестали бояться космоса и успели свыкнуться с ним.

– Я нахожусь на действительной военной службе, – сдержанно напомнил полковник Горману, давая понять, что в любой ситуации он связан прежде всего воинским долгом перед своей страной.

– Я знаю. Но мне необходимо ваше содействие. Речь идет о чрезвычайной, нештатной ситуации… – Командир «Альфы» говорил, глядя в пол, куда-то между своих ног. – Нас не пускают на Ганимед, – наконец медленно и тяжело произнес он.

Несколько секунд Наумов не мог ничего ответить, для этого попросту не нашлось слов. Сказать, что он был потрясен, означало очень мягко обрисовать то внезапно вернувшееся ощущение пустоты, на мгновение просто затопившее его разум… И только волевое усилие дисциплинированного сознания смогло вернуть краску его лицу. Но глаза полковника остались прежними – не просто встревоженными, а даже немного растерянными.

– Не пускают? По какой причине? – подавив в себе эмоции, спросил он. Оставшаяся на лице легкая бледность да резко обозначившиеся скулы все же выдавали смятение чувств русского полковника.

То, что сообщил ему Патрик Горман, казалось абсолютно невозможным. Слишком много значил Ганимед для всех живущих на Земле людей. И чтобы корабль, который преодолел бездну пространства и нес на своем борту столь необходимое колонии оборудование и новых поселенцев, вдруг отказались пускать на планетоид… Это был какой-то бред, нонсенс!.. Наумов мог предполагать все что угодно, но только не это…

– Я не знаю… – откровенно признался Горман, отвечая на заданный вопрос. – Поначалу они плели какую-то чушь о профилактических работах на космодромах. Но это абсурд – начинать такие работы именно в тот момент, когда должно произойти очередное прибытие «Альфы»! А потом колония замолчала вовсе и не выходит на связь, сколько мы ни пытались! – внезапно взорвался он, дав понять Наумову, что ситуация длится уже не один час…

– А что говорит Земля?

– Ничего… – несколько тише произнес капитан. – С ней у нас тоже нет связи… Радиограмма на ваше имя – это последняя весточка, которую мы получили оттуда. – Он повернулся, нашел глазами офицера, что привел полковника в этот зал, и произнес, чуть повысив голос:

– Сэм, мне нужна шифровка на имя полковника Наумова.

Офицер кивнул, исчезая в двери, по ту сторону поста управления.

– Вот она, сэр, – минуту спустя доложил он, протягивая Наумову сложенный вчетверо листок.

Виктор Сергеевич кивнул офицеру, развернул сообщение и быстро пробежал глазами короткий шифрованный текст.

– Это имеет какое-то отношение к возникшей ситуации? – напряженно поинтересовался Горман.

– Нет, – не колеблясь, покачал головой Наумов. – Здесь идет речь об одном из членов моей группы. У него возникли проблемы семейного плана, – сдержанно сообщил он, видя, как проблеск надежды в усталых глазах Гормана сменяется разочарованием.

– Жаль… – негромко произнес капитан «Альфы». – Я думал, вы сможете прояснить хоть что-то в этом змеином клубке. Выходит, что я зря приказал вывести вас из гиперсна…

Наумов посмотрел на капитана. Его серые, неживые щеки, блеклые, будто выцветшие глаза, подернутые мутной красноватой поволокой недосыпания, говорили о состоянии этого человека гораздо больше, чем тот хотел бы. Полковник частенько сам испытывал на себе последствия стрессовых перегрузок, и для Наумова не составляло труда понять, что он видит перед собой человека не просто уставшего, – капитан находился под диким прессингом непреодолимых обстоятельств и пребывал на волоске от срыва. Это Наумов мог утверждать точно.

– Подождите, Горман, может быть, я сумею что-то сделать? Расскажите, что случилось? Почему отсутствует связь? Как долго все это длится?

– Связи нет трое суток. Сейчас между нами и Землей находится Солнце. Вполне нормальное явление, которое будет продолжаться еще неделю, но я не могу столько ждать! А Ганимед в одностороннем порядке прекратил всякие сношения с бортом «Альфы»… – удрученно повторил он.

– Почему?! – настаивал Наумов. Он привык мыслить логически, а в такой сфере, как Дальний Космос, по его понятию, были задействованы люди без исключения умные и последовательные. Поэтому полковнику казалось, что капитан «Альфы» попросту что-то недоговаривает.

– Я не знаю… – вновь повторил Горман, и в его голосе проскользнули нотки отчаяния и обреченности. Затем, посмотрев на Наумова, капитан, еще секунду назад дававший понять, что разговор окончен, вдруг откинулся на подголовник кресла. Видимо, он изменил свое мнение. Наумов не был лично знаком ни с ним, ни со Столетовым, но знал, что оба являются профессионалами очень высокого класса. В период своей службы на «Альфе» они подчинялись исключительно ООН и не раз подчеркивали в своих интервью, что находятся вне политики и вне интересов каких-либо государств.

– Мы в крайне затруднительном положении, господин Наумов… – после протяженной паузы наконец произнес Горман. – Если «Альфа» не начнет пробуждение колонистов и их транспортировку на поверхность Ганимеда в ближайшие трое суток, то наше возвращение на Землю окажется почти нереальным.

– Почему? – задал вполне закономерный вопрос полковник. Он не являлся экспертом ни в космической навигации, ни в теории небесной механики.

Патрик Горман тяжело вздохнул.

– В межпланетной навигации задействованы не только двигатели нашего корабля, но и множество других составляющих, – терпеливо пояснил он. – «Альфа» не может нести на своем борту безграничный запас топлива, поэтому все этапы полета строго рассчитаны во времени и в пространстве. Для набора скорости и торможения производятся очень сложные вычисления, и траектория, по которой мы летим, позволяет использовать силы тяготения планет для торможения или разгона… это понятно?

– Да, – утвердительно кивнул Наумов.

– Тогда я скажу следующее, существуют временные рамки, в течение которых взаимное расположение небесных тел позволяет нам совершить расчетные действия. Если мы нарушим этот регламент, то «Альфа» никогда не достигнет Земли, – в той точке, куда мы стремимся, нашей планеты уже не будет, она уйдет по своей орбите вокруг Солнца. А смещение других планет, в частности Марса, исключит возможность экономии топлива. Космос достаточно жесток, полковник, и законы небесной механики не учитывают проволочек или несостыковок…

– По-вашему мнению, на Ганимеде произошло что-то серьезное? – уточнил Наумов.

– После первых сеансов связи у меня создалось впечатление, что там настоящая паника… – устало пожал плечами Горман. – По наблюдениям с орбиты, российский сектор освоения, в котором расположены космодромы, оборудованные для приема колонистов, полностью покинут. Но хуже всего не это… – Голос капитана внезапно стал жестким и сухим, как шуршащий по асфальту скорченный осенний лист. – Наши приборы обнаружения зафиксировали необычайную активность в американском секторе. Мы провели подробное сканирование и обнаружили там… – он вдруг запнулся, словно пребывая в нерешительности, имеет ли он право сообщать эту информацию русскому полковнику и каковы будут последствия ее передачи…

– Мы обнаружили там «Гарри Трумэна»… – решившись, произнес он.

На этот раз лицо Наумова побледнело настолько, что никакое усилие воли не могло скрыть испытанного им потрясения.

После Китайского кризиса этот корабль Военно-космических сил США знали все – даже те, кто никогда не слышал про Хиросиму и Нагасаки…

– Разве Ганимед не «зона безопасности»? – наконец спросил он.

3
{"b":"33823","o":1}